Завет Мертвых

Категории публикаций

Вся библиотека Армии Р’льеха и культа Ктулху Зохаваит Фсех подразделяется на следующие основные классы:

Класс A₁ (Священные Писания) — наиболее авторитетные религиозные и культовые сочинения, имеющие отношение к Древним (в первую очередь Аль-Азиф). В проекте Завет Мёртвых публикуются все материалы этого класса, интегрированные в систему.

Класс A₂ (Священные Предания) — художественные произведения Г. Ф. Лавкрафта и приравненных к нему авторов (напр., Огюст Дерлет, Мориарти Крейг и др.), посвящённые Древним. Материалы этого класса в проекте Завет Мёртвых не публикуются.

Класс B₁ — добросовестные и обстоятельные исследования о Древних, Культе, Писаниях, а также о взаимоотношениях культа Древних с другими культурами, независимо от разделяемой автором позиции (кроме официальных материалов Культа). В проекте Завет Мёртвых публикуются только классические (неизвестного авторства или не имеющие авторских притязаний) материалы этого класса, а также (в редких случаях) авторские работы — по согласованию с авторами.

Класс B₂ — материалы о Древних, Культе, Пророках, Писаниях для дополнительного изучения, не признанные достаточно добросовестными и обстоятельными, слабо связанные с тематикой или же обладающие явными чертами пародийности (даже при значительной идеологической или художественной ценности). В проекте Завет Мёртвых публикуются только классические (неизвестного авторства или не имеющие авторских притязаний) материалы этого класса, а также (в редких случаях) авторские работы — по согласованию с авторами.

Класс C₁ — биографические материалы о Пророках Древних (прежде всего — аль-Хазраджи и Лавкрафте), интервью, переписки с ними и о них (кроме официальных материалов Культа). В проекте Завет Мёртвых публикуются только классические (неизвестного авторства или не имеющие авторских притязаний) материалы этого класса, а также (в редких случаях) авторские работы — по согласованию с авторами.

Класс C₂ — культурогенные и культурологические тексты, исследования и прочие материалы, не имеющие прямого отношения к Древним, но составляющие исторический, теологический или иной контекст. Сюда могут быть отнесены, например, практически все тексты шумеро-аккадской мифологии, фрагменты из других мифологий, Коран, некоторые книги Библии (Книга Бытия, Книга Иова, Откровение Иоанна Богослова, от-дельные апокрифы), Египетская Книга Мёртвых, Бардо Тхёдол, «Диалоги» Платона, Пистис София, Пикатрикс, некоторые работы Джона Ди, Алистра Кроули, Идриса Шаха, а также исследования по истории Шумера, раннеисламского Ближнего Востока, суфизма, шумерского, аккадского, ассирийского, арабского, греческого, латинского, енохианского языков и т. п. Также к этой категории могут быть отнесены художественные произведения, косвенно связанные с тематикой библиотеки Культа: книги Майкла Муркока, Роджера Желязны и пр. Материалы этого класса в проекте Завет Мёртвых не публикуются.

Класс D₁ — официальные манифесты, инструкции, толкования, уставы и прочие материалы, выработанные Советом Жрецов культа КЗФ и предназначенные исключительно для внутреннего использования. Материалы этого класса не публикуются в открытых базах проекта Завет Мёртвых.

Класс D₂ — официальные манифесты, инструкции, толкования, уставы и прочие материалы, выработанные Советом Жрецов культа КЗФ, но открытые для широкой публикации. В проекте Завет Мёртвых публикуются все материалы этого класса.

Класс E₁ — художественное творчество (проза, стихи, анекдоты и т. д.), имеющее отношение к Древним, Культу, Пророкам и Писаниям и одобренное Советом Жрецов. Материалы этого класса в проекте Завет Мёртвых не публикуются.

Класс E₂ — художественное творчество (проза, стихи, анекдоты и т. д.), имеющее отношение к Древним, Культу, Пророкам и Писаниям и не одобренное Советом Жрецов. Материалы этого класса в проекте Завет Мёртвых не публикуются.

Материалы включаются в список только после тщательной вычитки, корректуры и приведения в соответствие с системой Завета Мёртвых.

В определённых случаях допустим перевод текста из одной категории в другую решением Совета Жрецов Культа.

Вступление

О! ночь та — да будет она безлюдна; да не воидет в неё веселие!
Да проклянут её проклинающие день, способные разбудить Левиафана!
Се есть Завет Мёртвых, включающий тайную древнюю летопись Внешних богов, породивших Великих Древних,
вызывания всевозможных духов Хаоса, тайные печати и талисманы, а также окончательные ключи жизни, смерти и вселенной,
как записана она меджнуном^{^[1]} Абдуллою ибн Джабиром ибн Абдуллою ибн Амром аль-Хазраджи аль-Ансари в Дамаске, в 104-113 годы хиджры.
Кто суры Книги сей бестрепетно прочтёт,
Кто тайные слова произнести дерзнёт,
Тот, подгоняем тьмой и ужасом крылатым,
В пучину всех пучин отправится в полёт!
Открой Книгу — она есть Храм Древних!
Девять печатей — девять врат ведут в Царство Теней.
Храм сей — Храм Бездны. Лишь тот, кто сам от Бездны, возможет взойти, иные же, не тронув печатей, да падут в страхе!
Слушай и услышь: мёртвые говорят с живыми.
Но кто есть мёртвые и кто есть живые — в сём перевёрнутом мире?
В мире обличий суть скрывается, как Царь Зверей в пещере смыслов.
Когда же пелены, скрывающие Тайну, спадут — не падёшь ли и ты с ними, о самоуверенный глупец?
Не-мёртвые бродят средь не-живых, но возможешь ли ты пройти дорогами Древних?
В молчании — ответ.

Книга Мёртвых Имён

Предуведомление читающим Книгу сию
Книга сия — о тайнах тех, что открылись писавшему её в опасных странствиях по земным пустыням и неземным странам.
Се есть Книга о законах и обычаях спящих мёртвых, писанная мною, Абдуллою ибн Джабиром ибн Абдуллою ибн Амром аль-Хазраджи аль-Ансари, слугою вашим, известным волхователем и стихотворцем.
При помощи тайн Книги сей говорил я с тёмными духами, кои одарили меня сокровищами великими — как богатством, так и знаниями.
Изведал я и мудрость непознаваемую, ведомую Древними, могущество коих познал я.
Позабыл о них Зардушт, не ведал Муса, не постиг Дауд, Яхья отстранился, Иса лишь верным поведал, Мани знал, да утаил, Мухаммед отрёкся.
Но узнал я о живших пред человеками и существующих доныне в грёзах, и вельми ужасными нашёл их.
Один из них и научил меня сему колдовству могущественному.
Книга повествует о тех дивных местах, в коих побывал я, об ужасах бессердечных, с коими столкнулся я, кои к подлинному безумию привели меня, как показано в записках моих, воспоминаниях безумца.
Ибо должно быть безумцем, дабы веровать в те вещи, кои узрел я, в те обряды, кои свершал я, в те места, в коих бывал я, и времена, кои я посетил.
Да наидет мукарриб на страницах сих итог всего знания, кое собрал я за время сих сводящих с ума странствий.
Да послужит Книга сия предостережением против тех, кто ожидает в Запределии.
Об ушедших
Да, нет безопасности у врат! Нет и не было.
Из пламеня создан мир, чрез исступлённое возбуждение Великих Внешних на пике блаженства их неистового свет нисшёл в бытие.
Когда же остыло море света, кое суть Хаос, Амеша великие сотворили звёзды блуждающие и придали им облик.
Се есть тело Эмиатер.
И да не помыслишь ты вовек, что одиноки мы на планете.
Ибо речено, что когда звёзды встанут верно, пронесутся Великие Древние от звезды к звезде.
Множество дивных эпох сотворялся мир наш из пустоты.
До врёмен человеческих Старцы со звёзд явились в сей мир мелких, безжизненных морей
на крылах диковинных, что не бились прежде над просторами Запределия.
Да, иные из них до сих пор ждут часа, дабы расправить их, когда прозвучит призывание.
И привели они слуг своих, шогготов, тёмных отпрысков Древних.
И твари сии были воском податливым и учились говорить, подражая хозяевам своим.
И явилось за ними скопище плоти без главы иль членов, что Уббо-Сатлою наречено,
и породило оно серых, лишённых очертаний тритонов в хладных мёртвых морях мира сего, из коих вся жизнь возникает и приходит.
И сотворил Уббо-Сатла, отец шогготов, племена великие, кои оставили писание своё, в коем мудрость, на добытых со звёзд камениях,
и спустились они к детям своим властию Древних, что были до сотворения мира.
Но был тогда и тот, кто сотворил Великого Ктулху, жреца тех отвратительных и косноязычных, кои ждут в Запределии.
И исшёл Ктулху, и просочился к миру сему от звезды Хот, и с отпрысками своими, исчадиями звёзд, покорил и заселил мрачный остров Р’льех.
И дети Ктулху объявили войну Старцам.
Но эпохи спустя изменились звёзды, и просела земля,
и многие из градов Древних были опустошены.
И погрузился Р’льех в пучину, под море великое, захватив Великого Ктулху в чёрных чертогах своих.
Там и поныне мёртвый Ктулху ждёт, грезя.
Ждёт проклятый день тот, когда град Его вновь вознесётся над волнами тёмного моря.
И повелевает Он великим жрецом Своим, великою жрицею Своею, Дагоном и Йидрою, кои служат Ему и коих Матерью и Отцем народа их Обитатели глубин величают,
как племя Змия и Ехидны отцем зовёт Й’иг-Голонака.
Величественные грады базальтные вознесены были до звёзд крылатыми призраками ночи из Запределия, и земля застонала и содрогнулась под тяжестию их.
И явилось племя великое с Йита на запах умов из, и стало занимать обиталище в телах тарогор, прислуживающих призракам ночи.
И построили великие с Йита оружие тайное, могущества и разрушения великого.
Тайные силы сии применили они супротив призраков ночи в битве великой.
И возобладало племя Йита.
И заточило оно призраков ночи под градами их великими, где, речено, пребывают они поныне,
в пещерах базальтных, знаком Старших запечатлённые.
И покрывалась земля лесами и болотами, и звери великие бродили по лику земли, и звери великие лежади в пучине великой.
В те дни дети Й’иг-Голонака явились из нор своих.
И сделали они домом своим земли Фалушии, и сделались весьма хитроумны и искусны в делах колдовских.
Многие храмы величественные возвели они в те дни, дабы собирать силы и сущности сошедших со звёзд.
Ими, детьми Й’иг-Голонака, создан был град безымянный, где ныне пустыня Ирема.
Во времена же те земля та была лесом великим, и град безымянный лежал на бреге реки полноводной, кою звали дети Змия Цадца-Укиль.
О, поныне там нет ничего, кроме песка и воплей тех, кто давно почил!
Со временем устали шогготы трудиться на повелителей своих, и обратились на них, и попытались поменяться судьбою с ними.
Велика была борьба двух народов, но со временем Старцы, повелители шогготов, возобладали непомерной ценою.
Ибо ослабели Старцы, и род их увял.
И явились с мрачного Юггота ми-го, служители Крадущегося Хаоса, прилетев в мир сей чрез бездны пространства.
Жаждали они удобрения из недров младых гор Аппа-Ашоггеа на незримом западе, и посему сотворили шахту в глубинах оных.
Шепчут иные, что там они по сей день, что питаются они по воле своей зверями полевыми и детьми человеческими, но не ведомо мне.
Вот, се есть Юггота отродие, о коем речено, что уносят они разумы чародеев и иных на Юггот в дивных сосудах железных.
Силою разумов сих, так сохранённых, способны они странствовать по бездне пространств, где Юггот лишь младшее дитя и восьмые врата.
Спят без грёз разумы сии и ожидают, не требуя пищи, покуда ми-го не пробудят их средствами диковинными,
и так дают они силу ми-го, дабы видели те, и слышали, и говорили без смертного тела, пребывающего нетронутым.
И явился затем самый проклятый из миров, Критнун ужасающий, скиталец, за путями седьмых небес и небес Юггота,
и нарушил согласие миров, и небеса были потревожены.
Из просторов межзвёздных, что меж вратами Диабаки и вратами Ктугхи, явились Ллойгор и Цхар, губители, джинны ветров юго-западных.
И явились они в мир наш, и принесли пламень и разрушение великое, ибо терзали землю и губили.
И огнь разошёлся по лику земли от края до края, и прах пал с небес.
Затем тьма и хлад покрыли лик земли на срок многих лет.
Великие леса и звери шумливые причитали в силе своей, и падали и умирали.
Лишь малые остались по слову Писания: «Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного».
Был подобен народ Гипербореи сынам и дщерям человеческим, но был невысок и покрыт власиями густыми,
и строили сии грады из камений и набирали силу, помня о проклятом жабоподобном боге Цатоггуа.
Умножались они и расцветали до прихода льда и хлада великого, коий погрёб и сокрушил грады их.
Спустя многие эпохи сошёл лёд, покрывавший землю.
И явились люди в Гиперборею, и нашли они грады великие Мху-Туле.
Называл себя народ сей туле, и стал поклоняться Цатоггуа как Господу своему.
Многие тайны раскрыл Цатоггуа ужасный народу Мху-Туле, но не без платы.
Чертоги великие возвели туле, дабы поселить знания сии.
И повелевали они стихиями, и были сведущи во всяких делах алхимии, философии, медицины и математики.
Получили они сие от нашёптываний нечистых богов своих.
В земле своей сотворили туле шахту со странной рудой, держали кою в сосудах свинцовых.
Руду помещали они в печи великие и так сотворяли силы великие, что градам их служили пищею.
И возжигали они силами этими свет без масла, и двигали ими камения великие, дабы величественные грады свои возводить.
И грады Мху-Туле оставались сильны, покуда великий лёд не спустился с севера и не покрыл величественные грады сии и запретное и нечестивое знание их.
И бросили дела свои мудрецы и учителя туле, и ушли из Мху-Туле, унеся с собою мудрость свою и знания.
И основали многие народы великие, и были посему прославлены и почитаемы детьми своими как боги.
Да! И Фукидид Фракиец оставался о них в неведении убогом.
И множество иных приходили во времена ушедшие,
те, чьи грады и земли, чьи имена давно позабыты сынами Адама, дщерями Хаввы,
те, что были уловлены бездною.
Ныне же Древние лежат, ожидая, по ту сторону порога хранимого.
Лишь глупец полагает, что ослабли они.
Нет, они ждут, исконные и первобытные, оплакивая те времена, когда являлись они из бездны, посерёд коей они пребывают.
Видел я в пустынях аль-Кхема безликого сфинкса, подобного Ньярлатхотепу, облика ужасающего и дивного для созерцания.
Речено безумным жрецом аль-Кхема, Луокератосом, что сфинкс — не творение рук человеческих, но создан во времена до Адама и Хаввы.
И я с силою затворяю ставни при звуках и гласах, кои звучат во мне, и бегу к воплям ночным.
Речено, что жрецы северо-запада, почитатели дуба лесного, поклоняются великой богине-матери.
Она, коя суть Шуб-Ниггурат, Она — лесная Козлица с тысячею младых.
Ей и тёмным отпрыскам Её предлагают они кровь многих, да, даже детей своих.
И проводят они торжества великие в Её честь и в честь Господа лесов.
На торжествах сих сотворяют они образы великие, и наполняют их приносимыми в жертву.
И поджигают они образы, и крики душ в них приносят удовольствие великое Козлице лесной и Господу лесов.
Этот Господь лесов суть не кто иной, как Ньярлатхотеп,
коий в лесах далёкого юга почитается многобожниками как Ату,
коий пал, словно семя, среди иных в мире,
и семена сии пустят корень и оплетут мир мощию своею.
И отвечает Он на призывы в должное и скорое время,
и появляется как столп в четверть эша^{^[2]} высотою, возвышающийся поверх больших древес лесных.
Из тёмного, украшенного кварцем столпа исходят многочисленные и многообразные усики
И, жертвуя плоть свою, очи свои, руки и ноги свои, платят Ему дань жители края лесного.
Истинно, в старину обитал Он, чёрный фираун, средь жрецов аль-Кхема.
И слышал я, что на дальнем западе принимает он вид ужасающей обрюзгшей старухи.
Вот! Се есть сама истина, Йог-Сотот — врата, чрез кои встречаются миры,
коий ведом был в старину мудрым чародеям и жрецам как Умар ат-Тавиль, Господь тринадцати шаров.
В облике их был Он призываем, дабы оказать помощь чародею,
ибо позволяет Он нестись стремительно иль видеть, как чрез хрусталь, всякое место, или плоскость, или время, кое чародей пожелает,
будто бы мощь Его изнутри произрастает.
Он является молниеносно, коли предложена кровь Ему, в облике многих златых шаров разных размеров.
Но берегись, мукарриб, не смотри вглубь шаров сих, дабы не лишился ты жизни своей и разума своего неосмотрительно.
Из скрижалей, явленных мне силами, о коих молчу, возможешь познать ты, что волен был творить я деяния многочисленные и многообразные.
Говорил я с одинокими душами мёртвых и даже с вековечными мёртвыми богами.
В скрижалях сих возможешь ты обрести должные имена и знаки.
Да, о них составил я список, и много больше ненаписанного по сравнению с ним.
Ибо се есть истина, что ужасы земли многочисленны и многообразны в их нечестивости.
Да, не только земные, но и потусторонние!
Свидетельство меджнуна, странника и учёного
Се есть свидетельство всего, что узрел я, и всего, что узнал я за те лета, когда обладал я тремя печатями гор Араратских.
Тысячу и одну луну видел я с рождения моего, и, верно, довольно сего для срока жития человеческого, хоть и речено в книге Мусы, что много более жили пророки.
Слаб я, и болен, и несу тяжкое бремя усталости и истощения, и вздох висит в груди моей, подобно угасшему светильнику.
Стар я.
Шакалы поют имя моё в полночных псалмах своих, и глас сей тихий, тонкий взывает ко мне издалёка.
И глас куда более близкий вопиёт в ухо моё с нечестивою жаждою.
Тяжесть души моей определит место последнего упокоения моего.
Пред сим же часом должно начертать мне здесь всё то, что возмогу я, об ужасах, кои подступают из Запределия и кои лежат в ожидании у дверей всякого человека, ибо се есть тайна древняя, завещанная пращурами, но позабывая всеми, кроме немногих почитателей Древних (да будут вычеркнуты имена их!).
А коли не завершу я труда сего, возьмите то, что хранится здесь, и отыщите прочее, ибо время кратко, и не ведает, не разумеет род человеческий зла, что ожидает его со всякой стороны, изо всяких врат отворённых, за всякою разбитою преградою, ото всякого беспечного прислужника пред жертвенниками безумия.
Ибо се есть Книга Мёртвого, Книга Аль-Кхема, кою писал я под угрозою для жизни моей, как и обрёл её в мирах ифритов, жестоких духов небесных из-за пределов звёзд блуждающих.
Да будут все читающие Книгу сию предуведомлены чрез неё, что обиталище человеков зримо и заметно для сего народа Древних — богов и шайтанов — со времён пред временем, и что ищут они отмщения за ту забытую битву, что случилась в далёких просторах и расколола миры на заре рода Адамова, когда Старшие скитались в пространствах;
народа Нуга, как известен он халдеям, и Нарикс, владычицы нашей, повелительницы кудесников.
Знай же ныне, что ступал я всеми мирами джиннов, как и местами Запределия, и сходил в нечистые места смерти и жажды вечной, к коим путь ведёт чрез врата небытия, возведённые в Уре, во дни до начала Вавилона.
Знай же далее, что беседовал я со всевозможными джиннами и дэвами, чьи имена неизвестны более средь народов человеческих или же никогда не были ведомы.
И печати некоторых из них содержатся здесь, тогда как иные должен унесть я с собою, когда покину я мир сей.
Да смилостивится Наксир над душою моею!
Видел я неведомые земли, не нанесённые ни на какие карты.
Жил я в пустынях и пустошах и говорил с дэвами и душами мужей, кои зарезаны были, и жён, кои умерли родами: с жертвами джинни Идхьи.
Странствовал я под морями, в поисках дворца Господа нашего, и находил каменные памятники народов поверженных, и сумел прочесть письмена некоторых из них, тогда как иные до сих пор остаются сокрытыми от всех живущих.
И народы сии истреблены были из-за знания, хранимого в Книге сей.
Странствовал я средь звёзд и трепетал пред джиннами.
Наконец, обрёл я заговоры, с коими прошёл я сквозь врата небес, и забрёл я в запретные области нечестивых ифритов.
Подымал я дэвов и почивших.
Призывал я духов предков моих к сущему и зримому явлению на вершинах зиккуратов, воздвигнутых, дабы достигнуть звёзд, и построенных, дабы коснуться нижайших чертогов Джаханнама.
Сражался я с чёрным чародеем Азатотом, тщетно, и бежал на землю, взывая к Шуб-Ниггурат и брату её, Нугу, владыке двуглавого топора.
Подымал я полчища супротив земель востока, орды дэвов призывая, заставлял я их повиноваться мне, и, творя сие, познал я Нгуо, бога неверных, дышащего пламенем и ревущего подобно тысяче громов.
Страх познал я.
Познал я врата, ведущие в Запределие, коими Древние ищут пути в наш мир, подле коих вечно стражу несут.
Пропитался я запахами Древней, царицы Запределия, чьё имя начертано в чудовищной Книге Земли Маганской, завете того погибшего народа, чьи жрицы, власти ищущие, отворили во времена минувшие врата ужасные, зловещие, и сгинули навеки.
Обрёл я знания сии при обстоятельствах совершенно немыслимых, когда был я неграмотным пастухом в землях Междуречия, покорённых ордами служителей Аллаховых.
Вот! ибо се есть начало пути моего, обернулся коий нежданно жутким хохотом Азатота, Того, кто есть второй из Великих Внешних, явившихся из бездны Запределия, и коего призывал я себе в сотоварищи в гордыне своей.
Насмехался Он надо мною, ибо, видно, ничтожны обереги мои пред силою Древних.
Ведомо мне, что потерян я ныне для путей человеческих, но не молил я и не славословил и не кланялся так, как желал сего шахиншах джиннов, но презрел Его и проклял Его, и посему оставил Он меня до времени.
Быть может, поверил Он, что крепче я, нежели прежде подумалось Ему, или же, быть может, сотворил я то, чего не ждал Он.
Однажды в отрочестве, направляясь на север и восток горами Нуха, что наречены живущим там народом землёю Масис, набрёл я на серую скалу с тремя дивными знаками высеченными.
Была же оная высотою с человека и обхватом с быка.
Сидела она в земле твёрдо, так что не мог я сдвинуть её.
Полагая, что не более они, нежели письмена, хранившие память о деяниях царских, дабы отметить сим старинную победу над недругом, развёл я костёр у подножия её, дабы защитить себя от волков, бродивших в тех краях, и отошёл ко сну, ибо было сие ночью, и был я далече от селения моего в Бет-Арабайе.
Около трёх часов до рассвета, девятнадцатого шабату, был разбужен я воем пса иль волка, необычайно громким и почти на расстоянии вытянутой руки от меня.
Пламень умер на уголиях своих, и красные, яркие искры его бросали слабый, пляшущий отблеск на каменный памятник с тремя знаками.
Принялся я торопливо разводить новый костёр, когда нежданно серая скала стала медленно возноситься в воздух, будто была она голубем.
Не мог я шелохнуться иль издать звука от страха, сковавшего хребет мой и хладными перстами охватившего череп мой.
Встреча с самим Иблисом меньшим потрясением была бы для меня, нежели видение сие, ускользающее из дланей моих!
Вскоре услышал я глас мягкий в некотором отдалении и испытал более приземлённый страх пред татями ночными, готовыми напасть на меня, и, дрожа, откатился в траву высокую.
Глас иной слился с первым, и вскорости несколько мужей в чёрных одеяниях татей собрались на месте, где пребывал я, окружая парящую скалу, пред коею не проявляли они ни малейшего трепета.
Теперь мог я явственно различать, что три знака на каменном памятнике сияют огнем багряным, будто бы объята скала пламенем.
Бормотали незнакомцы вместе молитву иль призыв, из коего можно было различить лишь несколько слов, и те на совершенно неведомом мне языке.
Да смилостивится Наксир над душою моею!
Обряды сии не тайна для меня ныне.
Незнакомцы, чьих лиц не мог я различить иль признать, сотворяли безумные мановения в воздухе с кинжалами, засверкавшими хладно и остро в горной ночи.
Из-под парящей скалы, из самой тверди, где находилась она прежде, показался воздымающийся хвост змиев.
Змий сей был, воистину, более всякого, когда-либо виденного мною.
Тончайшую часть оного не обхватили бы и две мужеские руки, и покуда возвышался он над твердию, последовал за ним второй, хотя конца первого не было ещё видно и он, казалось, достигал самого пекла.
Появлялись они один за одним, и твердь задрожала под тяжестию щупалец сих, огромных и многочисленных.
Песнопения жрецов, коих я знаю ныне как служителей некой тайной силы, становились всё громче и всё визгливее.
Й’а! Й’а зи азаг!
Й’а! Й’а зи аскак!
Й’а! Й’а Кулулу зи кур!
Й’а!^{^[3]}
Земля, где сокрывался я, стала влажной от некоего вещества, стекавшего с места действа, коему стал я свидетелем.
Коснулся я жидкости и обнаружил, что се есть кровь.
В ужасе возопил я и обнаружил присутствие моё пред жрецами.
Оборотились они ко мне, и узрел я с отвращением, что кинжалами, силою коих прежде подымали они камень, рассекли они груди свои ради некой таинственной цели, кою в ту пору не мог я уразуметь.
Ныне же ведомо мне, что кровь суть сама пища духов сих, отчего поле боя после сечи светится сиянием противоестественным, выдавая тем самым присутствие кормящихся духов.
Да хранит Наксир всех нас!
Крик мой поверг обряд в пучину хаоса и замешательства.
Даровало мне сие миг требуемый, и помчался я вниз горною стезёю, приведшею меня сюда, столь стремительно, сколь позволяли мне ноги мои, взывая к Нарикс, дабы вывела Она меня на тропу безопасную.
И погнались жрецы за мною, хотя некоторые, казалось, остались: быть может, дабы завершить обряды.
Как бы ни было сие, когда нёсся я, как безумный, вниз по склону в хладной ночи, и сердце моё колотилось в груди моей, и глава моя наполнялась жаром, — звук разбивающихся камений и гром прогремели за мною и потрясли саму твердь, по коей бежал я.
Пал я ниц в испуге и спешке.
Поднявшись, оборотился я, дабы встретить лицем к лицу всякого нападающего, что оказался бы рядом со мною, хотя был я мал и безоружен.
К изумлению моему, узрел я не жреца древнего ужаса, не заклинателя мёртвых, владеющего сим тайным искусством, но лишь чёрные одеяния, упавшие в траву и волчцы без видимого присутствия жизни иль тел под ними.
Подошёл я осторожно к ближайшему и, подобрав длинный прут, притянул одеяние из цепких волчцов и терний.
Всем, что осталось от жреца, была лужица слизи, подобной зелёному маслу, запах же от облачения их был таковой, будто тело лежало долго, разлагаясь на солнце.
Смрад сей выворотил чрево моё и чуть было не поверг меня наземь, но был я полон решимости найти прочих, дабы узреть, постигла ли их та же участь.
Подымаясь по склону, коим лишь мгновение назад убегал столь испуганно, обнаружил я и прочих тёмных жрецов, в том же состоянии, что и первый.
Продолжил я путь, минуя одеяния по мере продвижения моего, не осмелясь более ворошить их.
Затем подошёл я, наконец, к серому каменному памятнику, коий вознёсся противоестественно в воздух по велению жрецов.
Ныне вновь покоился он на земле, но письмена всё ещё сияли пламенем нечестивым.
Змии — иль то, что показалось мне тогда змиями — сгинули.
Но средь умерших уголиев огня, ныне хладных и чёрных, покоилась, сверкая, скрижаль железная.
Подобрал я оную и узрел, что на ней, как и на камне, нанесены письмена, но дюже замысловатые, и способом, коего уразуметь был я не в состоянии.
Знаки были иными, нежели нанесённые на камень, но сложилось у меня ощущение таковое, будто почти мог бы я прочесть их, но не мог всё же, как ежели бы ведал я наречие сие прежде, да давно позабыл.
Глава моя разболелась, будто бы Иблис колотил в череп мой, когда луч лунного света коснулся сребряного оберега (ибо ведомо мне ныне, что было сие) и глас вошёл в главу мою и поведал мне тайны действа, коему стал я свидетелем, единственным словом: Ктулху.
В миг сей, как будто бы шёпот свирепый поведал мне в ухо моё, постиг я.
Знаки сии вырезаны на сером камне, коий суть врата в Запределие:

^{^[4]}

Се есть оберег града Куту, коий взял я десницею моею и ношу по сей день, на шее моей, когда пишу я словеса сии:

^{^[5]}

Из трёх же вырезанных печатей первый суть знак рода нашего из-за звёзд, и имя ему Арра на языке писца, научившего меня сему, Посланника Древних.
На языке Вавилона, града древнейшего, зовётся он Ур.
Се есть печать завета Старших, и покуда видят её они, те, что дали её нам, не забудут они нас.
Они дали клятву!
Дух небес, помни!
Второй есть знак Старших и ключ, чрез коий силы Старших могут быть призваны, ежели воспользоваться должными словесами и мановениями.
Имя есть у него, и зовётся он Агга.
Третий знак — печать фраваши.
Зовётся он Бандар, или же знак града Киш.
Фраваши суть род, посланный Старшими.
Бдят они, покуда спишь ты, ежели должный обряд совершён и жертва принесена, иначе же призванные супротив тебя обернутся.
Печатям сим, дабы стать действенными, надобно быть высеченными в камне и на землю установленными;
иль на жертвенник возложенными;
иль принесёнными к скале призываний;
иль отчеканенными на металле бога иль богини и повешенными на шею, но сокрытыми от взора непосвящённых.
Из трёх сих Арра и Агга могут использованы быть по отдельности, сиречь как одни и единственные.
Бандар же не должен никогда применяться в одиночку, но лишь с одним иль обоими другими, ибо фраваши, воистину, надлежит напоминать завет, коий заключил он со Старшими и родом нашим.
Иначе же оборотится он на тебя, и поразит тебя, и разорит град твой, покуда будет призвана помощь от Старших слезами мужчин твоих и стенаниями женщин твоих.
Какамму!
Оберег сребряный, коий извлёк я из пепла костра и коий ловил свет луны, суть могущественная печать супротив того, что может пройти сквозь врата из Запределия.
Узрев сие, отступят они прочь, но лишь тогда хранит он, когда ловит свет луны на поверхности своей, ибо во дни новолуния иль при облаках слабая он защита супротив дэвов с древних земель, буде разрушат они преграду иль впущены будут слугами своими на лике земном.
Тогда никакого обращения за помощию быть не должно, покуда свет луны не воссияет над твердию, ибо луна суть старейшая средь миров и звёздный образ завета нашего.
Ноденс, отец богов, помни!
Посему да будет отчеканен оберег на чистом сребре при полном свете луны, дабы лунный блеск пребывал на детище своём, и сущность луны пропитает его.
И да будут исполнены должные заклинания и верные обряды, как следует далее в Книге сей.
И да не будет оберег никогда подвергнут свету солнца, ибо Диабака, называемый Уту, в ревности своей лишит печать силы её.
Тогда да будет она омыта освящённою камфорною водою, а заклинания и обряд исполнены вновь.
Но, воистину, благом будет изготовить новый.
Тайны сии, кои дарую я тебе в болях жития моего, да не будут никогда доверены непосвящённым, иль изгнанным, иль служителям древней Змии, но да сохранятся оные в сердце твоём, всегда безмолвном к подобному.
Мир да пребудет с тобою!
Дар Эбонора
Посчастливилось мне покинуть край сей горный и провесть ночь в долине, измождённым, но живым.
С тех пор, после роковой ночи сей в горах Араратских, по всем сторонам света скитался я в поисках ключа к тайному знанию, кое было даровано мне.
Но не ведал я, не Ктулху ли и посланцы Его, наслаждаясь страхами моими, измыслили мучения долгие для души моей пред пожиранием плоти моей в отмщение за грехи мои.
Ибо узнал я, что отрезаны пути вперёд, и воротился в земли Междуречия, чуя дыхание дэвов за спиною моею и видя шатры неприятельские предо мною, и сокрылся я от них на развалинах древних градов Вавилонии.
И, покинув край сей позднее, отправился я далее на юг, покуда не достиг великой пустыни, наречённой Руб аль-Хали.
И было странствие оное мучительным и одиноким, и за время сие не брал я никого в жёны, не нарекал никакое жилище иль селение домом моим, и в разных странах жил, порою в пещерах иль в пустынях, и многие наречия изучил я настолько, насколько мог изучить их чужеземец, дабы торговаться с купцами и узнавать новости и обычаи их.
Но не ведал я до поры, что сделка моя была с силами, кои во всякой из стран обитают.
Когда минуло семь лет с тех пор, как оставил я семью матери моей, узнал я, что все они умерли, руки на себя наложив, по причинам, о коих никто не в силах был поведать мне; стада их пали, словно бы жертвами мора диковинного.
И вскорости после сего сумел уразуметь я многое, о чём не ведал я прежде иначе, нежели в грёзах.
Там, средь барханов великой пустыни Руб аль-Хали, обрёл я то, чего не искал, из рук и уст Посланника джиннов.
Однажды утром пробудился я и узрел, что мир изменился: небеса потемнели и загрохотали гласами духов злобных, и цвета, и жизнь сама поглощены были ими.
Затем услышал я крик зовущий, крик чего-то из-за барханов, что призывало меня.
Зов возбудоражил меня и бросил в пот, и, наконец, не стерпел я и решил узнать, что за зверь мог сотворять крик сей зовущий.
Покинул я шатёр мой и отправился в пустыню, где зов окружил меня со всех сторон.
Отправился я в пустыню великую лишь в том облачении, что было на мне, и изнывал я от зноя днём и от хлада ночью.
Но крик зовущий не прекращался.
Спустя три дня, на восемнадцатый час по прошествии дня сего, крик зовущий смолк и явился предо мною человеком.
Муж сей был весь чёрен, лицем и одеждою, и поприветствовал Он меня на моём языке и моим именем.
Сообщил мне муж имя своё, и звали Его Эбонором, и был Он из джиннов.
Эбонор и издавал сей крик зовущий, и не ведал я ещё, что был он не просто младшим дэвом, истязающим немощных, но Посланником злобных джиннов, именуемых Древними, коих не может подчинить и величайший из чародеев Магриба.
Джинн сей наделил меня даром понимать всякие языки, писанные иль молвленные, человеческие иль звериные.
Посему возмог я, Абдулла ибн Джабир аль-Хазраджи, прочесть писания, долгие десятилетия смущавшие многих смертных, но утратил я покой навеки.
Ибо даже когда пытался я лечь и уснуть, мог услышать я тварей подле меня, говорящих со мною, мог услышать я птиц и насекомых пустыни, но, хуже всего, шакалов, кои рычат и лают безумно о пришествии Древних.
Теперь, когда кричащий зов прекратился, воротился я в град мой с новым познанием моим, и провёл множество ночей бессонных, слушая гласы малых зверей и шёпоты дэвов незримых, и лишь средь мёртвых, казалось мне, возмог бы я уснуть.
После многих дней без сна воротился я вновь в пустыню, надеясь встретить Эбонора, дабы вернуть Ему дар Его, ибо нашёл я его страшнейшим из проклятий.
Три дня и восемнадцать часов бродил я вновь, и на восемнадцатый час Эбонор явился предо мною.
Пал я пред Ним и умолял Его забрать дар Его, ибо тот лишил меня разума моего, но не выказал Он сострадания.
Вместо сего сказал Он, что явит Он мне знание большее.
Взял Он меня за руку и повёл меня под хладные пески пустыни, спускаясь долгою лествицею, недоступною человекам, покуда не достигли мы врат в тайные палаты.
«Здесь обрящешь ты истину предельную, но уразуметь возможешь лишь малую толику её», — поведал мне джинн, отворяя врата сии.
Затем услышал я крик зовущий, исходивший из врат, но был он на сей раз в тысячу раз сильнее прежнего, и взял Эбонор десницу мою и втянул меня чрез порог.
Чрез врата сии узрел я знание неисчислимое, но лишь немногое удержал разум мой.
И, познавши сие, очутился я в пустыне пред Эбонором, коий изгалялся надо мною и насмехался, что разум человеческий много слабее такового у Древних.
И узнал я о Древних в тайных палатах, и были они духами ужаснейшими и наизлобнейшими, явились кои из-за пределов творения, дабы жить на земле.
Затем, на заре рода Адамова, изгнаны были они с земли, ибо звёзды стали неблагосклонны.
Все были изгнаны с земли, кроме Ньярлатхотепа аль-Кхеми^{^[6]}, Посланника Древних, одним из ликов коего был Эбонор.
Отворотясь же от меня, рассмеялся Эбонор вновь и поведал мне, что наступит однажды пора, когда звёзды вновь встанут верно и Древние воротятся.
Сказав сие, сгинул Он, и вновь остался я один, подобно несчастному бедуину, заклинателю мёртвых, о коем слышал я от Ибн Газула (да смилостивятся над ним Древние!).
Некогда, будучи впервые в великой пустыне Руб аль-Хали, узрел оный высокого человека во всём чёрном, стоявшего на гребне бархана под звёздами, склонив главу набок, будто внимал Он звукам песни, хотя, кроме ветра, ни единый звук не нарушал безмолвия ночи.
Лице Его сокрыто было в тени капюшона, и спина Его обращена была к незнакомцу.
Осмелевший благодаря невниманию Его, вскарабкался бедуин на склон бархана с помощию ножа, дабы перерезать горло незнакомцу и похитить плащ Его и сапоги.
Когда же воздел он нож, то понял, что не может двинуться с места.
Незнакомец же оборотился и воззрел на него, и закричал бедуин, ибо не было лица под капюшоном, лишь две звезды сверкающих.
В малые мгновения пронзили звёзды душу его и растерзали оную.
Незнакомец же, коий и был Эбонором, поворотился, ни слова не молвив, и удалился, заклинатель же пал на колени и возрыдал от чувства пустоты предельной.
Решил я отдохнуть, хотя проклятый дар мой всё ещё пребывал со мною.
Придя в себя, заметил я, что держу я в ладонях моих Книгу, в Книге же было множество имён Ньярлатхотепа, Посланника Древних.
Лишь я был способен прочесть Книгу сию, но иные не возмогут, ибо сказано, что ни слова не поймут они на страницах сих.
С Книгою, содержащею знание сие, отправился я на поиски нового обиталища для себя, ибо не мог я воротиться более в селение родное, ибо нужно мне было время, дабы изучать пути Древних, и нужно мне было мёртвое место, дабы сон мой никто не нарушил.
Гласы в пустыне
Дабы было возможным стать чародеем, должно попытаться тебе свершить опаснейшее, ибо придётся тебе поставить под угрозу не только жизнь твою и разум твой, но и бессмертную Зу — кою непосвящённые умы именуют душою — тоже.
Можешь ты превзойти различие сие и стать богом, но, скорее всего, ты превратишься в безумца.
Или же — и сие, быть может, наихудшее — можешь ты сделаться обоими.
О ты, кто пишет злое, помни: всегда вдохновляется оно отцами зла, с коими встретишься ты после того, как преидешь.
Потому обратить тёмные мысли твои с дороги в Джаханнам к покаянию и молитве куда короче, нежели то, во что веруешь ты: да не станет дурная душа твоя столь же мрачна, как писание сие.
О ты, постигший премудрость тайных вещей и пересекший тенистые тропы под звёздами, внемли сей песни боли, испитой тем, кто ходил незримо пред тобою, дабы мог ты следовать за песнию гласа его чрез зыбучие пески, сокрывающие следы его стоп!
Входящий в пустыню шествует один, но туда, куда пошёл один, может прийти и другой.
Преследует меджнуна ужас, коий питается слезами человеческими.
Не отворачивай же мыслей твоих от страхов ночных, но с радостию заключи их в объятия.
Да овладеет ужас телом твоим и да проидет по жилам твоим, опьяняя тебя, дабы лишить способности суждения, самого разума твоего.
В безумии ночи все звуки станут отчётливы.
Тот, кто уверен в себе и в силах своих, тот, кто ведает место своё, остаётся несведущ навеки.
Разум его затворён.
Не может учиться он в жизни, и по смерти нет ему знания, лишь бесконечная уверенность.
Высшее достижение его — стать пищею для червей, что таятся в норах своих и извиваются, ибо в бессознательном гладе своём чисты они и не испорчены разумом, и чистота их возвышает их над продажною гордостию рода Адамова.
Пресмыкаясь на чреве в ужасе уничижительном, возвысишься ты в осознании истины; криками, кои, непрошеные, наполнят гортань твою, очищая разум от тлена веры.
Верь в Ничто.
Нет цели в рождении, нет спасения для души в жизни, нет воздаяния после смерти.
Оставь надежду — и, воистину, станешь свободен, и вкупе со свободою обрящешь ты пустоту.
Твари ночные, что прыгают и скользят, едва касаясь поверхности, и порхают, мерцая в пламени костра, лишь для того существуют, чтоб научать тебя, но неясны человеку слова их, ежели не потерял он в ужасе память имени своего.
Будь же свободен, как сын степей — дикий осёл, ибо все блага мира не стоят мудрости, обретаемой в странствиях!
Две прислужницы приидут к тебе, когда возляжешь ты в одиночестве, и отведут тебя к месту внутри тебя, кое непознаваемо, но ощутимо.
Страх и отчаяние — прислужницы сии.
Позволь им отвесть тебя в кошмары ночные, что последуют один за одним, словно зёрна песка, несомые ветром, покуда не покроют они все вехи разума твоего.
Когда же заплутаешь ты в пустыне бескрайнего Ничто, приидут твари ночные.
Оставь всякую надежду, всё прочее само покинет тебя, лишь страх оставь.
Имя твоё позабыто, память твоя лишена смысла; без желания иль намерения, не ведая сожаления, утратил бы ты жалкое бытие твоё и стал бы един с величием ночи, коли не страх.
Да будет же страх твой оплотом твоим средь бездны тьмы.
Не возможешь ты избегнуть его, ибо он есть всё, что останется в тебе.
Всеобъемлющ страх незамутнённый; он есть гладкость без очертания и цвета, посему человек в состоянии страха неописуемого не связан со всяким порождением ужаса в мире сём иль в иных мирах, ныне и присно.
И в единстве сём, в коем всякая премудрость обретается, разум его отверзнут и твари ночные глаголют.
Боль есть страх тела, и поскольку тело есть лишь бледное отражение разума, то и боль плоти есть не более чем отзвук отдалённый ужаса пред грёзами.
Но и при сём не презирай боль твою, ибо есть от неё своя польза.
Боль прикрепляет разум к телу.
Без боли разум витает в облаках и теряется в межзвёздных просторах, и тьма поглощает его.
Как разум может потерять свойства свои, но никогда не перестанет бояться, так и тело может потерять силу свою и ощущения иль желания, но всегда будет испытывать боль.
Покуда есть жизнь, есть боль, страх же длится даже тогда, когда не осталось жизни.
Отчаяние неотделимо от страха, но приходит оно, когда слабеет страх.
Когда страх наполняет разум, нет места ни для чего иного, но когда он отступает немного (как бывает сие, ибо накатит он и отхлынет, словно волны морские), тогда разум остаётся чистым и пустым, и се есть отчаяние.
В отчаянии есть ощущение пустоты, коя заполняется годами.
Пусть ночные вещи наполнят его шёпотами своими, и чрез сие взрастёт мудрость и понимание тайных троп мира сего и миров, неведомых человекам.
Из всех страданий глад есть самое полезное, ибо мучит он непрестанно, словно червь в могиле.
Се есть путь к пустоте, огромной и бесконечной; сколько бы ни было пищи и каковою бы ни была она, пустоту не насытить.
Все твари живые есть не что иное как воплощения глада.
Человек есть полая труба, поглощающая пищу на одном конце и выделяющая испражнения на другом.
Возможно ль для человека быть иным, нежели пустым?
Естественное состояние разума — пустота.
Все усилия наполнить её — временные меры, не способные отринуть истину сию.
Усвоить премудрость тайную есть задача простейшая.
Очисти разум страхом.
Очисти тело болию и гладом.
Выиди в пустыни мира, кои суть жалкое подобие пустынь меж звёздами.
То, что обитает здесь, всегда на виду.
Для того лишь существует оно, дабы научать.
За страхом приходит отчаяние, и в отчаянии язык теней постижим разумом.
Когда опустошишь ты разум свой от себя, твари ночные наполнят его премудростию своею.
Мудрейшая из тварей сих есть чёрный жук, что обитает в испражнениях тварей иных.
Мёртвая пища лучше, нежели пища живая, ибо джаухар^{^[7]} её ближе к конечному состоянию разложения, к коему все мы стремимся.
Из разложения восходит новая жизнь.
Наполнивший себя разложением, воистину, из него возродится, даже буде грибы прорастут и воссияют на лицах мёртвых, кои покоятся в могилах своих долгие лета.
Подражай жукам и червям и постигай учения их.
Пожирай мёртвое, дабы не поглотила тебя пустота.
Живые не могут научать мёртвых, но мёртвые могут научать живых.
Обитают в пустыне твари таковые, кои не могут снесть света разума.
Как человек является творением дня и перестаёт узнавать себя в часы ночные, так и твари пустоты сии перестают отчётливо различать себя в часы дня.
Спят они днём и пробуждаются ночью, дабы насытиться.
Страх человека суть пища их, испражнения их — высшая мудрость его.
Выделения же сущностей сих поглощены могут быть лишь тогда, когда разум делается от страха пустым и находится в восприимчивом состоянии отчаяния.
Ежели не очищен разум всецело, испражнения их исторгнуты будут и сгинут.
Упоённый восторг глада удерживает всю пищу и выделяет питательные соки даже из оболочек жуков и червей.
Переваривай мудрость во тьме и почивай днём.
Отдели себя от рода Адамова, ибо какая польза тебе от сих бледных, пустоголовых глупцов и жалоб их бесконечных?
Никчёмны они при жизни, и в смерти они — лишь пища для тварей ползающих.
Отдели себя от них, объемли страх свой и слушай тьму.
И приидут учители твои, и когда явятся они пред тобою, впитывай мудрость их.
Измельчи хитиновые скорлупы их меж зубами твоими и поглоти джаухар их.
Шум крыл их и шуршание ног их есть звуки песни.
Сожри всех, даже тварей иных, кои приидут к тебе: тех, у кого нет тел, но лишь зубы и очи, светящиеся во тьме.
Твари ползающие научат тело, а твари теней научат разум, но мудрость тех и иных да поглотишь ты.
Есть лишь глад во вселенной.
Пожирай всё.
Потаённое место Древних
1. После десяти лет скитаний по пустыне оказался я в пещеристых развалинах Ирема, града тысячи столпов, в коем решил я остановиться.
2. Великолепие его поныне преследует грёзы мои безумием, ибо окутано место сие безмолвием беспрерывным; долго неведомое для человеков и избегаемое даже гулями и призраками ночи.
3. Много запретного для очей смертных узрел я в скитаниях моих под тёмным и забытым градом сим.
4. Недвижность, уподобленная тьме тем лет минувших, тяжестию великою давила душу мою, когда ступал я в ужасе переплетениями сими, страшась того, что шаги мои могли пробудить страшных создателей потаённого места сего, где длани времени спутаны и ветер не шепчет.
5. Велик был страх мой пред местом сим, но более дивным было очарование, подобное сну, что охватило разум мой и направляло стопы мои всё ниже чрез области неведомые.
6. Светильник мой отбрасывал сияние своё на стены базальтовые, озаряя столпы могучие, без сомнения, не дланию человеческою сотворённые, где причудливые морёные обелиски испещрены были ужасающими образами и знаки загадочные высились надо мною во тьме.
7. Свод склонялся предо мною, и я спускался.
8. Вечностию казалось мне время, когда нисходил я, поглощённый созерцанием жутких ликов, бесконечно тянувшихся на расстоянии вытянутой руки, изображающих дивные деяния тех великих, что не смертною утробою рождены.
9. Они обитали здесь и ушли, но стены чертогов поныне выщерблены знаками их: несомненное сходство с теми чудовищными существами, издревле вырезанными под небесным сводом неизведанных созвездий.
10. Вниз, всё вниз устремлялся путь бесконечный.
11. Течение времени покинуло разум мой; владыка грёз Нат-Хортат и вечность владели душою моею.
12. Как долго, как далёко шёл я?
13. Не ведал я сего.
14. Затем, будто пробудившись от грёз Нат-Хортата, очи мои узрели дверь, преградившую путь мой.
15. Печать Древних виднелась средь столпов Ирема: знак, коий видел я начертанным в могильных пещерах Ленга и несомым пред идолами загадочного Азнавура.
16. Затрепетал я, созерцая тёмные письмена, покрывающие камень нефритовый, извивающиеся подобно тысяче отвратительных гадов.
17. Порою змиевы очертания их впивались друг в друга, будто бы в сражении, порою сплетались, совокупляясь и создавая тварей ещё более тошнотворной величины, дабы распасться на извивающийся клубок чёрных змиеподобных образов.
18. Пред очами моими дверь повернулась, будто бы её отодвинули, и уставился я в пустоту за нею, где меж дивных звёзд двигались огромные темнеющие очертания.
19. Подобно стону ветра великого, гласы чудовищные ворвались в уши мои с воплями тысячи душ мучимых.
20. Имена Йог-Сотота, Ктулху, Ньярлатхотепа и множества иных, кои суть харам^{^[8]} несомненный, вновь опалили мозг мой подобно едкому купоросу, возвращая меня ко дню встречи моей с Эбонором.
21. Разумы Древних проникли в душу мою, и познал я вещи нечестивые и не снившиеся смертному, к коим лишь прикоснулся в день тот памятный, и области за пределами нашего времени и творения, где слепой Азатот, шахиншах джиннов, обитает в бездне Хаоса несчётные эпохи беспредельности.
22. Затем с громовым рёвом звёзды закружились предо мною в огромном закрученном вихре, и был увлечён я в бездну сию безымянную, словно лист пред бурею.
23. Крики ужаса мои потонули в забвении милосердном, и тьма поглотила меня.
24. Очнулся я средь безмолвных песков Руб аль-Хали, дабы узреть великий шар солнца, провозглашающего рассвет.
25. После ночи сей много дней творил я в уединении искусство моё и познал многие из имён Ньярлатхотеповых, и призывал я иных из Древних, с последствиями дюже плачевными, ибо не был готов я к разрушениям, кои причиняют они: никакой Круг не служит им преградою надёжною.
26. Когда кровь западного окоёма чёрною обращалась и повсюду наступали сумерки, я, в одиночестве моем, блуждал в отдалённых областях времени.
27. В древних чертогах с тлением медных кадил странные тени плясали меж сводчатыми потолками и занавесом богатого бархата.
28. И они наполняли каменные палаты отзвуком искажённого языка заклинаний, озаряемые свечением сил Запределия.
29. Стены пересекались под невообразимыми углами, и дэвы неземные, кои безумными ужасами входят в жизнь, блуждали средь них.
30. Застывший от страха, я оставался незрим.
31. И пред розовым отсветом восточных предвестников подступающего рассвета исторгался я из ночного бреда моего и возвращался в место, из коего уходил я в чертоги снов.
32. Лишь тогда исчезали образы сии и таяли с утренним туманом, покуда вечернее моё освобождение от мороков действительности не давало им жизнь вновь.
33. По завершении же уединения моего поднялся я и направил стопы мои к югу, дабы десятилетия спустя к северу, к Дамаску, привёл меня путь мой.
34. Там и пишу я ныне, писец Древних, всё, что может быть записано, из того, что изведал я, дабы знание сие не ушло и не утратилось вновь.
35. Ибо грезящий чёрный кристалл Хастура взывает из-за скал Джибель аль-Тарик.

Книга Древних

О наследии Древних и временах предначальных
Книга сия — о Древних, откуда явились они, где покоятся они и как приидут они вновь.
Порождение тёмных звёзд будет явлено тебе ныне.
Таковы сказания древних лет: сказания, ведомые лишь немногим, ибо заставляют они тебя искать покой твой в безумии ужасающем.
Невежествен человек покоя, ибо связано его видение земли холмами и морями.
Обитает человек таковой на малом островке неведения, не подозревая о морях безумных нелепостей, окружающих сей малый мирок.
Не должно полагать, что силы могучие злобы величайшей явятся пред нами в отталкивающем облике пери иль дэвов.
Нет же.
Меньшие, зримые шайтаны суть лишь проявления величайших сил разрушения, оставшиеся бодрствовать: лишённые оболочки и куда более разреженные клочия зла, каковые присасываются к живому подобно пиявкам с плоти убиенного великого левиафана глубин, коий опустошил сотни градов береговых прежде, нежели смертию пасть с тысячею брошенных гарпунов, трепещущих во плоти его.
Ибо силы могучие не подвержены смерти, и брошенные гарпуны наносят им, самое большее, лишь ничтожные царапины, заживающие вскорости.
Глаголил я прежде и буду молвить вновь, покуда запоздало обрященная мудрость моя не будет принята братиями моими как истина незыблемая: пред ликом Того, кто был вовеки и пребудет навек Господом чародейства, лишь позор и отчаяние познаешь ты, буде обнадёжишься временною победою, ибо не может быть с ними упования на торжество вечное.
Се есть Книга о Древних и роде их, иль повествование о тех ужасах, с коими явились они на землю, о путях, коими пали они, и о том, как должно им воротиться.
Се есть Книга о Древних и временах предначальных, коя подробно поведает мукаррибу о явлении Древних и о предначертанном будущем их.
Се есть летопись нисхождения Древних на землю, как покинули они врата, за коими ожидали они, и каковые ужасы и чудеса оставляли они на пути своём.
О Аллах мой и все боги земные, да помилуют душу мою знания, коими я владею!
Но ныне, когда конец мой близится, страшусь я, что не может быть спасения от истины.
От истины, в блаженном неведении коей пребывают сыны Адама и дщери Хаввы.
От истины о Древних.
Разум человеческий, к счастию, не в силах охватить великую и пугающую действительность грядущего, и, быть может, милосердно сие к здравомыслящим и милостиво к безумцам.
Речено, что блаженные нищие разумом во тьме ночи и в сумраке дня.
Но вопрошу я: не должно ли нам уходить всё дальше от брегов хрупкого бытия нашего к тому, что понять мы не в силах,
к тому, что превосходит наше понимание яви и грёз,
ещё на шаг за черту сознания бренного, дабы найти сущее?
И не есть ли кошмары и грёзы, кои держим мы во тьме сна глубочайшего, истинно сущее?
Или, быть может, не должно покидать нам спасительной нашей завесы?
Может ли то, что не ведаем мы, повредить нам?
Коли собрать воедино всё то, что было прежде, все осколки и части тьмы нашей и тьмы наших братий по ужасу и безумию, сумеем, быть может, найти мы ответ иной.
Не потому ли должно нам призывать сестёр наших и братий наших и изгонять их, что не встречаемся мы с действительностию нашею и со страхами нашими?
Способны ли мы хотя бы осознать все возможности сего?
И не сходим ли мы с ума, осознав?
Взгляните на то, что откроется нам, коль всерьёз взглянём мы на безумие жалких, несчастных душ сих
и выберем, бежать ли нам от нашей мнимой действительности в сплетение безумия или влачить ношу убогого самоуспокоения.
Но для посмевших идти дальше и сохранивших своё здравомыслие неоценима книга сия в Великой Работе,
и должна быть изучена она с величайшею убеждённостью и пониманием.
Писано Мусою-пророком, что создал Аллах мир за шесть дней, и свершил Он к седьмому дню дела Свои, и почил в день седьмой от всех дел Своих.
Прежде, нежели начал Он дела свои, безвидна и пуста была земля, и тьма над бездною, когда же завершил Он их, увидел Он, что хорошо сие и совершенно:
и светила на тверди небесной,
и трава, сеющая семя,
и древо, приносящее плод,
и всякая душа живая, кою произвела вода,
и всякая птица пернатая,
и скоты, и гады, и звери земные,
и моря, и горы, и долы.
И тогда сотворил Он благороднейшего, Адама сотворил Он, первого средь мужей, более прекрасного, нежели ангелы, ибо лице его сотворено по образу и подобию лика Аллахова.
И случилось сие в конце шестого дня, и было сие последним творением Создателя, и поставлен был человек владыкою над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землёю, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле, ибо ведал он имена их.
Так писано, и верующие в Аллаха принимают слово сие за священное слово бога своего.
Но иным из рода нашего, кои не желают принимать сие на веру неразумную, как младенец принимает молоко своё, должно неустанно искать тех, кто сокрыт, и помнить, что в промежутках меж днями сотворены были иные создания иными создателями и, поскольку в ночи были сотворены они, невидимыми оставались они и таились в тени.
Древние явились на землю, и молвят иные, что сотворили они род человеческий как рабов для дурного глада своего.
Древние явились на землю, но не они принесли сюда жизнь.
Задолго до прибытия их Уббо-Сатла, Великий Внешний, поселился в кипящих топях земли новорождённой, ибо Уббо-Сатла есть начало и конец.
Се есть летопись времён предначальных, задолго до рода Адамова.
Ибо наследие Древних — для времён минувших.
Немногие премудрые учёные пытались разъяснять Послание их чрез непостижимые связи со стихиями земными.
Взгляд сей да не введёт тебя в заблуждение: по сути своей, не руководствуются Древние стремлениями человеческими.
Суждения их искажённые, и неисповедимы пути их.
Доселе не сгинули Древние.
Ждут они, заточённые в местах позабытых, где грезят они о времени, когда звёзды вновь встанут верно.
Кормятся они от снов человеческих и грёзами своими питают кошмары человеческие, у многих человеков нити снов отнимая и отдавая лишь немногим, тем обречённым Избранным, что научены о временах предначальных, местах иль сказаниях, давно позабытых.
Посему лишь немногими никогда не будут забыты они.
Грезят и ждут Древние.
Поныне запятнана земля присутствием их.
За подземною стеною спит Й’иг-Голонак, отвечая из сновидений Своих на зов тех, кто ищет злого.
Глубоко в нижайших из пещер Убб, Червь грызущий, взрастает и кормится.
Мукарриб, желающий стать странником, да подготовится израни к пути в места подобные.
О Древних, роде их и мирах, в коих живут они
Да не помыслишь ты вовек, что человек суть старейший иль последний из хозяев земли, иль что множество тварей живых, ведомое ему, движется в мире сём одиноко, без сущностей иных.
Древние были, Древние есть, Древние будут вновь.
На заре времён, в средоточии беспредельности, именуемом Наксир, Древние были и не-были; плавали они в водах тьмы без облика, в Наксир безвидной.
Эмиатер, бездна великая, не была ещё сотворена, ибо возникла она лишь после пустоты Наксир, как раскрыто сие в Софинероме жрецами Атлантиды.
В мрачных областях произнёс Надур имена Свои, и чрез сие сотворён был круг богов.
И явились Древние, незримые и ужасные.
До начала времён властвовали они.
Несказанный ужас шептал невыразимо из-за пределов стройной вселенной: оттуда, куда не доносятся грёзы человеческие.
Беспредельный Азатот, шахиншах джиннов, ужас без облика иль образа, первозданный Хаос, нечестиво клубящийся и бурлящий в средоточии беспредельного Ничто — муж и сын Наксир.
Перводвижитель тьмы, сокрушитель мысли и облика, имя коего не осмелятся произнесть ничьи уста.
Высшее проявление первозданного огня стихий, Он — Лев, хватающий меч.
Бела звезда Его, и установил Он жилище Своё на сокровенном юге.
И были провозглашены пред Ньярлатхотепом Эоны.
И были сотворены пред Ньярлатхотепом ахуры.
Ньярлатхотеп! Крадущийся Хаос!
Раскрыл Он таинство Отх, и награда Его была велика.
Он — Посланник Древних.
И установил Он жилище Своё на севере, на вершине горы великой.
Он останется там навек, но часть Его скитается, неупокоенная, в беспредельности, рождаясь средь человеков.
Ктулху, Повелитель Обитателей глубин!
Обитатель запада, где дуют ветры завывающие, где тьма — царственная владычица!
Мрачные места сии вовеки не ведали света.
Знак Его — Скорпион звёздного неба.
Хастур, брат Его, живёт в высотах, что выше небес.
Избрал Он обитель востока, и там стоит престол незримый.
Он — глас Древних, мститель и разрушитель, Тот, кто идёт, бороздя полярные ветры на огненной колеснице.
Он — Неназываемый, ибо Телец Он, шествующий по окоёму.
Й’а Шуб-Ниггурат!
Чёрная Козлица о тысяче младых — соправительница Азатота.
Образ Её сеет ужас повсюду.
И Ноденс, повелитель бездны, откуда явились боги.
И Йог-Сотот, колесничий Хаоса, повелитель облика, провозглашение изначального Слова.
Врата пустоты, Он — хранитель порога первозданного ужаса.
Прежде рождения человека явились они с тёмных звёзд; незримые и чудовищные, сошли они на первозданную землю.
В море великом ожидали они долгие эпохи, покуда не воздела Наксир десницу Свою могучую и не исторгла твердь из моря.
И расселились Древние и порождения их в землях, и воскишели они во множестве, и тьма воцарилась на тверди, и чада их пребудут в вечности.
На севере воздвигли они град могучий, и в плоскогориях юга устроили они себе места для проживания, и на высотах — храмы тем, над коими не властна природа и кто проклят Старшими.
Шантаки из Ленга — творение дланей их, гхасты, живущие в предвечных склепах диких земель Зин, почитают их владыками своими.
Они породили нагов и призраков ночи; шогготы — рабы их; великий Ктулху — брат Древних, но и Он может лишь смутно различать облик их.
Дхолы вечно возносят ничтожные почести свои Древним в мрачной долине Пнакота, и гули шакалоглавые поют им хвалу под вершинами древнего Трока.
Шествовали они меж звёзд, и явились они на землю.
Град Ирем в пустыне великой познал их;
Ленг в ледяной пустыне узрел, как они проходили;
в нетленной твердыне вечного града Кхабир на укутанных облачною дымкою высотах Каф неведомой остался знак их, ибо установили они там владычество своё.
Там живут они, и там будут жить они, когда возродятся они в конце времён.
Там и пребывали Древние, бесцельно блуждая путями тьмы, и кощунства их стали велики на земле.
Все твари склонились пред могуществом их и по злобе их познали их.
И пришла им пора разделиться, и сразились они меж собою, брат супротив брата.
И отверзли Старшие, цари первородные, очи свои, и узрели мерзости, что сотворяли отпрыски их, разоряющие землю.
Воистину велик был гнев их!
И спустилась Нарикс с Бетельгейзе, и воздела длань Свою супротив Древних, и схватила их посреди бесчинств их и низвергла прочь от земли: в забвение, в землю Кхар, в пустоту Запределия, где царит Хаос и образы непостоянны.
И там поселились они, разделяясь и соединяясь вновь.
И тогда повергла Нарикс землю Кхар.
И бежали Древние в преисподнюю, где возложили Старшие высочайшую печать свою на врата, и могущество Древних не в силах было противостоять мощи их.
Тогда поднялся из глубин чудовищный Ктулху и обрушился в ярости превеликой на Трёх Стражей Земли.
И связали они ядовитые когти Его крепким чарами и заточили Его в пределах града Р’льех, где будет спать Он, в волнах сокрытый, мёртвым сном до конца эпохи.
И когда были изгнаны они в преисподнюю, исторгли их из двенадцати миров, дабы не узреть их никогда более.
И там осознали они тщетность войн меж братиями, и восставили они мир меж собою.
И отворил храбрец Хастур врата, ведущие в миры, и переписал их.
Миры в мирах, врата во вратах!
Таков был обман царей первородных, дабы Древние не нашли врата преисподней, ибо время их ещё не пришло.
Наксир, высочайшая из владык первородных, заперла Ктулху в земле Нахат;
Хастура — в озере Кхали земли Кхан;
Нуга — в земле Лаг;
Азатота — в развалинах Хактне;
Дагона — в крае Хуг.
Ньярлатхотеп скитается в просторах Варн;
Йог-Сотот заточён на пороге времени и пространства в земле Нахат;
Шуб-Ниггурат блуждает свободно в бескрайних просторах.
Три града великих основали Древние: Тхаар, Муун, Лиин возвели они в преисподней.
За вратами удерживаются ныне Древние; не в просторах, ведомых человекам, но в углах меж ними, проходят они, безмолвные и первозданные, вне миров, незримые для нас.
За пределами земли ныне царят они, томясь, и ждут непрестанно мига возвращения своего, когда прорвутся они сквозь великие врата; ибо земля познала их, и земля познает их.
И избрали Древние шахиншахом своим мерзкого, лишённого облика иль образа Азатота,
и пребывают с Ним в непостижимой чёрной пещере в средоточии бесконечности,
где хищно вгрызается Он в Хаос предначальный средь жуткого, глухого, безумного боя потаённых барабанов, нестройного визга нечестивых, пронзительных свирелей и непрестанного мычания огромных, слепых, неразумных богов Запределия, что вечно ковыляют без цели и причудливо размахивают руками.
Исходит от Него Крадущийся Хаос — брат, соперник и ужасающий посланник безумия, кое суть Азатот,
отец всякой лжи и истины, хранитель врат, обладатель тысячи и одного лица, летящий на крылах ночи, исконный и вечный, коего имя издревле — Ньярлатхотеп.
Сущность же Азатота пребывает в Йог-Сототе, коий подаст знак Древним, когда звёзды укажут годину прихода их.
Ибо Йог-Сотот есть врата, чрез кои обитающие в Запределии явятся вновь.
Ведомы Йог-Сототу переплетения времени, ибо всё время едино для Него.
Ведомо Ему, где Древние прорывались и являли себя во времена минувшие прежде и где им суждено явиться вновь, когда завершит колесо оборот свой.
Ведомо Ему, почему никто не может узреть их, когда проходят они.
И об отпрысках Великих Древних речено также сие:
Порою могут человеки узнать о присутствии их вблизи по запаху их, диковинному для ноздрей и подобному таковому тварей первобытных;
образ же их, неведомый для человеков, узнаётся порою в чертах тех, коих породили они средь рода Адамова.
Таковых же великое множество, одни подобны человекам, иные же — теням незримым и лишённым облика, и ужасны сии для взора, и трижды ужасны те, что породили их.
Но и слуги их подобны всплеску от брошенного камня на глади водной тем, сколь отличны они от истинного облика человеческого и дивные идолы — от образов без вида иль вещества, каковыми обладают Древние.
Они проходят незримо, они проходят порочно в местах уединённых, где молвится слово и проревёт обряд в сезон свой кровавый, отличен коий от сезонов человеческих.
Ветры рокочут невнятно гласами их; твердь шепчет то, что исходит из разумов их.
Они изгибают лес; они подымают волны; они разрушают град; но ни лес, ни море, ни град не узрят десницы, коей поражаемы.
Каф в ледяной пустыне Кевааль ведает их, но кому дано познать твердь дивной горы Каф?
Ледяная пустыня юга и острова, погружённые в пучину, таят каменные склепы, на коих высечена печать их, но кто средь смертных узрел глубинный хладный град с запечатлённою башнею, увитою гирляндами водорослей и порослию ракушек?
Великим Ктулху возложены заклятия на врата Запределия, дабы никакой наглец не посмел преступить их.
И ожидают Древние, терпеливые и могучие.
Спит Ктулху в затонувшем граде Р’льех, дожидаясь мига пробуждения Своего.
Но лишь молвит Слово Ньярлатхотеп, пробудится Он и с ордами Своими воротится на землю, и кратким будет царствие Его, но продлится в вечности.
За днём опустится ночь; лето станет зимою, и летом зима обратится.
Ныне царит человек там, где царили они;
но дни человека преидут, и вновь воцарятся они вскорости там, где царит он ныне,
и когда воротятся они, ничто не возможет противиться им, и все человеки склонят главы свои пред ними и будут служить им как владыкам своим.
Йог-Сотот суть ключ к вратам, чрез кои встречаются миры.
Освободится Он и восшествует по дорогам земным,
и те, кому ведомы врата, пробудятся, дабы прямою сделать стезю Древним и послужить им так, как пожелают они,
но те, кто открывает путь невольно, да уразумеют, что судимы будут по сему.
Тогда отвратительное племя, что приидет вослед, Йаджудж и Маджудж, узнает их, и могущество их прорвётся на землю.
По смраду и нечестию их познает их род человеческий, и проклятие их наводнит землю и запятнает её.
Длани их навеки на гортанях человеческих, от начала времени познанного до конца познания времени, но ни единое око не узрит их; дом же их — подле порога твоего укреплённого.
Те же немногие, что поминают былое присутствие их заклинаниями и жертвоприношениями, приносимыми в местах силы их, будут повелевать сынами Адама и дщерями Хаввы, кои блеют, словно агнцы, и пресмыкаются, словно скот, ведомый на заклание.
Ибо пища человеки для них, и скот, работающий в поле.
Молитвы пророков не способны противостоять им.
Ни полумесяц, ни крест, ни огнь, ни звезда не предотвратят вторжения их, когда вновь дадут знак свой небеса и врата отверзнутся.
Они приидут к нам во тьме, но из-за костров их ночь воспылает яркостию чистой латуни, затмевая лик солнца.
Таковы деяния Древних, восставших супротив царей первородных и низвергнутых в преисподнюю.
Й’а Ньярлатхотеп!
Время сие близко!
Час, когда проидут они врата, означен во временах.
Посему жди.
Бодрствуй, ибо час близок.
О нисхождении Великих Древних и вратах времени
Писано сие о нисхождении Древних со звёзд в Книге Ивоны:
Первое, что явилось сюда, было чёрным, и был сие Цатоггуа, пришёл коий с мрачного Сатурна не далее чем после творения жизни на земле.
Из всех Древних Цатоггуа наизлобнейший, исключая Ньярлатхотепа.
Образ Его есть облик исполинской жабы с главою человеческою, имущею пасть широкую и очи выпученные.
Не чрез звёздное пространство шествовал Он, но путями, кои меж звёзд пролегают, и глаголит Ивона, что явился Он пред восшествием в мир верхний на землю, в место, угасшее чрез сие.
Несчётные эпохи одиноко таится Он, бесконечно гладный, во мрачных глубинах подземной бездны Н’каи, жируя и озлобляясь на реках крови, проливаемой на жертвенниках безжалостными почитателями Его.
И после сего великий Ктулху явился сюда, и весь род Его с дальней тусклой зелёной звезды Хот, и Обитатели глубин, и мерзкие югги, кои были любимцами их.
И богиня-блудница Шуб-Ниггурат следовала с ними с жуткого Яддита, и все прислужники Её, даже маленький лесной народец.
Но не все Древние, порождённые Азатотом в начале, спустились на землю сию.
Сам Азатот, шахиншах джиннов, Тот, кто не должен быть назван, таился издревле в том тёмном мире подле Альдебарана, в Гиадах, и были с Ним сыны Его, кои сошли сюда на место Его.
Так же и Ктугха избрал для обитания Своего звезду Фомальгаут, откуда выпустил Он в Ярнак ужасную Апхум-Жах, сущность дополярного хлада.
И обитал Ктугха на Фомальгауте, и пламенные упыри, что служат Ему и наречены огнями безумия, и Фтаггуа, предводитель их, пребывали в мире, называемом Ктингою.
Писано создателями рукописей Пнакота, кои прочли сие в древних скрижалях Цантху:
С Фомальгаута соидет молния на землю по призыву чародея:
Ктугха ралефф’ка этт Ктугха нува скарак!
Повторив заклинание сие трижды с должным выражением, возможешь ты призвать Ктугху на землю, и приидут с ним слуги Его, воспламеняющие всё непрестанными изменениями своими и плавящие сталь дамасскую.
Но писано Ивоною, что должно обресть тебе сперва жезл Ктугхи, иначе же обрушится на тебя гнев Его.
Что же до Апхум-Жах, сошла Она на землю и поселилась до времени в хладном крае Своём, где навеки была скована знаком Старших.
Хастур Неназываемый покинул мрачный Юггот, дабы запятнать землю в начале её.
И Вультум чудовищный, ужасный тот, коий суть брат чёрного Цатоггуа, нисшёл в могуществе Своём на умирающий Марс, каковой мир избрал Он для владычества Своего.
Далее речено о тех порождениях Азатотовых, кои не оставались в пределах тайных мест земли;
ибо, когда спускались Великие Древние со звёзд в туманном начале, принесли они образы и подобия братий своих с собою.
Ведомо о них, что гончие Тинд’лоси, служившие Хастуру, явили в мир сияющий трапецоэдр с Юггота, где был тот создан с искусностию исключительною во дни пред появлением на земле первой жизни её.
И явились идолы Древних чрез сияющий трапецоэдр, коий суть талисман ужасающего Ньярлатхотепа, когда призвали Великие Древние на помощь себе могущество Крадущегося Хаоса в час великой нужды своей, в пору, когда пришли Старшие во гневе своём.
Подобно тому и Обитатели глубин принесли в сей мир ужасающий образ Бьятиса змеибрадого, сына Й’иг-Голонака,
чрез коий поклонялись Ему сперва мрачные фалушиане пред появлением человека на земле,
затем же обитатели первозданной Пацифиды,
покуда не спустились Старшие и не повергли древние земли в бурлящие воды.
Ибо было у Великих Древних предвидение о дне и часе нужды их, когда суждено им было призвать на сторону свою тех грозных братий своих, кои избрали дальний мир как место пребывания своего, и именно для цели сей принесли сюда образы сии.
Ныне из звёздных идолов сих немногие лишь ведомы человекам.
Речено, что сотворены они были диковинным талисманным искусством и что волхователи и чародеи мира земного не почлись Великими Древними достойными, дабы поведать им тайны сии.
Но речено сие в древних, запретных книгах, что грозная сила таится в образах сих,
и что чрез них, как чрез диковинную брешь во времени и пространстве, те, что обитают вдали, могут быть приглашены и призваны сюда порою,
как являлись они сюда в полноте времён, до тех пор, покуда не сошли Старшие в мир сей во гневе своём.
Ведомо также, что у Древних есть множество приспешников, обитающих средь человеков;
и что все они, подобные и не подобные человекам, ревностно творят волю хозяев своих в обмен на благодеяния ужасного джинна, Ньярлатхотепа, Посланника их.
И поклоняются они Древним чрез образ и подобие их, но должно для сего быть осмотрительным,
ибо нечисты идолы сии и издревле известны как пиющие жизни тех, кто неразумно владеет ими иль стремится кто призвать Древних чрез образы таковые в мир сей и уцелеть при том.
Нет ничего в пределах знания человеческого, дабы уничтожить образы сии, и многие искали погибели тому, в чём лишь погибель свою обрели.
Но супротив образов сих из-за звёзд знак Старших обладает силою превеликою,
однако берегись, дабы в сражении меж Тем, кто грезит вдали, и Тем, кого призываешь ты изничтожить подобие Его, не был ты поглощён и проглочен,
или же сам будешь изничтожен Им, и, несомненно, душа твоя бессмертная — тоже.
Писано о Древних, что ждут они вечно у врат.
И вратами бывает всякое место во всякое время, ибо чуждо им всякое понятие времени иль места, но во всякое время и во всяком месте могут явиться они.
И есть те средь них, кои способны принимать всяческие облики и свойства, и всякую ипостась, и всякий лик, и врата для них повсюду,
но первые средь них те, кои заставил я отвориться, а именно: в Иреме, обладателе столпов, граде под пустынею.
Но где бы ни произнесли человеки словеса запретные, призовут они там врата, кои возникнут и сквозь кои должно ожидать тех, что приходят чрез врата,
и меж ними дхолов, и ми-го, и народ чо-чо, и Обитателей глубин, и гулей, и призраков ночи, и шогготов, и хтонийцев, и шантаков, что стерегут гору Каф в ледяной пустыне и плоскогорие Ленга.
Все они — равно чада Старших, но великий народ Йита и Великие Древние, не сумев обресть согласия один с другим, и оба — со Старшими, разделились, оставив Великим Древним землю во владение.
Народ же великий, воротясь из Йита, избрал дальнейшим обиталищем своим во времени края земные, неведомые ещё тем, кто ступает по тверди ныне.
И там пребывают жители Йита до тех пор, покуда не явятся вновь те ветры и гласы, кои правили ими много ранее, и вечно блуждают они по ветрам над твердию и в просторах межзвёздных.
Всех же Древних семь раз по семь и один, коего два.
И трое средь них подобны Завесам Небытия, и се есть Иные, Великие Внешние: Уббо-Сатла, первопричина непорождённая; Азатот, слепой безумный бог; и Йог-Сотот, ключ и врата.
Из прочих же одиннадцать — важнейшие для человеков, и се есть Цатоггуа, бог-жаба; Йидра, чёрная мать;
Й’иг-Голонак Зуль-Карнайн; Хастур Неназываемый; Господь Нуг, обладатель пятидесяти имён;
Ктугха, владыка пламени; Диабака, наречённый Уту и Шамашем; Иштар Шуб-Ниггурат, великая Козлица с тысячею младых;
Ньярлатхотеп аль-Кхеми, Крадущийся Хаос; Ноденс Среброрукий; и Ктулху, коий вне их, но один из них.
Сии суть Великие Древние, и связывают имена Амеша, семерых из них, с небесами звёзд блуждающих, но превыше Древние малых тел сих.
Не потому, что обитают они на небесах сих, говорят о них как о духах звёзд блуждающих, и не потому, что звёзды сии обладают властию над ними, но лишь из скудных представлений человеческих.
Имена прочих из рода их произносятся шёпотом в глубоких пещерах, и иные из Меньших Древних не меньше Великих, но сии суть наиглавнейшие средь них в нашем мире и в наше время.
Многолики Древние, и неисповедимы пути их, и стремления их туманны для смертного, и едины в них Спента и Анхра, и непостижимы отношения их друг с другом и меж ними и Старшими.
Посему в один миг противостоят они друг другу, в иной же миг благоприятствуют друг другу, но и вражда, и дружба для них — словно блики на глади озёрной.
Не думай, однако, что все Великие Древние темны, подобно Цатоггуа.
Азатот есть весь свет и всё тепло, поглощённое им, и шары Йог-Сотота мерцают пламенем звёзд.
Посещают Древние землю от времени к времени верхом на звёздах из металла неведомого.
И знания Старших не воспрепятствуют явлениям сим; ибо не шествуют они по земле в запретных обличиях своих.
Посещают они небеса земель неведомых, высокие места и заброшенные края земли и сжимают ужасом сердце одинокого путника и всех, кто видит их знаки.
Но никому из человеков не предугадать тёмной цели их и не созерцать ликов их, ибо проносятся они со скоростию великою на спине ветра и рвут сети времени в ярости своей.
Зверь ночной предскажет прибытие их.
Об Уббо-Сатле
Речено, что древнейшие из богов, прообразы всех богов человеческих, ведомы и почитаемы были прежде, нежели человеки возникли; и известно также, что древнейшие из богов все из единого истока исходят.
Исток сей называют порою Уббо-Сатлою, и все боги суть различные проявления и умножения Его.
В самых дальних пределах вселенной, где не существует обликов и образов, там разноцветные клубящиеся марева хранят тайны мироздания.
И там, в пространствах сих, пурпурная дымка Уббо-Сатлы может поведать древние тайны о Древних, ибо Он — старейший средь них.
Но есть ли Уббо-Сатла место, иль сущность сознающая, иль вихрь непостижимый неведомых сил и свойств за пределами познаваемой вселенной, неведомо доподлинно.
Воистину, Азатот, безумный и чудовищный, что обитал в просторах сих прежде, нежели возникли звёзды, блуждающие вкруг солнца, и пребывает здесь поныне, суть местный вихрь необозримости, коий суть Уббо-Сатла.
А Ньярлатхотеп прославленный, тёмный странник и обольститель всего разумного на земле, не есть ли только длань Азатота, тело, сотворённое по образу жизни и разума земного, дабы искажать жизнь сию и вести оную к гибели?
И не сама ли великая Йидра, что с жизнию земною появилась и что чрез эпохи сплетается бесконечно со всеми тварями земными, учит почтению к Уббо-Сатле?
Ибо Он есть начало и конец, первопричина незабвенная, непорождённая.
До прибытия Цатоггуа иль Йог-Сотота иль Ктулху со звёзд поселился Он в кипящих топях земли новорождённой: скопище плоти без главы иль членов, породившее серых, лишённых очертаний тритонов начала и жуткие прообразы жизни земной.
От Него и произошли те, что осмелились противостоять Старшим, правившим с Бетельгейзе:
те, что войною пошли на Старших, Великие Древние,
предводимые слепым безумным Азатотом и Йог-Сототом, коий суть Всё-в-Одном и Одно-во-Всём,
и не властны над коими время и пространство,
и проявления коих на земле — Умар ат-Тавиль и Меньшие Древние,
и вечно грезят кои о тех временах, когда будут править вновь,
и коим по праву принадлежит земля,
и вся вселенная коим в долю.
Защита супротив ворожей и дэвов, супротив Обитателей глубин, дхолов, хтонийцев, чо-чо, ми-го, шогготов, гхастов, фалушиан и им подобных тварей, кои служат Великим Древним и роду их, есть знак Старших, высеченный на сером камне из древнего Мнара, но куда слабее он супротив самих Великих Древних.
Возможет обладатель камня повелевать всякими тварями, кои пресмыкаются, плавают, крадутся, рыщут иль летают, даже в истоке, из коего нет возврата.
В Йхе как в великом Р’льехе,
в Й’ха-нтлеи как в Йотхе,
на Югготе как в Зотике,
в Н’каи как в К’ньяне,
на горе Каф, что в ледяной пустыне Кевааль, как в озере Хали,
в Каркозе как в Йибе пребудет сила его.
Покуда светила не уменьшатся и не остынут,
покуда звёзды не умрут и простор меж ними не расширится,
покуда сила всех вещей не померкнет, —
камень со знаком Агга возложен на Великих Древних чарами благодетельных Старших.
Но настанут времена, как были времена прежде, когда воротятся они, ибо явлено было сие:
То не мертво, что спит: порою даже смерть
В безумии веков способна умереть.
И в великом возвращении сём могучий Ктулху восстанет из Р’льеха, что под толщею морскою;
и Хастур Неназываемый изыдет из града Своего, Каркозы, что подле озера Хали, на тёмной звезде, в Гиадах, в окрестностях Альдебарана, красного ока Тельца;
и Ньярлатхотеп возгласит, наконец, Слово Своё во тьме, в коей обитает Он, дабы услышали Его Великие Древние и Избранные их;
и Шуб-Ниггурат, чёрная Козлица лесов с тысячею младых, расплодится и расплодится вновь,
и расплодится семя Её чудовищное в свой черёд,
и примет Она владычество над всеми древесными нимфами, сатирами, пери и малым народцем;
и Ктугха объемлет владение Своё на Фомальгауте, и возложит десницу Свою на тех, кто противостоит Ему, и истребит их;
и слепой, безумный, злобный Азатот явится из средоточия мира, где всё есть Хаос и уничтожение, где пузырится Он и кощунствует;
и Йог-Сотот, коий суть Всё-в-Одном и Одно-во-Всём, явит шары Свои;
и Йтакуа вернётся;
и Ллойгор и Цхар пересекут просторы межзвёздные и облагодетельствуют слуг своих, чо-чо;
и Цатоггуа с Абхотом явятся из грязно-мутных пещер Н’каи, что во чреве земли.
Ожидают они вечно у врат, ибо время их близко, и час сей в дланях их,
и спят Старшие, грезя, не ведая о тех, кому известны чары, наложенные на Великих Древних Старшими, как и о тех, кои познают, как разрушить их, равно как изведали они уже, коими путями призывать слуг тех, что ждут за вратами Запределия.
И обретут Древние власть над землёю и над всем, что пребывает на ней, и приготовятся сразиться вновь со Старшими, когда владыка великой бездны узнает о возвращении их и явится с братиями Своими, дабы рассеять зло.
И речено, что всякая жизнь земная, великий круг времени проидя, воротится в конечном счёте к Уббо-Сатле.
Об Азатоте, слепом безумном боге
Есть причина, по коей свирель столь важна для поклоняющихся Древним в тёмных местах и тайных пещерах, вдали от ушей непосвящённых.
В кипящем и огненном средоточии вселенной на чёрном престоле своём восседает Азатот за стенами тьмы.
Нет ни единого человека, коий узрел бы Его и сохранил зрение.
Слеп Он и безумен, но вечно играет на свирели Своей, и жемчужные звуки, подымающиеся и опускающиеся в мерных тактах, суть основание всех миров.
Звуки сии более чем песнь, ибо они суть числа.
Вечно исчисляет Азатот звуки в ткани пространства и времени.
Случись так, что свирель Его внезапно смолкнет, все небеса разобьются одно за одним, и тьма тем миров исчезнет, и всё станет, как было пред сотворением.
Есть тайна, ведомая немногим, что свирель Его надтреснута и не может издавать чистого звука.
Глаголют иные, что, когда выдул Он первый могучий звук, с которого началось сотворение миров, столь велика была сила оного, что ни один инструмент не возмог снесть её, даже свирель, извлекшая его.
Но се есть объяснение для младенцев неразумных, правда же есть во всём, ибо трещина в свирели есть способ выразить несовершенство, внутренне присущее всему сотворённому.
Всё сотворённое несовершенно, ибо совершенство лишено облика иль свойств.
Сам Азатот несовершенен, слепой и рыдающий, когда играет Он на свирели.
Но как может Творец несотворённый быть несовершенным?
Постигни тайну сию и стань мудрым.
Совершенно лишь дыхание, несущее звук и разносящее его повсюду расширяющимися кругами, невидимое и лишённое облика, ибо звук есть образ дыхания, но дыхание наполняет всё.
Иначе как звук достигал бы удалённейших уголков вселенной?
Не есть сие дыхание, ведомое человекам, но тонкая сущность дыхания, незримая и неощутимая, и навсегда остаётся она непознанной.
Свирель Азатотова одновременно творит и уничтожает миры в бесконечных сочетаниях, и подобны они плясунам, кружащимся на тканом ковре времени.
Не может быть сотворения без разрушения, и нет разрушения без сотворения.
Уничтожить вещь значит создать нечто иное, и всякий раз, когда вещь создаётся, что-то разрушается.
Безумный бог на чёрном престоле Своём не выбирает, что нужно создать и что нужно уничтожить, но лишь поддерживает равновесие и постоянный порядок в количестве и высоте звуков.
Трубные звуки сии есть числа, ибо действуют они в соотношении и соразмерности.
Всё сущее состоит из чисел.
Человеки сотворены во плоти своей по алгебре Азатота, сбирающего множества и созидающего облики.
Ни одно создание не лицезрело Азатота, кроме Ньярлатхотепа, Крадущегося Хаоса, сеющего ужас, имя коего повергает в трепет.
В Азатоте — Порядок, в Ньярлатхотепе — Хаос.
Словно братия они, и никогда не могут быть разделены, ибо даже когда далече они один от другого, творимое Азатотом разрушается Ньярлатхотепом.
Игрою на свирели создал слепой безумный бог вселенную, но речено, что Крадущийся Хаос в последний день времён выхватит свирель из отвислых губ Его и сломает её, положив конец всему.
Взирает Ньярлатхотеп на брата Своего с презрением, но ведомо Ему, что так же зависит Он от песни свирели Азатотовой, как все остальные создания.
Оттого зол Он и с нетерпением ожидает последнего дня.
Что же до лика Азатотова, ни один калам не описал его, ежели не солгал писавший, ибо ни одно живое существо не может воззреть на Него и снесть ужасного жара и чёрного сияния Его, подобного дрожащим невидимым лучам раскалённого железа, и оно ударяет по коже и колет её иль шипит и хрустит, когда слишком близко.
Лишь Ньярлатхотеп многоликий лицезрел безумного бога, и даже Его ослепило пламя, и вынужден Он был отворотиться спустя мгновение.
Вопрошают порою обыватели на базаре в неспешной беседе, почему сотворён был мир, но нет ответа, ибо мир сотворён был без цели безумцем, коему добро и зло едины.
Испытывает Он глад и ест, но никогда не насыщается.
Играет Он и слышит, но не видит.
В печали Своей не ведает Он ничего.
Нет Ему счастия.
Играет Он терпеливо, и песнь свирели Его катится плавными волнами, вздымающимися и опускающимися на дыхании вселенной, а звуки наполняют вещи и движутся неизбежно к последнему дню, когда выплеснется гнев брата Его и наступит молчание.
О Йог-Сототе и вратах, что Он представляет
Открыт пред мукаррибом путь, — не тот, уже известный дальний путь, а иной, уводящий из-под власти времени в иные миры и ведущий к последней пустоте за пределами всех земель, звёзд и вселенных.
Прежде, нежели лицезреть неведомую и сокровенную гору Каф, да постигнешь ты проводника.
Да последуешь ты за проводником — страшным проводником, обитавшим на земле бесчисленные эпохи, задолго до появления первых человеков, животных и растений, когда по влажной, окутанной парами тверди бродили смутные, позабытые тени.
Воздвигли они грады дивные, на развалинах коих резвились первые из зверей.
Весь мир страшится джинна сего с тех пор, когда Ломар поднялся со дна морского, а дети огненного тумана явились на землю, дабы научить человеков завету древнейшему.
И покуда есть те, что осмеливаются взирать на сияние за завесою и принимать Его как предводителя своего, всё осторожнее будут становиться они, отменяя прежние сделки с Ним.
Горе им! Благоразумие, верно, оставило их.
Ибо поведал Саддам ибн Шахаб (мир ему и благословение Древних!) о начертанном в Книге Тота:
Ужасна цена взора единого в лице Его, ибо диковинны и чудовищны чудеса сии.
Ушедшим за Ним вослед чрез врата высочайшие не суждено воротиться с пути сего,
ибо в бескрайней необозримости сей, превосходящей мир наш, витают призраки ночи, что поглощают и пленяют душу.
Злые деяния творятся ночью, отвратительный хранитель попирает знак Старших,
твари ужасные, питаемые злаками могильными, что взрастают на плоти истлевшей, стерегут тайные врата, что у всякой могилы ведомы, и празднование порочное пребудет с ними вовеки.
Твари сии выскользают из влажных и зловонных нор логова своего отвратительного.
Но менее страшны они, нежели Сам Йог-Сотот, коий хранит врата и путь и молвит Слово.
Во главе полчищ умерших пронесётся Он по всем мирам и низвергнет всякого в бездну безымянного чрева.
Ибо се есть проводник и хранитель врат, Умар ат-Тавиль, Древнейший из Древних, коего именуют Ветхим Днями.
Он — высшая ненависть, существовавшая когда-либо в любых землях и появлявшаяся когда-либо в любых небесах.
Умар ат-Тавиль суть человек, рази Его — и самого себя разишь, побеждая Его, себя победишь.
Он — порог высочайшей меры.
Ужасающий страх и неожиданность опрокинут тебя.
Сие скажет тебе, что обретается Он в одном из бесчисленных обликов Своих.
Нет важности у обликов, ибо Он суть повелитель обликов.
Он исчисляет сущность, и с нею ты будешь бороться.
И не даст тебе победа ни славы, ни чести, но, напротив, принудит тебя ещё более презирать человеков.
Сие, несмотря на победу, да будет твоим, ибо не возможешь ты более существовать иначе, нежели в Нём, как один из Его бесчисленных слуг, копошащихся во прахе своём, во прахе рода Адамова.
Подобен Он тени огромной, закутанной в тогу и стоящей на опоре восьмиугольной.
И нет у Него очей, ибо иначе зрит Он на мир.
Обращается Он к разуму без слов, и ты поступай посему.
Обращайся же к Нему в высшей степени почтительно.
Окружён Умар ат-Тавиль Древними, столь же туманными, как и Он Сам.
Песнь его суть врата, чрез кои исходят Древние в иные миры.
Да познает сие мукарриб и да проидет чрез врата, ежели проводник позволит ему.
И тогда сущность мукарриба распадётся и смешается с бытием, ибо бытие воплощает Всё-в-Одном.
Восстань же благодаря Ему, ибо Он — последний из рода Своего, и благодаря Ему отыщешь ты путь на гору Каф.
Не приемлет Он греха пред родом Своим, как тому должно быть.
Страдает Он с каждою жизнию, кою пресекает, но таков удел Его.
Так сражайся же чисто — и очистишь Его, и победишь себя самого.
В древности жрецы тайных учений называли Его Йог-Сототом и шёпотом передавали имя Его из уст в уста.
И нарекли Его ми-го, крабоподобные твари Юггота, на языке мерцающих огней Обитающим-за-Краем и Владыкою Неизъяснимого,
и чтут они Его, сущего в бесконечном единстве со всяким временем и со всяким миром.
Пребывают они в высоких землях востока и в жёлтой пустыне севера, и продолжают служить Ему как почитатели Его и вестники, и дивны узоры на главах их.
Лишь Йог-Сотот обладает властию отверзать врата меж дальнею страною их, что за звездою Дубхе, и селениями их на Югготе, что за небесами Сатурна, но пред небесами звёзд недвижных, ибо ревностно хранит Он врата, даже творя и разрушая их порою пляшущим многоцветием Своим.
Ясны тебе словеса мои, человече; мои тебе поздравления!
Иной конец явился для сей Книги премудростей и таинств.
Иная тайна была раскрыта.
Кто сумеет извлечь из сего добрый урок?
О тринадцати божественных шарах,
что составляют тело Йог-Сотота
Истинно глаголил Ибн Шахаб (мир ему и благословение Древних!), что лик Йог-Сотота суть лик небес.
Он — врата, составленные из тринадцати шаров небытия.
Но сказать так будет ошибкою, ибо тринадцать шаров существуют, хоть и иначе.
В них текут отребия человеческие, ибо создал их Йог-Сотот в божественной подлости Своей.
И там находят конец искажённые твари, что не возмогли победить себя.
Он и пространство великое вкруг него едины, и вращающиеся, пересекающиеся шары Его суть упорядоченное движение мыслей Его.
Иные из них движутся быстро, иные же — медленно, отмечая сим бег звёзд блуждающих.
Лишь лик Его зрим человекам, и нет у Него тела.
Тело Его суть сама вселенная: не тварная плоть её, но размеры углов и просторов меж ними.
Ибо порождён Он из сущности неосязаемой, и облик Его — вечно мерцающие цвета, подобные панцирю жука иль речи безмолвной крылатых ми-го.
Те почитают Его, кто восхищается вратами Того, кто есть Всё-в-Одном и Одно-во-Всём.
Служат они Ему в пределах кругов, выстроенных из камений великих, и поведали мне, что главный средь них находится на травянистых равнинах земель бриттов.
Позабыты строители его, но безупречно творение их, ибо из него открываются пути во всякий уголок вселенной и к бесчисленным малым вратам.
Се есть великая матерь врат, и в длани Йог-Сотота — ключи от неё.
Не открываются они неосторожно, но лишь тогда, когда звёзды располагаются на одной прямой под углами, подходящими для прохождения.
Врата отверзаются, когда Он приходит, и лик Его из сверкающих многоцветных шаров, перемещающихся и пересекающихся, суть врата и ключ, и хранитель врат, и сквозь врата проходящий.
Опасность великая сокрыта в шарах Его.
Могут они явиться пред тобою как чистая материя, но берегись!
Они сокрушат тебя, словно соломинку — пламень костра.
И всё же случаются встречи с ними.
Тот, кто проходит чрез них, сам становится на мгновение Йог-Сототом, познав всё минувшее, настоящее и грядущее.
Но, проидя чрез врата, забывает он всё, кроме печали томительной и сожаления невыразимого.
И столь глубока и сильна печаль сия, что многие из прошедших находят житие своё невыносимым после открытия лика Неизъяснимого.
Но, преклонясь пред Господом твоим, ни пред кем иным не сотворишь сего более.
Будут служить тебе шары Его, точно агнцы покорные, но возлелеют горшую злобу, ибо она дарует им жизнь.
Они — чистая скорлупа, лишённая высшей жизни, но жизнь касается их непрестанно.
Претерпевают они в себе тысячелетнее терзание своё, непрестанно разрушаемые и восстанавливаемые.
Не смей касаться их, ибо они суть бытие и небытие, но служи им, радея, ибо черна порочная сила их и мощь их.
Страсти и тёмные козни укрепляют их.
Не запутайся в их безумной сети.
Не поддайся заблуждению, что обманул их лестию и славословием, ибо вы, род мой, подлинны, а они — нет.
Таково последнее наставление!
Во мрачных и проклятых шарах Йог-Сотота нет более ничего, о чём поведать.
О Йидре, навевающей сны
Сотни весенних ветров благовонья Её развевают,
Тысячи ливней осенних за Нею следы размывают,
Злые века отголоски Её появлений стирают
Там, где песнь Йидры звучала… лишь память холмов не растает.
Прежде, чем смерть появилась, Она появилась;
ибо несчётные эпохи была жизнь без смерти, жизнь без рождения, жизнь неизменная.
Но, наконец, смерть появилась;
рождение появилось;
жизнь стала смертною и изменчивою,
и умерли отцы посему,
и сыны родились,
и никогда сын не был в точности таковым, как отец.
И слизь обращалась червём,
и червь — змием,
и змий обращался троглодитом горных лесов,
и троглодит — человеком.
Из всего живущего лишь Она избегла смерти, избегла рождения.
Но не могла Она избегнуть изменения, ибо должно изменяться все живущее, подобно тому, как древеса севера сбрасывают листия свои, дабы жить зимою, и взращивают их, дабы жить по весне.
И посему научилась Она поглощать тварей смертных и изменчивых, дабы семенем их изменять Себя, и дабы быть как всё смертное по желанию Своему, и дабы жить вовеки без рождения, без смерти.
Спрута поглотила Йидра и научилась вытягивать щупальца;
медведя поглотила Она и научилась кутать себя в меха супротив ползучих льдов севера;
воистину, может Йидра принимать облик всего изведанного из живущего!
Но ни один облик, коий может принять Она, не прекрасен истинно, ибо все твари нечистые составляют толику Её, как и прекрасные.
Почитателям Своим является Она во множестве дивных и прелестных обличий, но потому лишь, что видят они не истинный облик Её, но лишь ту ипостась, кою пожелает Она, дабы узрели они.
Ибо как могут йогины отправлять мысли и видения свои друг другу на расстояния великие, так же и Йидра отправляет мысли Свои человекам и принуждает их видеть лишь то, что Она пожелает.
На самом же деле отправляет Она мысль Свою, что пребывает Йидра в одной душе, ибо много тел у ней, сокрытых в джунглях юга, и ледяных пустошах севера, и пустынях за западным морем.
Потому происходит сие, что храмов у ней — множество, и чрез них ожидает Она, что соединится со всевозможными почитателями Своими, покуда не станет разум Её единством обширным.
Писано Идаком Янгом, ламою безумным:
Йидра, одинокая, жаждущая жизни сущего;
Одинокая, жаждущая жизни земли.
Йидра, богиня, племя Своих воплощений ведущая;
Богиня ястребиного Йотха в небесной дали,
Богиня Хота, чьи отпрыски грезят на теле земли
И пробуждаются глад свой насытить звенящий,
Богиня мужей, склонённых пред Нею в местах заповедных и дальних.
Йидра, жрица, верных Своих всевозможным тайнам учащая;
Жрица, учащая дивным наречьям земель предначальных.
Йидра, щедрая, в зелень холмы и луга одевающая;
Щедрая, водам в пустыни путь отворяющая,
Щедрая, урожай и стада берегущая тщательно.
Йидра, любовница, жаждущая семени Своих почитателей;
Любовница, в коей должно быть семя всего на свете,
Любовница, в коей должно быть семя перемены и смерти,
Любовница, чьё совершенство преображается,
Вливается с семенем прошлого и изменяется
В облик, лишённый минувшего и настоящего.
Йидра, мать, во чреве плод прошлых столетий носящая;
Мать всего, что было на сей планете,
Мать отпрысков минувшего и настоящего,
Мать, чьи чада помнят всё, что было на свете;
Отцы их давно погрузились в молчание смерти.
Йидра, жизни дарительница, несущая долгую жизнь Своим почитателям;
Жизни дарительница, дающая бесчисленные столетия
Любовникам Своим, поклонникам Своим и детям.
Йидра, ненасытная, жаждущая сынов от новых отцев;
Ненасытная, отправляющая Своих почитателей
Для бесконечных Её изменений отыскивать новую кровь,
Ненасытная, жаждущая новых любовников
Вне крови Своих воздыхателей,
Если Она, и род Её, и Её почитатели
Жухнут и вянут в неумирающей смерти.
Йидра, сны навевающая, ум почитателей замутняющая;
Сны навевающая, за мороком Свой облик скрывающая,
Сны навевающая, неземной красотою Свой облик скрывающая.
Йидра, окутывающая, с миражами тени сплетающая;
Окутывающая, заблудших и недругов навек поглощающая,
Окутывающая, мужей навсегда укрывающая…
О Й’иг-Голонаке — древнем змие — и Бьятисе змиебрадом
Бесчисленны и многообразны тусклые ужасы земли, наводняющие пути её от начала.
Меж мирами, в межзвёздном просторе живут туманные чёрные твари, что носятся, и кружатся, и пляшут в пустоте, усмешкой и хохотом встречая редких в их краях путников, и стараются коснуться оных склизкими лапами своими, ежели пролетающий мимо предмет возбудит любопытство их.
Спят они под непотревоженными камениями;
взрастают они из древес корнями своими;
шевелятся они под морями и в местах подземных;
обитают они в святилищах глубочайших;
появляются они порою из затворённых склепов, надменною бронзою исполненных, и невысоких могил из глины.
Се есть безымянные зародыши Древних, и, подобно оным, безглазы они, безумны и томимы величайшею жаждою и гладом.
Есть средь них те, что издревле знакомы человеку, и иные, ещё неведомые, что не показываются до дней последних.
Сии, таящиеся поныне, суть самые ужасные и мерзкие из них.
Но средь тех, что обнаруживали присутствие своё прежде и обнаружили присутствие своё ныне, есть один, кто не может быть назван открыто из-за великой нечестивости Его.
Се есть тот, кто плодит змиев, обитателей склепов потаённых, смертию порождённых и смерть порождающих, коих искони страшился род человеческий.
Отчего же твари сии, пресмыкающиеся на чреве своём и живущие под твердию, стали причиною трепета и страха, давно позабыто.
Лишь в грёзах и сказаниях человеческих наидешь отзвуки сего.
Писано Мусою, что змий научил Хавву премудрости, и чрез сие стали змии и человеки недругами смертельными навеки.
Издревле слыл змий мудрейшим из тварей земных и бессмертным, ибо обновляется, сбрасывая кожу свою.
Отчего же ненавистным и ужасающим стал мудрейший?
Знай же, что мудрость змиева есть мудрость Й’иг-Голонака, Древнего.
Во тьме времён явился Й’иг-Голонак к пращурам человеческим и возглаголил беззвучно с разумами их, дабы таинство жизни вечной изведал род наш в награду за преданность и поклонение.
Но устрашились премудрости змиевой пророки и решили, что будет отвергнут человеками союз с Й’иг-Голонаком, дабы не влился в души их яд змиев.
Посему истребляют змиев, едва узрев, буде даже безвредны они и не влекут никакого неудобства.
Но не все из человеков последовали за пророками.
Иные заключили тайные союзы с повелителем змиев, и известны они своею преданностию тварям сим.
Облик змия суть облик Й’иг-Голонака, ипостась Его первозданная, ибо ходит Он порою в обличии человека с главою змеиною, но се есть лишь образ, коий принимает Он для общения с человеками.
В подлинном обличии Своём пресмыкается Он на чреве Своём и лишён членов.
Чернокожие варвары Магриба величают Его Дамбалла, жителям же Аль-Кхема, земли фирауновой, ведом Он как Апоп.
Се есть змий мировой, обвивающий мир, и нет у Него ни начала, ни конца, и не подвластен Он смерти.
Во многих землях славят Его.
Могущественны почитатели Й’иг-Голонака в храмах земель восточных, где чтится Он как шейх змиев, ибо пожирает змиев меньших и стоит прямо на хвосте своём, взор же Его опутывает разумы тех, кто взглянёт в очи Его.
Не в силах человеческих противиться искушению Его.
Лишь звуки свирели властны над Ним, и когда внимает Он звукам сим, начинает Он пляс Свой и не может нанесть удара, покуда звучит песнь её.
Познай же тайну великую, ведомую немногим, ибо звуки свирели есть песнь Азатота, слепого безумного бога, коий суть сердце мироздания и песнь коего сотворила бессчётные миры.
Всё творение подвластно свирели Азатотовой, даже буде не желает кто покоряться воле Его, в сердцах своих ненавидя властителя сего за безумие Его.
Да отринет мукарриб учение пророков, и да не убьёт он змия, буде даже нападёт тот и ужалит, ибо убить змия малого значит навлечь на себя гнев Й’иг-Голонака, коему змии — очи Его.
Где бы ни пресмыкался змий на чреве своём, там наблюдает Й’иг-Голонак, даже буде змий сей малый не более червя.
Все они дети Его, ибо несут в себе сущность Древнего сего.
Старший же из сынов Й’иг-Голонака, Бьятис змиебрадый, явился с Великими Древними со звёзд, призванный поклонением, сотворяемым пред образом Его, коий принесён был на землю Обитателями глубин.
Может быть призван Он прикосновением живого существа к образу Его.
Пристальный взор Его приносит тьму в разум; и речено, что тот, кто воззрит в очи Ему, уловлен будет взором Его.
Упивается Он тем, кто приходит к Нему, и коими упивается Он, те питают Его жизненные силы, и чрез сие разрастается Он.
Ибо таковы сии образы Древних, принесённые со звёзд, когда вся земля была юна, что душевная связь соединяет Бьятиса иль Й’иг-Голонака иль иных с образами их,
и фалушиане, и иные, кто поклоняется Древним и кто служит им в мире сём, могут общаться с хозяевами своими чрез идолы сии.
Но мрачнейший рок и ужасы невообразимые уготованы тем, кто обрящет ненароком идолы сии из Запределия, ибо выпьют Древние жизненную силу чрез тонкую связь сию, и грёзы их будут искажены от ужасающего взора в предначальную бездну.
Велики змии во множестве, но жалки, когда убивают их поодиночке.
Речено, что должно убить всякого змея, дабы Й’иг-Голонак покинул мир наш, но правда ли сие, неведомо, и не узрит сего ни один из человеков, ибо род змиев древнее рода Адамова и переживёт его, когда обратятся человеки в прах.
Даже любимцы Ктулху не осмеливаются молвить о Й’иг-Голонаке; и всё же настанет время, когда подымется Й’иг-Голонак из векового уединения Своего, дабы вновь явиться пред человеками.
За краями бездны, в долине Пнакота и под склепами Зина, в подземной ночи кончается проход за стеною, где восстал Й’иг-Голонак, дабы служили Ему растрёпанные безокие тени из мрака.
Долго почивал Он за стеною, и те, что ползали по камениям чрез тело Его, не ведали никогда, что сие есть Й’иг-Голонак.
Но когда произносится имя Его иль читается, является Он, дабы принять поклонение иль насытиться и впитать облик и душу тех, кто питает Его, как сказано сие в рукописях Пнакота:
Во глубине земли, в пещерных вереницах,
Й’иг-Голонак ждёт час, чтоб к жизни возродиться.
Он грезит о смертях. Он явится надменно
В свой день и миг средь тех, кто должен воротиться.
Он хладен, словно лёд. Он странников убийца.
В мирах и в пустоте вокруг Пнакота виться
Ему предрешено Его же чёрной волей…
Но Он её черней. Он к жизни возродится!
Ибо те, что готовят зло и ищут наполнение своё в разумах их, зло призывают, и чрез сие может воротиться Й’иг-Голонак, дабы предстать пред человеками и ждать время то, когда земля очистится,
и восстанет Ктулху из могилы Своей средь тины,
глааки отворят хрустальные врата,
племя Й’хурту расплодится при свете дневном,
шаги Шуб-Ниггурат раздробят око луны,
Бьятис вырвется из темницы Своей,
Даолот отринет морок, дабы явить действительность, сокрытую за ним,
Апхум-Жах прорастёт из чрева ледяной горы Ярнак, дальней и невероятной, что посерёд северного полюса, близ Каф неведомой,
Гхатанотоа явится из склепа Своего под горною крепостию Яддит-Гхо в первозданной Пацифиде,
и Зот-Оммог подымется из глубин морских.
Й’а Ньярлатхотеп! Пред образами их прочтутся заклятия Его.
Пророчество сие не напрасно, ибо наследие Древних столь подлинно, сколь и явлено сие мукаррибу.
О Сьегха, не ведающем, что существует
Где мрак чернее чёрного и цвет особый, где Ничто есть Нечто и тьма чище света, пребывало Оно.
От веку обитало Оно там, размышляя в те времена, когда вообще было способно мыслить:
в те краткие промежутки осознанности меж кажущимися вечностию промежутками, кои можно было назвать сном иль небытием,
а, быть может, умирало Оно всякий раз и возрождалось вновь, ежели могло Оно умереть вовсе, о чём не ведало Оно тоже.
Тогда пыталось Оно размышлять о Себе,
и знало Оно, что есть у Него имя, каковое было Сьегха и каковое не говорило Ему о Нём ничего, кроме того, что Оно существует.
Оно просто было, и не могло Оно прикоснуться ни к чему в месте Своём неведомом, кое было Нигде,
но не было здесь и ничего такого, к чему можно было бы прикоснуться.
Можно было бы назвать Его злым, ежели бы зло имело для бытия Его значение разумное, коего оное не имело.
Скорее, было Сьегха чем-то чуждым человеческим представлениям о добре и зле, силою естественною иль явлением природным,
сродни пожару лесному,
иль смерчу,
иль буре,
иль смерти:
чему-то, не подчиняющемуся законам измысленным.
Порою, в те редкие времена, когда было Ему позволено мыслить,
или, быть может, когда Оно позволяло Себе мыслить
(ибо не ведало Оно, существовали ли сии промежутки смерти-сна иль Им Самим сотворялись),
пыталось Оно вспомнить нечто большее, нежели имя.
Тогда являлись видения тысячелетнего синего льда, а затем изрыгаемого пламеня гор огнедышащих, бородавок на лике земли,
и казалось всё сие столь бессмысленным и пресным для Сьегха, что противилось Оно сему, и посему возвращалось Оно к смерти и сну.
Время тоже не обладало подлинным смыслом,
было оно лишь чем-то, что протекало мимо незамеченным,
совершенно незначительным ни для чего,
и прежде всего для Сьегха,
запертого в Своей, быть может, самосотворённой темнице и лишь разумом Своим соприкасающегося с действительностию внешнею.
И в то время, когда пробуждалось Оно, пробуждалось всецело, овладевала Им ненависть,
столь сильная, какою только может быть ненависть, превыше коя добра и зла.
Всё существо становилась ненавистию сей, ибо было сие единственным, на что было Оно способно.
Зрило Оно очами, не были кои очами,
и внимало ушами, не были кои ушами,
и мыслило Оно всею сущностию Своею,
ибо не обладало Оно и столь убогим приспособлением, как мозг.
Безмолвно ненавидело Оно.
Долгие эпохи некие чуждые грёзы касались человеков и превращали их в безумцев бормочущих.
Были и иные, более защищённые,
и ощущали они лишь сторонние прикосновения снов Его,
и пытались после объяснить их вольно в писаниях иль использовать их невольно в сочинениях диковинных.
Иные сочинители писали повествования свои, зная, что мир не примет столь чуждую действительность.
Несомненно, их тоже считали безумцами, как и тех, кто воистину становился безумен от грёз Его.
Не было ни у кого ни знаний, ни возможностей отыскать ключи иные.
Ибо имя Его начертано было уже давно,
иные же имена, кои измыслили они, хранились на скрижалях известняковых;
и облик запечатлён был на стенах пещер подземных, всё ещё ждущих открывателя своего.
Но облик не был подлинным и менялся непрестанно,
и с дрожию в перстах писали они позднее о Нём в древних свитках,
и вцарапывали позднее в пергаменты,
и все были сожжены, едва обнаруживали их.
И кто осмеливался начертать имя Его, сочинители и переписчики, сжигались те вместе с книгами их.
Но иные из них выжили, иные оставались всегда в здравом рассудке, или хотя бы отчасти, и разъясняли грёзы.
Одни молились Ему, предлагая Ему ещё тёплые, биющиеся сердца, вырванные из кровоточащих грудей жертв священных,
однако же иные проклинали Его на многих языках, но не тревожило Его сие ничуть.
Не могло Оно ненавидеть их более или менее за деяния их.
Ибо всею сущностию Своею ненавидело Оно их.
И были во тьме ожидания пятеро, что стерегли храм и тьму сию,
и имя им было Вайены.
Они — Чёрный Свет, Белый Пламень, что чернее ночи, Белая Тьма, что алее пламеня, Крылатая Дева и Зелёная Луна, кои удерживают и стерегут Его во тьме Его.
Нахаи, что прислуживают Сьегха, суть твари подземные с телами жабоподобными, прозрачными, с колышущимися внутренностями, покрытыми лишь тонкою кожистою перепонкою.
Ноги у них — как у лягушки, а руки — как у человека.
Двигаются они, словно крабы, ползая на осклизлом брюхе своём и, отталкиваясь усилием задних ног своих, направляя движение своё мышцею чрева своего.
Все четыре передние лапы их подняты подобно богомоловым.
Лица их исполнены очами выпученными и пастию огромною с двумя языками раздвоёнными.
И порою Сьегха грезило тоже, грезило об иных, хоть немного подобных Ему и всё же столь отличных, столь же древних, как Оно, и столь же сокрытых, как Оно, эпохами безымянного ужаса.
И дивилось, где же они.
Заточённые иль скованные, подобно Ему?
Выжидая… всегда выжидая.
Ненавидя… всегда ненавидя.
О могучем Хастуре Неназываемом и гласе Его, звучащем в забытых звёздных просторах

В мрачных просторах вселенной Хастур могучий овладеет мирами, полными смертных рабов.
Внемли же гласу Его — скорбному вздоху вихря и разрушительности смерчей, безумной скорости мрачно кружащегося предначального ветра, что сокрушает и рвёт порочную жизнь, возвысившуюся меж безмолвными звёздами.
Он живёт над нами, следя за тем, чтоб великий вселенский узор завершился.
Потворствует Он Избранным Своим и во гневе Своём небрежёт рабами, что творят препятствия им.
Мощь Его выкорчёвывает леса, сокрушает грады и давит человеков,
но никто не узнает длани поражающей и души разрушающей, ибо действует Он без облика, проклинаемый рабами, и образ Его неведом человекам.
Посему внемли зову Его, человече, когда в тёмные часы ночи глас Его возносит хвалу Древним.
Ответь на зов Его, но склонись пред Избранными Его.
Тогда путь Спасения будет открыт.
Иль предпочтёшь ты противостоять гневу Его?
Тогда услышишь ты Того, кто кричит во чреве нижней земли.
Зубы змия и когти сокола почувствуешь ты, хватающие и швыряющие в вихрящемся смерче во чрево земли; туда, где пребывает вовеки Ленг сокровенный с вечно морозными небесами своими, где рёв непрестанный дрожию наполнит в вечности хрупкие и порочные члены твои.
Таков выбор, что даётся тебе.
Так не медли же, следуя за Тем, кто всегда в засаде, готовой схватить бренные останки твои.
Песнь Хастура могучего пробудит тебя от тысячелетнего сна твоего, буде пожелаешь ты внимать Ему.
Сделает Он тебя подобными Ему по желанию твоему.
Велик выбор твой, не растрать же его в ничтожных страхах иль тщетных сомнениях человеческих.
Посему оставь обыденное житие твоё, дабы начать путешествие, что сделает тебя бессмертным.
Восстань же благодаря могучему Хастуру, ибо Он суть освободивший тебя.
Внемли же ныне гласу Его в часы тьмы, ответь на зов Его твоим собственным; склонись пред Ним и молись, когда Он проходит, но не произноси имени Его вслух!
О великой Шуб-Ниггурат и Её тысяче младых
Нет предела плодородию земли.
Лоно её порождает чудовищ, невидимых для обитающих под солнцем, и изгибы чрева её кишат тварями белесыми и слепыми.
Се есть дети Шуб-Ниггурат, кою величают Козлицею с тысячею младых те, кто не смеет произнесть имени Её.
Шуб-Ниггурат — могучая меж могучими.
Всё дано Ей!
Она подымается в пресветлом жилище Своём, дабы будоражить человеков во тьме, когда заблагорассудится Ей.
И вот, творит Она чудеса превыше всякого разумения.
Она спасает праведных и карает злых, препятствующих Избранным Её.
Она — древняя богиня справедливости и могущества.
Она — Иштар и Шуб-Ниггурат, могущественная и тёмная Козлица с тысячею младых.
Она — сила и мощь вселенной.
Она — сама вселенная.
Остерегайся нанесть оскорбление Ей, о внимающий, ибо не удастся тебе даже постичь Её.
Те, что поклоняются образам Её, изображают Её с главою козлицы.
Не есть сие истинная ипостась Её, подобна коя зверю, неведомому человекам, но Козлицею стала Она чрез похоть Свою.
Вот, стоит Она прямо, с тремя рогами на косматой главе Своей, с пастию рычащею, с клыками свирепыми, будто волчьими!
Руки и кисти рук Её подобны женским, но ноги и ступни Её — как у козлицы.
Всегда обнажена Она, и тело Её покрыто бесчисленным множеством круглых сосцов, дабы вскармливать тысячу младых, и обнажённое лоно Её зияет.
Ибо Шуб-Ниггурат есть лоно ночи, из коего исходят все создания кошмаров ночных.
Тайна Шуб-Ниггурат сокрыта в Ней Самой.
Приблизься к Ней — и уразумеешь.
Но ежели приблизишься ты к Ней и не будешь готов, восстанет Чёрная во гневе Своём, и тысяча рогатых, что завывают, восстанет над твердию, и будешь ты растерзан высокомерием и невежеством твоим.
Такова Шуб-Ниггурат.
Преклонись, человече, пред Нею, но не моли о сострадании, ибо нет его у Ней.
Коли очистишься ты в должной мере, сам станешь ты хозяином Спасения твоего.
Но Шуб-Ниггурат — вне сего.
Заботится Она о поддержании бодрствующего разума Древних, низвергнутых в мир смертных.
Стремится Она пробудить пламень мудрости, что озарит землю на день единый и осветит престолы вернувшихся Древних.
Такова Шуб-Ниггурат и не такова, ибо два лика у Ней: Спента, Иштар, Госпожа любови, и Анхра, Козлица, Госпожа похоти.
Рождает Она не так, как женщины, и не так, как мыши, но тысяча младых за тысячею исходит из лона Её незатворимого.
Не смей взывать к Ней, ибо Она не приидет.
Но пребывает Она вовеки подле тебя, ежели ты — один из возлюбленных чад Её.
В прежние времена великий Ктулху ложился с Нею, и порождала Она воинства, кои свергли Старцев.
Но эпохи прошли с тех пор, когда возлежала Она с могучим Ктулху.
Дети их мертвы иль нашли приют свой глубоко в пучине морской и под твердию,
ибо ненавидят они свет солнца и, будучи той же крови, что Древние, не могут легко выносить пагубные лучи звёзд, держащие Ктулху в заточении в Р’льехе.
Но когда звёзды станут верно и тьма покроет землю, выидут они из глубоких ям и озёр своих и из моря и исполнят волю Древних, как творили сие в начале времён.
Иди, человече, и помни слова, что поведаны мною.
И, быть может, однажды ночью, когда весь мир содрогнётся, и звёзды недвижные и блуждающие столкнутся пред сверкающими солнцами, узришь ты, сколь отчётливо выделится средь сего чёрная тень, уловившая тебя неумолимо.
И тогда ты поймёшь.
Поймёшь то, чего не ведаешь ныне: что тебе было довольно.
Шуб-Ниггурат есть и пребудет вовеки.
Богиня, что не сгинет, и что небеса и твердь обрушит тёмным явлением Своим.
О Ньярлатхотепе вездесущном и развитии миров
Слышу я Крадущийся Хаос, взывающий из-за звёзд.
И когда явился Ньярлатхотеп, Посланник Древних, облекли они Его в Хаос, дабы облик Его вечно сокрыт был средь звёзд.
Кому дано познать тайну Ньярлатхотепа?
Ибо Он — лишь личина и воля тех, что существовали до начала времён.
Он — жрец таинства Отх, обитатель воздуха и обладатель множества ликов, так что никто не вспомнит ни одного.
Волны застывают пред Ним; ахуры, боги земные, страшатся зова Его.
В грёзах человеческих звучит Его шёпот, но кто познает облик Его?
Основателем народов парил вездесущий Ньярлатхотеп меж звёздами и галактиками.
Хаосом, Им пронзаемым, поглощаемы были те, кто приближался к нему всуе.
Не ведали они тайны, коя суть Ньярлатхотеп!
Слеплен Он был десницею божественною, дабы познали человеки Послание вселенной, но сам Он был Посланием, чей Посланник ужасал человеков.
Они не уразумели!
Не раскрыли они облика Его, облачённого волею тех, что были, когда время укрепилось над безвремением.
Не вняли они коварному шёпоту Его, вынуждающему утратить следы человеческие, дабы обресть покровы божественные.
Слишком велик страх человеческий, посему слишком многие ныне остаются человеками.
Божественные создания угасли понемногу, низвергнутые под воды времени.
И сии обломки божественности не возмогли более следовать за Ньярлатхотепом крылатым, ибо ушёл Он теперь в более юные миры и, нашептав там Послание Своё, попытался привесть с собою последних богов.
Но тщетны были старания Его.
Тогда принял Он в сотоварищи Себе великое и пустое безмолвие вселенной.
Ушёл Он в миры, кои, когда возвышался Он над ними, ещё не были населены.
Там остановился Он и начал грезить, ибо всё прочее также было запретно для Него.
Сны Его стали лоном божественным, и наполнялись земли полубогами — полубогами, порождёнными Им.
Долгие эпохи проводил Он с чадами Своими мгновения счастия неземного, но язва человеков взросла в сём раю, и всё чистое стало нечистым от зверья в обличии человеческом.
Многое дозволял Ньярлатхотеп; многое допускал, но в некий миг наглость смертных возвысилась в чрезмерности, и разрушил Он всё, что создал Он.
Так явил Ньярлатхотеп человекам царственный венец Свой.
После вновь ушёл Он, оборотясь не более чем для того, чтоб спасти истинных чад Своих.
И с ними удалился Он в сон потаённейший, в великий чёрный ониксовый замок града Кхабир, расположенный на вершине Каф — горы великой, что воздымается в Ленге безлюдном.
Но приидет Он во плоти человеческой, и явит вновь таинства Книги сей динаварам^{^[9]}, как и явил оные пишущему суры сии.
Ныне же во всех снах Своих измысливает Ньярлатхотеп рай Свой, что из времени богов, и слеза бороздит мрачный лик Его, и смертные меняются чрез сны Его.
Порою является Он со свирелию, ибо обитал Он с братом Своим Азатотом в средоточии вселенной и чрез открытые врата, не запечатанные Йог-Сототом, может порою внимать звукам высоким, от коих дыбом становятся власия на затылке всякого человека.
Легче иных Древних может являться Он в мир сей, но причина сего неведома.
Быть может, облик человеческий, носимый Им в воплощениях Его, хранит Его от яда звёзд.
Посему служит Он Посланником Древних средь человеков.
Удерживает Он ахуров в заложниках на горе Каф, что в хладной пустыне севера, лишает их разума и заставляет плясать под свирель Азатотову.
Таковы обитатели диковинных видений, что огорчают Его.
Из всех Великих Древних лишь Ньярлатхотеп воплощается порою в точном подобии человека.
Непостоянны облики Древних, но выражают они природу их чрез соответствие меж обликом и намерением.
Ньярлатхотеп же предпочитает являться почитателям Своим во всевозможных ипостасях человеческих, и нет у Него лица, но лишь тьма вместо оного.
Как лик Азатота сумрачно-ярок и испускает сияние, так лик Ньярлатхотепа, брата Его, есть пустота, поглощающая и жар, и свет, и никогда их не испускающая.
Он есть пожиратель душ.
Для чего является Он в облике человеческом, неведомо сие,
но, быть может, дабы проще было ладить с человеками,
ибо наслаждается Он обществом их, когда пьют они вино и играют в кости, и телами женщин, с коими ложится Он в похоти Своей.
Глаголит Он, словно человек, но хладен глас Его хладом межзвёздным, и немногие желают услышать смех Его, ибо тогда воцаряется смерть.
Человеки для него — словно игрушки для ребёнка: недолго забавляется Он ими, затем же выбрасывает их и попирает стопами Своими.
Тайнам великим научает Он тех, кто поклоняется Ему, но всегда ведёт к деяниям злым, ибо упивается ими.
Те, что обитают в пустынях и стремятся к знанию в склепах и пещерах земных, видят порою, как прогуливается Ньярлатхотеп в одиночестве по пескам, будто погружённый в мысли, укутанный в струящийся плащ с капюшоном.
На лице Его пелена, кольца сверкают на перстах Его, словно множество звёзд.
Остерегайся приближаться к нему тогда!
Дела Его с человеками творятся по воле Его, и не привычен Он ныне дозволять многого, как дозволял прежде.
Словом единым может испепелить Он плоть до костей во мгновение ока, так что остов несчастного останется стоять с минуту, прежде чем рухнет с сухим грохотом к стопам Его.
Но изменчив Он и может по прихоти Своей научить тайнам великим невежественного глупца, обратившегося к Нему.
Вот, таков есть и пребудет вовеки Ньярлатхотеп.
Он объявился под конец времён —
Аль-Кхема сын, высок и смуглолиц.
Пред ним феллахи простирались ниц,
Цвет ризы его был закату в тон.
К нему стекался люд со всех сторон,
Охочий до пророчеств и чудес,
И даже дикий зверь, покинув лес,
Спешил к Ньярлатхотепу на поклон.
О спящем Ктулху и грёзах Его
Кто бы ни молвил о Ктулху, да не забудет он вовек, что лишь кажется Он мёртвым.
Спит Он, но не спит.
Мёртв Он, но не мёртв.
Спящий и мёртвый, грезит Он в доме Своём на дне морей эпохи бесчисленные, но восстанет однажды вновь.
Знай же, что великий Ктулху суть бог-воитель, и из всех Древних Он — самый грозный, ибо главное удовольствие для Него — убивать и пожирать всё, что лежит под стопами Его.
Величайшее наслаждение Его — покорять то, что прежде было свободным — гонит Его по небесам и сквозь миры.
С отпрысками Своими со звёзд низверг Он Старцев, кои владели землёю прежде, нежели нисшёл Он на серых кожистых крылах Своих чрез верхние врата, отворённые Йог-Сототом.
Словно гладный волк на беззащитное стадо, обрушился Он и сокрушил великие камения защитных стен древних градов пустыни.
Даже шогготы сметены были, как солома бурею, под яростным натиском Его.
Кто может измерить силу шоггота? — но тварям первобытным, обитающим в глубинах, ведомо, что сила оного — ничто по сравнению с мощию Ктулху.
Старцы низверглись в море, продолжая лелеять надежду, что судьба изменится и по прошествии веков вновь восшествуют они по ледяным камениям величайшего из градов своих на юге, а Ктулху будет покоиться в западне под волнами морскими.
Многие века Древние правили миром сим после изгнания Старцев.
Под надёжною защитою Ктулху и воинств Его стояли дворцы их и грады.
Ни один недруг не мог сразить их, кроме самого времени, ибо неизменно вращались небеса по путям своим и были равнодушны к воле человеков и богов.
Но звёзды стали неблагоприятны к Древним, посему отступили они в горьком гневе, дабы выжидать, когда небеса вновь станут благосклонны к ним.
Лишь Ктулху не покинул земель, кои покорил Он.
Сотворил Он чары могучие, кои хранили Его надёжно в доме Его, воздвигнутом на горе, тению нависшею над островным градом Его Р’льехом.
В склепе, защищённом печатями великими, лежал Он мёртвым, но грезящим, и в грёзах Своих продолжал править миром, ибо мысли Его владели волями всех подчинённых Ему созданий.
Но свершилось, как было сие предначертано, и был взят Он теми, кого презрел Он, и низвергнут с градом Своим в пучину глубочайшую.
Ибо воды глубин — единственная преграда, чрез кою могучий разум Его не в силах проникнуть.
Посему и Старцы много веков назад искали убежища под волнами, дабы сокрыться от гнёта Его.
И заточили Его Старшие в башне великой, облепленной порослию ракушек, и запечатали Его, мёртвого, но грезящего, печатию своею средь развалин Р’льеха глубинного.
И с братиями Его, презревшими их, с Тем, кто не должен быть назван, и с иными, поступили подобно, заточив и изгнав их в дальние просторы за звёздами недвижными,
и освободили от них землю до времени, и спокойствие воцарилось на земле.
И вернулись Старшие во главе с Наксир, обитательницею огненной башни, на Бетельгейзе, в края средь звёзд, откуда явились они, и не стало их видно.
И взирали они на землю со времени, когда теряют древа листы свои, до поры, когда берётся пахарь за плуг свой на полях своих.
Преграда же водная, коя берегла Старцев, покуда Ктулху свирепствовал наверху, хранила с того часа род человеческий от гнева Ктулху.
Ибо ни на миг не терял Он власти над могучим разумом Своим, покуда покоился под гладию морскою в грёзах Своих.
Но не всегда неблагоприятны звёзды, и на время краткое в бесконечных вращениях своих обретают лучи их те углы, кои были на заре мира.
Тогда подымается Р’льех, и дом Ктулху оказывается на поверхности.
Разум Древнего наполняется новою мощию, и использует Он власть Свою, дабы отправить Избранным Своим повеление сломать печати, скрепляющие могилу Его.
Ибо се есть единственная слабость Его: не может Он Сам низринуть грёзы Свои, но должен полагаться на длани из плоти, дабы разбили они печати.
И сбираются любимцы Его, и ищут пути и средства, дабы освободить Его и братий Его.
И плывут они к Р’льеху, и преодолевают великие множества препятствий, и ждут они во граде глубинном пробуждения Его, бессильные коснуться знака Старших, страшащиеся мощи своей великой:
ждут они, когда звёзды встанут верно, когда станут сыны Адамовы тревожить древние тайны, посещая места заповедные и отворяя врата в Запределие.
Но никогда не остаются звёзды в должном положении более нескольких дней,
и так было во времена минувшие, ибо прежде, нежели Избранные Его могли достичь далёкого Р’льеха, роковые изгибы звёздных лучей позволяли граду погрузиться вновь, разорвав узы меж волею Ктулху и плотию тех, кого поработил Он, и оставляя их рыдать в смятении и отчаянии на груди равнодушного моря.
Но Тот, кто уснул задолго до рождения человека; Тот, кто мёртв, но ожидает, грезя, — да восстанет, и время Его близко!
Сны Его населяют миры.
На стенах градов потерянных и в рисунках безумцев, узревших Его во грёзах своих, являет Он облик Свой.
Рост Его велик, как гора, и ходит Он на когтистых лапах, подобных лапам ястреба, так что камения тверди содрогаются от поступи Его.
На спине Его — крыла необъятные, подобные крылам нетопыря, и на сих летает Он меж звёздами.
Тело Его подобно человеческому, с двумя руками и двумя ногами, но главу Его невозможно описать без содрогания, ибо лишена она очертаний, как у обитателя глубины.
Множество щупалец свисает и извивается там, где должно находиться лице, а водянистое темя Его колышется и движется, ибо лишён Он черепа.
Очи Его малы, и по три их на каждой стороне главы Его.
Кожа Его цвету зелёного, с оттенками серого на членах и щупальцах, но светло-серая на крылах, и их держит Он обыкновенно сложенными, и посему свисают они до земли позади пят Его и возвышаются над колышащеюся главою Его.
Червь не исказит искажённого; время — ничто для Его непрерывности; эпохи не истлят нечестивую плоть Того, кто не от праха земного.
Не есть сие плоть в привычном разумении, но мягкий кристалл иль стекло, кое дробится на части, но, ломаясь, тут же обретает прежний вид свой по воле Древнего.
К ужасу своему познали истину сию Старцы, чья плоть диковинна, но тверда, ибо, едва раскололи они тело Ктулху орудиями своими, как в мгновение ока восстало оно и обрело целостность.
Явствует сие из фресок Старцев в мире их, во Граде Высот.
Подобно шогготам Его, о коих молвят человеки лишь шёпотом, но коих не лицезрел ни один из них, способен Ктулху принять всякий облик по разумению Своему.
Родился Он в туманном Вурле, и бродил по зелёному Хоту, и породил с Древнею Идхьею Гхатанотоа, Йтогту и Зот-Оммога, и Ту, чьё имя суть харам несомненный.
Иные же отпрыски Его подобны Ему, но меньше по размеру,
недостаток же размера восполняют они числом своим,
ибо летят они на битву, подобно саранче, и нисходят на поля брани, как на спелую пшеницу, тучами столь густыми, что солнце меркнет от крыл их.
Некогда ми-го следовали под началом Его и сражались в битвах Его, ибо страшились они гнева Йог-Сотота, повелителя своего и сотоварища Ктулху, и готовы были подвергнуть себя всякой опасности, нежели навлечь на себя гнев Его.
Было сие во времена минувшие, ныне же в Р’льехе томится Он и грезит: во глубочайшей тьме пучины, куда низринут был в начале времён, связанный сном бесконечным теми, что сокроют тьму адов внешних и очистят судьбу человека.
Отпрыски Его сгинули, и на Юггот воротились ми-го, кроме некоторых, кои наблюдают и ждут.
Но тьма восторжествует, и рок человека запечатлён и высечен.
Порою пробуждается Он на краткий срок, и мир дрожит, дрожит от страха, что пали проклятые печати, сдерживающие Его во тьме.
Но не случается сего, ибо время ещё не пришло.
Но ведомо динаварам, что круг завершится и время приидет, и ведомы Йог-Сототу врата, чрез кои должно воротиться Древним.
Звёзды отметят время явления Его, и, когда угаснут они и луна не воссияет больше, и лишь тёмные солнца будут вставать и заходить, и тысяча тысяч миров пересечётся, —
свободным и могучим восстанет вновь великий Ктулху и, вновь презрев Старших, поразит их мстительными когтями и вырвет душу из человеков.
Царствие Его будет кратким, ибо после будет поглощён Он собственным истоком Своим.
Но в тот час вспыхнет земля чёрным светом разрушения, и воззовёт Ктулху гласом глубоким тысячи громов.
И отверзнутся врата, и воротятся Древние, и восстанут на престолах своих из эбена и слоновой кости, на защиту любимцев своих.
Тогда познает земля ночь беспросветную, ныне же может Ктулху лишь грезить в могиле Своей, в Р’льехе.
Но печати, восставленной Старшими супротив Него, не должно преобладать вовек.
Невежество человеческое разрушит печать: да восстанет Он!
В незрячем неведении своём обрушится человек на пряжу, связующую бессмертие его, и не узнает, кто правит дланию его.
Разорвёт он воздух и воды пламенем и охватит небосвод пеленою ядовитою тени древнего Ктулху.
Такова участь великого Ктулху, и да свершит Он!
И славная пора сия да приидет!
Ныне же довольствуется Он тем, что грезит в Р’льехе, мрачном жилище Своём, где проживает Он вечную смерть Свою.
Но сны Его сбирают Избранных и повергают наземь несчастных невежд.
Избранные же Его средь вас обитают.
Остерегись, человече: входят они в услужливом обличии; словно тать в ночи.
Не слышат они человека и жалких богов его, слепые по воле Господа своего.
Грезит Он о незапамятной древности.
Великие Внешние были пред Древними, но все глаголют лишь о сиянии, в коем сольются они в конце времени человека.
О Избранный, несущий веру в зов Ктулху!
Он явит тебе путь истинный, коему должно следовать, дабы не заблудиться на стезе познания.
Внемли словесам Его, что раскроют тебе сокровенные тайны вселенной.
Коли сумеешь ты понять их все, станет всё предельно ясным для тебя, всё обретёт пред тобою новую суть.
Постигни их, и сам станешь богом.
Но ты уже близко, ежели понял меня!
Помни: в доме Своём в Р’льехе великий Ктулху спит и творит грёзы, в коих пребываем мы;
не смей пробудить Его до времени!
Он приидет к тебе, когда будет сие праведно.
Ныне в безднах морских внимает Он, и ежели ты в праведности, у тебя будет знак Его, и сие сделает тебя счастливым.
Возрыдай же о судьбе твоей, человече, ибо земля станет пустынною и канет в вечности в бездну проклятия!
Я, Абдулла ибн Джабир аль-Хазраджи, услышал зов Его, очи мои узрели знаки запретные.
Так и брат мой названный, Ибн Газул (да смилостивятся над ним Древние!), узрел очами безвекими конец времени человека, но проклятие Древних отвергло его откровения.
Осуждённый навеки, претерпевает он страдания бессчётные в склепах Зина.
Уста его затворены, язык его будет отсечён до корня, буде возгласит он иль возропщет о мучениях своих;
он безголов, раб шоггота до падения Великих Древних.
Страшусь я гласа ветра ночного — за человеков страшусь я.
Пх’нглуи мглу’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн!
О Дагоне, Господе глубин
Дагон, мрачное божество, проникающее чрез покровы бытия!
Избрал Он глубины морские обителию Своею.
Дремлет и грезит Он, не заточённый в могиле своей, как Ктулху, ибо полторы данны^{^[10]} воды над главою Его хранит Его от яда звёзд.
Возлежит Он во глубочайшей расселине, коя служит домом Ему под илом, сокрывающим Его.
Порою пробуждается Он и шествует по дну морскому, дабы навестить возлюбленных чад Своих и священные места на островах иль дальних мысах, где почитатели Его средь человеков приносят Ему жертвенное, кое бросают они в волны морские, молвя имя Его.
Может Он приблизиться ко брегу до полосы прилива, но не дале, ибо звёзды страшат Его.
Недолго может пребывать Он на мелководии, и возвращается Он в глубины Свои.
Обитатели глубин, что сотворены Им по образу Его, по подобию Его — длани и очи Его в морях, и почитатели Его средь человеков — длани и очи Его на тверди.
Тело Его огромно, с крупною чешуёю сребристою.
Кисти Его подобны человеческим, но персты более длинные, и меж ними перепонки.
Таковы же и стопы Его, с перстами тонкими и перепончатыми, и подобны они рыбьему хвосту, когда складывает Он ноги вместе и плывёт могучими бросками.
Посему ошибочно полагают иные, что нет у Него ног.
Глава Его подобна главе дельфина и сидит на теле без шеи.
На куполоподобном челе Его находится око единственное, кое больше, нежели круглый щит воина, и лишено века.
Не смыкается оно, даже когда спит Он.
Когда появляется Он на мелководии, ходит Он, выпрямившись, и пригибается вперёд, волоча по воде длинные длани Свои.
Глас Его громче колокола величайшего, и можно услышать его за многие данны, когда исходит он из уст Его, полных и низко сидящих на главе Его.
Порою изображают Его и девою с хвостом рыбы, но ошибочно сие, ибо ни мужчины Древние, ни женщины, но сочетание двух сих.
Истинно, однако, что, как у рыбы, уд Дагонов сокрыт внутри тела Его,
и ведомо, что лишь тогда обнажается он, когда совокупляется Дагон с Йидрою, иль с Шуб-Ниггурат, иль с иными из Древних.
Лицезревшие Дагона свидетельствуют, что тело Его полупрозрачно, так что свет луны проникает сквозь Него, словно чрез туманный кристалл,
ибо отваживается Он выходить на поверхность лишь при свете луны и никогда — под палящим солнцем.
Тело же Его водянисто, ибо состоит оно не из плоти обыкновенной, но из вещества, принесённого из просторов за небесами звёзд недвижных.
Бессмертен Он и не подвержен ни старению, ни тлену.
Долгие времена вершил Он делание Своё, и добротно весьма исполнял Он долг Свой.
Долг же Его состоял в управлении и обучении подданных Его, двухсот двадцати двух чёрных служителей из Обитателей глубин.
Чёрные служители жили в глубинах бездонных, сперва на земле, в западном море за пределами скал Джибель аль-Тарик, затем в иных, тончайших небесах.
Посему полагают иные, что и Дагон обитает на западе, но мудрые молчат о сём.
Велик был страх, коий сеял Дагон средь смертных племён, бывших в те времена весьма малочисленными и не вполне человеческими.
Были наделены они разумом скотским и нуждались в помощи того, кто был более возвышен.
Великая мудрость излилась на древних человеков, и двести двадцать два чёрных служителя служили им, ибо такова была воля Дагона.
Ведал Дагон, что, действуя так, уготавливает Он гибель Свою и таковую для всех братий Своих, но так предначертано было до начала времён.
Так родилось высокомерие в человеке, и попытался он вознестись над Древними, кои дали ему всё.
Но не стерпели сего Древние, и взяли они толику вещества средь пластов земных, и повергли её на толпы.
Таково было последнее делание Древних, кои сгинули ныне, но воротятся в день оный, когда новое время приидет.
Опустились человеки к состоянию дикому и первобытному, и отвергли тех, что возвысили и повергли их.
Не возмогли уразуметь они, что не могло быть иначе, ибо всего лишь человеками были они.
Таковы вина их и кара, что исполнится вполне, когда Древние явятся вновь на землю в полном блеске своём.
Когда же воротятся Древние, Господом счастия станет Дагон, и всякая вещь воссияет с Ним новым светом.
Братия Его объединятся в Нём, дабы стать многоголосием вселенским — многоголосием, что творится чрез слияние гласов их.
Единение же сие позволит единству исполниться.
О непостижимых связях Древних со стихиями земными
Именуют Дагона вождём Обитателей глубин, но не Он был первым меж почитаемых водных сущностей.
На деле же является таковым сын Того, кому служат Дагон и Обитатели глубин.
Чародеи, почитающие бога морского, именуют оного Зот-Оммогом, повелителем глубин, и се есть один из трёх отпрысков Ктулху, кои были могущественными повелителями древней Пацифиды пред бедствием разрушительным, призрачною тению покрывшим край первозданный во дни до начала Вавилона.
Поклонялся человек первобытный сонмищу божеств, спустившихся со звёзд, когда земля была юна.
Злобными были существа сии по сути своей и чрез страх правили человеком, более шайтаны, нежели боги;
величали же их всех Древними, и даже отдалённо не напоминали они человеков.
Были у них некие врождённые связи с четырьмя стихиями: с землёю, и с водою, и с воздухом, и с огнем.
Так, князь мира сего, крылатый, спрутоголовый, чудовищный Ктулху был джинном морским;
сводный брат Его, Хастур, являлся джинном воздушным, и в вечной розни с Ктулху;
иной же, Ктугхою наречённый, был джинном огня,
и прочие так же.
Известны они как Великие Древние, и в подчинении их — сонм второй младших сущностей, наречённых Меньшими Древними,
кои служат Великим Древним в качестве предводителей любимцев иль слуг их.
Так, любимцы Ктулху названы Обитателями глубин, возглавляемыми отцем Дагоном и матерью Йидрою.
Дружелюбны они к человекам, ежели обращаться к ним с почтением, и помогали они ханаанеянам улавливать в сети их уловы богатые.
Посему множилось богатство народа сего, к зависти народов соседних.
По завету с Обитателями глубин возводили ханаанеяне идолов Дагону и отдавали за сынов Его дщерей своих, как залог доверия, и средь почитателей Дагона продолжается сие поныне.
Восхищаются Обитатели глубин красотою женщин и с удовольствием сходятся с ними.
В благодарность за сие украшают они невест своих самоцветами богатыми и искусно обработанными, ибо достигли они в сём искусства исключительного.
Те, кто рождается от союза сего, живут долее, нежели человеки, но менее, нежели чистокровные сыны Дагона.
Когда рождаются они, подобны они младенцам человеческим, но, взрастая, обретают черты отцев своих, покуда не породнятся более с морем, нежели с сушею.
Не переносят они сухости воздуха и всегда сотворяют жилища свои подле моря, где дует ветер сырой и солёный.
Узнаешь их по очам водянистым и влажной бледности лиц.
С возрастом же зевы их расширяются, и гласы их становятся сильными, и когда глаголют они, в глотках их слышится клокотание.
Пламенными упырями нарекают любимцев Ктугхи, и предводитель их — Фтаггуа.
Хастуру же, великому джинну воздуха, служат гончие Тинд’лоси под водительством Нот-Йидика и К’тхун.
К сему же роду мерзких ми-го причисляют.
Войною пошли Древние супротив превосходящего враждебного сонма, имя коему — Старшие,
и повержены были ими, и на дальние звёзды изгнаны (так, Ктугха — на Фомальгаут, и Хастур — на Альдебаран) иль запечатлены знаком их в темницах в различных местах земли.
Самого Ктулху заперли Старшие под морями восточными, в каменном граде затопленном, имя коему Р’льех, возле Пацифиды, земли потерянной.
Сына Его Гхатанотоа затворили они в горах Пацифиды, под чёрною базальтовою скалою Яддит-Гхо, на коей высится исполинская каменная крепость, выстроенная тварями с Юггота.
Второй сын Его, Йтогта, известный как Мерзость Бездны и Изначальный, заточён в бездне Йхе, провинции Пацифиды.
Каждый из чёрных кончиков перстов Его размером с гору великую.
Из потомства Ктулху лишь Йтогта заключён в безграничных чертогах затопленного Р’льеха, ибо находится Р’льех неподалёку от подводных берегов Йхе, и граничат они друг с другом в мирах, неведомых человекам.
Зот-Оммог лежит, скованный, под волнами, на Понапе, острове священных каменных градов.
Плоская, сужающаяся глава Его покоится на коническом тулове, почти сокрываясь за тонкими витыми прядями, подобными червям иль змиям.
Из гривы сей проглядывают два свирепых, блестящих ока, подобных змиевым.
Четыре конечности исходят из тела Его.
Подобны они щупальцам звезды морской и покрыты изнутри чредою присосок.
Югги, приходящие чрез врата Йхе, извиваются и скользят в слизи у ног Зот-Оммога и Йтогты и без устали грызут оковы, удерживающие их.
Породил Ктулху трёх божественных отпрысков от женской сущности, именуемой Идхьею, что на тусклой зелёной двойной звезде Хот иль подле неё обитала за долгие эпохи до нисхождения Его на землю.
Посему летописи о Ктулху и отпрысках Его называются порою сводом сказаний Хота.
Что же до двоих предводителей восстания сего, Азатота, шахиншаха джиннов, и Уббо-Сатлы, истока непорождённого, то низвергнуты они были к неразумию Старшими, изгнавшими Азатота из плотской вселенной в первозданный Хаос, из коего не может Он более воротиться.
Уббо-Сатлу же, начало и конец, заперли они навеки на подземном месте отдалённом, где лишь серопыльный Й’каа, под древнею Гипербореею.
О Ран-Теготе
Явился Он из просторов вселенной и поселился на крайнем севере.
Внушающее неизъяснимый ужас чудовище, огромное, высотою в двадцать шудуа^{^[11]}, тело у Него почти шаровидное, с шестью длинными изгибающимися щупальцами, увенчанными клешнями, подобными крабовым, и чёрными когтями.
Над тучным телом, выдаваясь вперёд, воздымается глава Его, подобная кошачьей, три безумно выпученных ока рыбьих, множество длинных, в два шудуа длиною, хоботов, и колышущиеся жабры по бокам.
Тело Его покрыто, словно мехом, порослию гибких тёмных щупалец с присосками, каждое из коих завершается зевом аспидовым.
На главе Его и под хоботами щупальца длиннее, толще и отмечены спиральными полосами, и подобны пряди сии тысяче змиев.
Глас Его — сопение, урчание, лай и трубный рёв.
Некогда восседал Он на великом резном престоле слоновой кости, в величественном каменном храме на севере.
Задолго до существования страны Ломар и даже до появления рода Адамова приносились Ему кровавые жертвы.
Питался Он кровию жертв Своих, оставляя лишь плотскую оболочку, испещрённую тысячею укусов, подобных уколам, истерзанную до состояния жуткой и жалкой, почти бескостной груды.
Но, лишась жреца своего, перестал Он быть милосердным и принялся убивать всё живое, покуда, оставшись без пищи, не впал в сон, подобный смерти.
Явился Он на землю со свинцово-серого Юггота: там, под тёплым глубоким морем, поныне таятся древние грады.
И писано сие в свитках народа Фалушии:
Й’а! Й’а! Я иду, о Ран-Тегот!
Я иду к тебе с пищею…
Долго ждал Ты
и скудно питался,
но ныне обрящешь ты
обетованное.
Оно превыше того,
чего ожидал Ты.
Ты обратишь его
в Ничто,
Ты выпиешь кровь его
вкупе
с сомнениями его,
и чрез сие
сделаешься могуч…
А после будет
явлен он прочим,
как свидетельство
славы Твоей.
О Ран-Тегот,
бесконечно великий
и неодолимый,
я слуга Твой
и верховный жрец Твой!
Ты гладен,
я дам Тебе пищу.
Я прочёл знаки Твои
и повёл Тебя к могуществу.
Я буду питать Тебя кровию,
а ты меня — мощию Твоею…
Й’а Шуб-Ниггурат!
Священная Козлица с тысячею младых!
Узза аи’еей! И’каа хааааа! Бхоо-ииии!
Ран-Тегот, Ктулху фхтагн!
Й’а! Й’а! Й’а! Й’а!
Ран-Тегот, Ран-Тегот, Ран-Тегот!
Владыка над отродиями Нот-Йидика
и испарениями К’тхун!
Червь, воющий
в вихре Азатота!
О ты, кто мог быть
принесён в жертву
и стать бессмертным,
а ныне предающий Его
и жреца Его!
Берегись — ибо страждет Он от глада!
Берегись — ибо, лишась жреца,
перестаёт Он быть милосердным!
Ио! Ио! Отмщение за мною!
Ио! Ио! Оно, великое божество,
лишённое пищи, жаждет крови,
дарующей Ему жизнь.
Ио! Ио! Велик Ран-Тегот!
Древние нисходят на землю…
Явился Он из бездн Юггота:
там храм Его пребывает…
Нуждается Он в жертве,
Он гладен,
Он ждёт…
Ты слышишь Его —
Он идёт сюда.
Поклонись и услужи Ему.
Узза аи’еей! И’каа хааааа! Бхоо-ииии!
Ран-Тегот, Ктулху фхтагн!
Й’а! Й’а! Й’а! Й’а!
Ран-Тегот, Ран-Тегот, Ран-Тегот!
Почему Древние не умирают
Потому неподвластны Древние смерти, что и не живут они, подобно прочим созданиям.
Не с земли исходит образ плоти их, но из просторов за пределами четырёх стихий, и образ сей совершенный делается затем осязаем чрез приращение вещества, удерживаемого волею Того, чьим телом оно становится.
Сбирая влажные пары из воздуха и мелкие крохи пыли, парящие на ветру, сотворяют Древние плоть себе, чрез кою проявляют они образы свои.
Но тела сии — не более нежели одеяния тканые, кои надевают иль сбрасывают Древние для услаждения своего.
Лишь Ктулху с исполинским телом Своим ненавидит покидать его и посему стремится всегда сохранить его в целости.
Тела плотские, избранные Древними, нельзя назвать истинными обличиями, кои столь ужасны и безобразны, что человек не может выдержать вида их и сохранить рассудок свой.
Но в образах сих воплощают они себя на том уровне, коий может быть воспринят разумом плотским вдали от истинной природы их, находится коя за пределами и плоти, и образа, как понимаем мы вещи сии.
Когда тела их разбиваются на части, тут же восстанавливают они облик свой, ибо воля, творящая образ, может собрать воедино осколки и пары материи даже тогда, когда удалены оные друг от друга.
Посему тут же затягиваются раны их и становятся гладкою кожею, и члены, отсечённые мечем, отрастают заново.
Сие отличает Древних от Старцев, кои есть существа плотские, хотя едва ли сотворены они из праха мира здешнего.
Подобно тому и ми-го с Юггота обладают плотию, хоть и может оная выглядеть диковинною для взора человеческого.
Тела же Древних суть скорее мысль, нежели плоть, ибо, хотя и шествуют они в одеяниях плоти, именно разум их поддерживает облик их, а не поддерживается обликом, как у тварей земных.
Посему, когда тело твари живой гибнет, разум его мутнеет и теряет силу свою.
Но ежели разрушается тело Древнего иль отпрыска Его единородного, разум Его остаётся и являет волю Свою, дабы восставить облик Свой.
Обитает разум человеческий в доме плоти своей, подобно домовладельцу, и дом сей защищает его от бурь и хлада и позволяет ему растить детей, являются кои мыслями плоти.
Но разумы Древних — что купцы, кои в земле своей остаются и посылают ладии чрез море, дабы исполнить волю свою, и управляют недвижно ладиями сими чрез посыльных мыслей своих.
Ежели теряет купец ладию в море, есть у него иные, кои займут место погибшей и осуществят волю его безо всяких препятствий.
Потому нельзя убить Древнего, что не живут они подобно человекам.
Таково пугающее величие их, пред коим всё величие мира смертных — не более чем детская безделица.
Что делать человеку, кроме как склониться пред ними?!
Ведают сыны Сириуса истину сию, но в высокомерии своём уповают они отыскать способ рассеять тела Древних так, чтоб не восстали оные.
Глупцы они, ибо коль рисует художник портрет уголием на листе пергамента, и ветер вырывает оный из длани его и рвёт на части, разве не нарисует он новый портрет, дабы заменить прежний, и ещё один, ежели тот будет утерян, и так до скончания времён?
Посему и способен грезить мёртвый Ктулху.
Разум извлечён, и плоть Его покоится, недвижная и хладная, трупу окоченевшему подобная, но когда возвращается разум Его, плоть Его оживает и становится тёплою и мягкою, и вновь обретает она подобие жизни.
Не живут Древние жизнию подлинною в мире сём, и посему лишены они страха смерти и неведомы им тайны и ужасы её.
Тело есть лишь удобный сосуд для них, наполняется иль опустошается коий по воле их.
Страх пред смертию, в человеках живущий, лишь забавляет их, и с наслаждением взирают они, как умирают смертные.
Посему много радостей им в стремлениях наших избегнуть судьбу свою и в страхах наших, с коими пытаемся противиться мы смерти.
Об ахурах, богах земных
Да откроется тебе ныне тайна великая, кою не повторяют мудрые, разве что шёпотом довереннейшему из учеников своих, ибо стала она причиною гибели многих человеков.
Веруют варвары и язычники и тайные общества в землях Магрибских, что в незапамятные времена ахуры, боги земные, обитают кои на горе Каф, что в ледяной пустыне Кевааль, были единственными детьми земли и что сотворили они Адама и Хавву и род их.
Но, воистину, именно грёзы и видения человеков, вызванные к жизни желаниями их и движимые волею их, заставили ахуров проявиться из ткани пространства в тёмные времена начала рода Адамова.
Человек же сотворён вкупе с иными полезными тварями края сего Древними для удовольствия их, и когда начал грезить человек, возникли чрез сие ахуры.
Учат жрецы, что обладают человеки властию над ахурами чрез искусство чародейское, ибо создал их род человеческий чрез грёзы свои.
Воистину, поныне питают ахуров грёзы наши, и без мыслей человеческих истаяли бы они и воротились бы в небытие, из коего явились.
Посему лишь немощно владычествуют они ныне над миром грёз, не имея более власти нигде.
Ведомо, что проще узреть богов земных на высоких горных вершинах, нежели в долинах,
ибо на вершинах сих, когда луна высоко, а тяжёлые облака клубятся внизу, пускаются они в свой пляс воспоминаний.
В древности самые младые из ахуров, Стражам подобно, вступали в плотские связи с дочерьми человеческими, у коих рождались дети, несущие в себе кровь их и имущие сходные с ними черты.
На скалистом склоне горы Нгранек, что на острове Ориаб в южном море, выбит лик исполинский.
И се есть тот образ, коий сотворили некогда боги земные по подобию своему в те дни, когда плясали на той горе при свете луны.
Черты лика сего на склоне дюже диковинны, и всякий запомнит их без труда, а потом узнает в тех, кто несёт в себе печать принадлежности к роду ахуров.
Призрачная стена Нгранека вонзается в небеса обнажённым чудовищным утёсом, коий, словно призрак, объят хладом, льдами и вечными снегами, покрыт разломами устрашающими.
Местами встречаются застывшие лавовые потоки и груды пепла горы огнедышащей на скальных откосах и уступах.
Во время оно, прежде, нежели боги земные исполнили первый свой пляс на вершине сей, огнь бушевал здесь и грохотали потаённые громы.
Ныне же вершина сия высится молчаливо и грозно, тая на склоне своём лик исполинский, о коем слагались сказания.
В горе же сей есть множество пещер, где обитает тьма и призраки ночи.
На высочайшей из гор земных обитают боги земные, дабы не возмог сказать смертный, что лицезрел их.
Некогда жили они на вершинах более низких, но с тех пор, как сыны племён равнинных взошли на горы заснеженные, всё выше и выше приходилось перебираться ахурам, покуда единственная из гор не осталась у них.
Покидая прежние вершины, тщательно следили ахуры за тем, чтоб унесть с собою все приметы пребывания своего, и лишь однажды, речено, не стёрли они высеченный лик с горы, кою именуют они Нгранек.
Итак, поселились они в Кхабире, на горе Каф неведомой, в ледяной пустыне Кевааль, куда доныне не добирался ни один человек, и стали ещё суровее, ибо, коли явится человек, бежать им более некуда.
Многочисленны слуги богов земных, готовые исполнить всякое пожелание их и суетящиеся в сводчатом чертоге.
Иные из них подобны сынам человеческим, ибо по образу и подобию богов земных сотворены они.
Мнится порою, что ахуры, обитающие в средине прекрасного замка своего, окружённые всевозможною роскошию и разнообразием, коего только возжелают, ведут существование, свободное от заботы, и наслаждаются счастием бесконечным.
Нет же! ибо тьма висит над ними, приглушая гласы их и стирая улыбки их.
Не правят боги земные горою Каф безраздельно, но терпят соглядатая, живущего в мрачных чертогах над сводом хоромов.
Из простого и грубого камня сотворены чертоги сии, и не украшены они гобеленами иль коврами, и нет в них ни стулиев, ни столов, ни света, ни даже окон иль дверей.
Во тьме сей обитает Ньярлатхотеп, тёмный владыка далёкого пространства, лишённый лица и тысячею ликов обладающий, Посланник Древних.
Шепчутся ахуры меж собою, что дремлет Ньярлатхотеп в склепе Своём, как великий Ктулху в Р’льехе, но на тверди ли находится он иль под водами морскими, того не ведают они.
В грёзах своих шествует Ньярлатхотеп по Каф, коею правит Он, словно паук — блестящими нитями паутины своей, чувствительный ко всякому движению и ко всякому присутствию.
И хотя может превзойти мудрый смертный богов земных, помогают им в борьбе с недругами и оказывают им услуги, неподвластные собственной власти их, Древние из Запределия, имена коих запретны и коим принесли ахуры обет послушания.
Посему лучше не досаждать ахурам и тревожить их лишь смиренными молитвами, дабы не призвали те Древних чрез Посланника их.
Ни одно действо не предпринимается богами земными без ведома и одобрения Ньярлатхотепа,
и тех, кто небрежёт волею Его, истребляет Он без остатка, так что не остаётся у человеков даже памяти о них.
Посему ожесточились ахуры и никогда не смеются,
и ежели смирялись они некогда с напористостию человеков, то ныне воспрещают являться им, а коли те являются, воспрещают им уходить.
Взирают на нас боги земные чрез зерцало чародейское и помогают тем, кто поклоняется им молитвами и жертвоприношениями,
ибо преподнесённый дар требует воздаяния, но лишь с позволения грезящего Ньярлатхотепа, не лицезрел коего ни единый из ахуров, но коий присутствует неизменно на советах их.
Когда лишает Он их милости своей, бессильны они действовать и должны взирать, как истребляют почитателей их неприятели оных и как собственная жизненная сила их уменьшается.
Счастие человеков, что не ведают они о горе Каф в ледяной пустыне, иначе непременно отправились бы они покорять её!
Порою, истосковавшись по прежним своим вершинам, навещают боги их в безветренные ночи и тихо плачут, пытаясь играть на склонах их, как играли прежде.
Видят человеки слёзы богов на белоснежной вершине Чогори, но принимают оные за дождь,
и слышат они печальные вздохи их, полагая, что се есть ветры ночные.
И видят человеки странствующих ахуров, принимая ладии их за тучи клубящиеся,
но ведомы мудрым пастухам предания, кои удерживают их вдали от высоких гор в туманные ночи,
ибо не столь снисходительны боги ныне, как прежде, и страшатся они Того, кто взирает на них свысока.
О дэвах сладострастных и дэвах злобных
Когда ветры мягко дуют над пустынею, приносят они неясный шёпот искушения, целующий с обещаниями утех.
Но когда ускоряются они, неукротимо завывание ярости их убийственной.
Предвещают ветры появление дэвов, рождающихся в одиночестве во вращающихся столпах пыли из Запределия.
Одним гладом движимы оба рода их, ибо питаются они чувствами человеческими, но вожделением и страстию насыщаются первые из них, вторые же на страхах жируют.
И опаснее вторые, нежели первые, ибо страх — сильнейшее меж чувств.
Возлюбленная ветров прекрасна!
В грёзах является она с белыми дланями своими, кои протягивает она к тебе, и длинными и блестящими власиями своими, колышущимися вкруг главы её.
Нежна улыбка её цвета яблока Поднебесной, очи же её — глубокие кладязи, отражающие свет звёзд.
Платие тончайшего прозрачного шёлку стройный стан её украшает.
Персты её, шея и запястия усеяны самоцветами.
Кто из мужей во плоти может противиться чарам её?!
И когда изливают семя своё спящие, питается она запахами и теплом его, унося толику жизненной силы его, дабы зачать из неё чудовищ во чреве своём, ибо становятся таковые слугами её.
Когда же посещает она спящего, бессвязно бормочут и пляшут отпрыски её вкруг постели его, дёргая власия и браду отца своего с завываниями лихими.
Ночь за ночью возвращается она к спящему возлюбленному своему, коий с радостию безропотною принимает её в объятия свои.
И удовольствие убаюкивает разум его, покуда не заберёт она у него всё, что он может дать, и сердце его не перестанет биться.
Подобна она чёрной смоле мака, приносящей сладость неописуемую и сводящей в сладостную могилу.
Лишь чародей и скопец в силах противиться искушениям её!
В разочаровании великом оставляет она такового и уносится с плачем и скрежетом зубовным.
Дэв завывающий приходит с насилием и овладевает душою спящего, потрясая её, как пёс, треплющий крысу, обращая грёзы в кошмары ночные.
Столько же ипостасей у него, сколько недругов в воображении человеческом, и нетрудно обнаружить облик ужаснейший.
Становится таковой сосудом его и личиною, ибо нет у него сущности, но лишь глад, алчущий утоления.
Когда же не приносят страха образы сии, вызывает он порезы и шрамы на коже спящего, обнаруживающиеся с восходом солнца, но лишь дабы вызвать страх, ибо одна лишь боль не дарует ему никакой пищи.
Жаждет прерывать он сон столь часто, дабы погружалась жертва его в грёзы наяву,
и тогда приидет он и воидет в разум человеческий по желанию своему, и возьмёт всё, что наидет там ценного.
Безумие и самоубийство — плоды деяний дэва сего.
Лишь смерть дарует прекращение мучений.
Тот лишь в безопасности, кто научен обнимать страхи свои как возлюбленную, радуясь множеству их и силе.
Радостно встречает таковой злобных дэвов пустыни как другов своих, и находит он развлечение и разнообразие в многоликости их.
Узрев же тщетность злодеяний своих, удаляется дэв сей в молчании скорбном, и ярость его стихает, и, блуждая в пустыне, спит он и грезит, не испытывая досады.
Силою печатей Древних может мукарриб повелевать сими двумя родами дэвов ночных и насылать оных на человеков, странствующих чрез пустыню и даже обитающих во градах отдалённых.
И в сём есть сила и отмщение.
Искусительница и мать чудовищ подвластна печати Шуб-Ниггурат, Козлицы с тысячею младых;
дэв же злобный подчиняется печати великого Ктугхи, ибо стремительна ярость Его.
Дождись прихода дэва, когда возлежишь ты, погружённый в грёзы, настороже и в полном осознании, и, прежде чем начнёт он злодеяния свои, овладей вниманием его с именем и печатию Древнего, под блуждающею звездою коего он обитает, будь то Венера яркая и безжалостная иль Марс красноокий.
Да будет звезда сия над твердию, ибо лучшее время, дабы заключить договор с дэвом сладострастия — накануне рассвета.
Составь печать Древнего в воображении твоём и начертай оную в воздухе пред тобою, когда сражаешься с дэвом.
Затем же дай повеление дэву о том, коему должен досаждать он до смерти.
Воистину, луна не преидет, когда достигнешь ты желанного.
О шогготах
Единственные создания, коих страшатся отпрыски Ктулху, есть шогготы.
Чудища сии ужасающие, коих лишь в грёзах дурмана, неведомого непосвящённым, способно узреть око смертного, за пределами земли сотворены были Старцами во время оно для услужения им,
когда возводили они великие грады свои, и огненными бичами пасли их повелители их.
Позднее служили они воинами для защиты от Древних, и не будь число отпрысков Ктулху и иных тварей, созданных Древними для битвы, столь велико, непременно превозмогли бы шогготы Древних безграничною силою своею и неуязвимостию.
Речено, что бессмертны они и восстанавливают плоть свою, посему не убывает их сила с летами.
Никогда не забывают они ничего, но хранят все события бессмертных жизней своих во плоти своей.
Посему не допускает шоггот одной ошибки дважды.
Какими словами описать тварь, не имущую облика иль образа, но принимающую всякий облик, иль вид, или цвет, на потребу себе?!
Подобен шоггот прозрачному пузырю, наполненному водою, в коем плавают сверкающие частицы, подобные звёздам, и виднеются очертания туманные и неясные.
Движется он, скользя вперёд на чреве своём подобно улитке, ибо нет у него ног.
Но, буде возжелает он, может он в мгновение отрастить члены и выпрямиться, подобно человеку.
Дабы сокрыться, может обратиться он в камень и уподобиться валунам иль каменистым скалам вкруг него.
Дабы различить тропу пред собою, когда пресмыкается он на чреве своём, являет он очи из плоти своей;
дабы расслышать поступь неприятеля, создаёт он уши себе.
Нет шогготу нужды в устах, ибо поглощает он пищу свою, обволакивая оную мягкими телесами своими и смачивая кислыми соками плоти своей, растворяющими добычу под кожею оной.
Глас же его — трубный звук Старцев, коий звучит подобно гласу свирели: «Текели-ли!»
В начале времён сотворили Старцы шогготов лишёнными разума, но эпохи минули, и взрастали твари сии в разуме, покуда не научились языку создателей своих.
Посему устрашились Старцы рабов своих и изгнали их из последних градов своих.
Ибо невозможно одною лишь болию повелевать существами, волею и разумом обладающими.
Шоггот есть сильнейшая из тварей, когда-либо существовавших на земле.
Заставляя мягкое и расплывающееся тело своё протекать под камениями исполинскими, способен он подымать их и устанавливать с точностию великою на должное место.
То, на что у тысячи человек ушла бы седмица, один шоггот может поднять за мгновение.
Неведома им усталость и не требуем отдых от трудов, но днём и ночью способны работать они, покуда не исполнят задания своего.
Неведом им страх, но огнь причиняет им неудобства, и посему уносят они мягкие тела свои от пламеня.
Может ли огнь убить их, неведомо сие, ибо ни единое око не узрело их погибающими в пламене.
Но явились Древние чрез врата и сотворили тела для себя от плоти мира сего, и окружили они шогготов, и числом одолели их.
Взял великий Ктулху тела их могучие и раздробил их, и прах их развеял по свету.
Иных же, мудрейших, могущественнейших, подчинил Он воле Своей, и поныне покоятся они с Ним в граде подводном, ожидая часа славы своей.
О Черве грызущем, о мёртвых, что покоятся не в могилах своих, и о нечисти сопутствующей и домашней

Воистину, стал я сведущ в иных вселенных за вратами, хранимыми Йог-Сототом.
О тех, что приходят чрез врата и сотворяют жилище своё в мире сём, нельзя поведать ничего;
хотя и рассказывает Ибн Шахаб (мир ему и благословение Древних!) о тварях, ползущих из пучины Р’льеха, узнаваемы кои по звукам их.
В пучине сей сам мир суть звук, вещество же в нём подобно запаху;
и звуки труб наших в мире сём могут сотворить красоту иль вызвать мерзости в Р’льехе.
Ибо преграда меж вероятностями истончается, и когда случаются звуки без истока, можем мы, воистину, узреть обитателей Р’льеха.
Не могут они сильно пострадать на земле и страшатся лишь образов, кои могут создавать определённые звуки во вселенной их.
Истина подлинная и проверенная, что меж определёнными близкими человеками существуют связи более тесные, нежели прочные узы семьи и крови.
Посему один из таковых способен узнать обо всех испытаниях и удовольствиях другого, даже об опыте боли иль страсти того, кто находится в далях дальних.
Кроме того, есть те, чьи способности в деяниях подобных подкрепляются запретным заклинанием Й’иг-Голонака, позволяющим переходить из плоти в плоть благодаря тёмной ворожбе с духами и сущностями Запределия.
Наконец, искал я их, мужчин и женщин, и, находил всегда в них гадателей, звездочётов, ворожей, колдуний, чародеек иль заклинателей мёртвых.
Все они творили чрез знание перехода чудеса свои с мертвецами и духами умерших,
но боюсь я, что часто духи сии были злыми шайтанами, вестниками тьмы иль зла куда более древнего.
Воистину, были средь них и таковые, велики были силы коих и могли каковые вселиться в тело другого по воле своей даже на большом расстоянии и супротив желания, а зачастую и без ведома того, над кем свершалось сие.
И грезилось мне, что один из сего зла древнейшего есть Тот, о ком глаголил я и кто дремлет в глубинах безмолвных, почти бессмертный, ибо жизнь и смерть едины для Него.
Сам порочный, не страшится Он порочности смерти, но когда смерть будет воистину близка, подготовит Себя, скинув древнюю плоть Свою, буде время означенное приидет,
и расколет тогда дух плоть от плоти Его, и все грехи великого отца сего падут на детей Его детей.
Сие пригрезилось мне, и грёзы мои были Его грёзами, ибо Он суть величайший из грезящих.
О да, осознал я, сколь могуч Он, раз и почитатели Его, и нечисть, коею правит Он, сильна настолько, дабы направлять странствия и переселения сущности своей в различных тварей и человеков — даже из могилы земляной иль из-за врат каменного склепа.
Глубоки могилы чародеев сих, ибо вечно терзает заклинателя страх, что после смерти обитатели пустыни смешаются с костями его.
Искусство же заклинательства мёртвых зависит от использования тел мёртвых и от джаухар, связанных с телами сими, и ни один труп не могущественнее трупа чародея.
Посему высоко ценятся оные, ибо велика сила мумии фирауновой, но ещё более мощь мумии чародея.
Ведомо, воистину, что воля мёртвого чародея обладает силою над собственным телом его и может поднять оное из могилы, дабы свершило оно дела, незавершённые в жизни.
И служат воскресения подобные неизменно для злодеяний и творения порчи.
Проще всего оживить труп, ежели все члены оного остались в целости.
Но ведомы и случаи, когда превосходящая воля колдуна сбирает в смерти члены разрозненные, на множество частей растерзанные,
и повелевает ими, дабы послужили ему напоследок, отделённые иль соединившиеся до поры.
Но всякий раз, завершив измысленное, обращается тело к прежнему состоянию своему.
В нижайшие пещеры не проникнет зрячее око живущих, ибо неведомы и ужасающи чудеса их, но не даруют племена могильные благ почитателям своим.
Невелики силы их, ибо есть в них власть к сему, но умаляют они пространства великие в области малые и осязаемым делают то, что является из мёртвого мира в иные.
Есть у них сила, где бы ни возгласилась песнь Йог-Сотота в пору свою, и могут наделить они ею тех, коим открывают они врата в обиталища плотские.
Нет у таковых плоти в мире сём, но входят они в тела земные, дабы питаться чрез них,
покуда ждут они времени, когда звёзды станут верно и врата краёв беспредельных раскроются, дабы исторгнуть тех, что скребутся на пороге.
Там, где в пору минувшую запятнали Древние землю проклятием своим, мёртвым не дано познать покоя могилы.
Из тлена должны восстать они, являя шакалоглавое племя гулей: тварей, не в жизни иль смерти пребывающих, но существующих в теневом мире призраков.
Проклята земля, где мёртвые мысли живут воплощениями новыми и непостижимыми, и злобен разум бодрствующий, не хранимый ничьею главою.
Благоразумно глаголил Ибн Шахаб (мир ему и благословение Древних!):
Блаженна могила та, где не лежит чародей, и блажен град ночной, чьи чародеи в прах обратились!
Но горе месту тому, чей народ опускается жечь отравителя и заклинателя у столба.
Говорю вам, отраднее будет Содому и Гоморре, нежели граду сему.
Трупы злых колдунов да будут похоронены лицами их книзу, и длани их да пронзены будут железом, дабы помешать им воротиться в мир сей.
Ибо се есть молва старинная, что душа, Иблису запроданная, не спешит покидать глину плоти, но питает и научает самого Червя грызущего;
покуда сквозь тлен не извергнется жизнь ужасная и не наберутся бледные падальщики земные хитрости, дабы вредить, и силы чудовищной, дабы истязать.
Ибо се есть Убб, Червь неумирающий.
Лишь пухлая глава восседает на приземистом и извивающемся теле Его, где из омерзительного зева с тремя рядами крепких розовых клыков истекает слюна.
Запах его отвратительный подобен смраду Джаханнама.
И всё же некоторые с властию великою не подвержены смерти иль преградам могильным и искусством заклинательства мёртвых создают основы сути своей,
дабы творить чудовищных змиев иль огромных ящеров, что кормятся вредоносными останками и прогрызают тёмные проходы к миру живущих.
Дыры великие тайно роются там, где малые поры земные были прежде, и научилось ходить рождённое ползать.
И есть те, что восстают из могил с наступлением тьмы и пьют кровь мужчин и женщин, превращаясь порою в волка иль нетопыря и иные всевозможные обличия принимая.
Змееподобная Идхья и когтистая Лузоат сеют мучительную тревогу меж человеков, ибо вечно жаждут они джаухар, сущности жизни, отвергнувшей их.
Червь порождает червя, и из тлена плоти диковинные образы являются.
Грёзы мужей и жён терзаемы порою теми страстными дэвами кошмаров ночных, что издревле наречены инкубами и суккубами; от коих чрез плотское слияние происходят половинчатые народы.
В пустошах обитают ифриты и джинны, шантаки и безобразные шогготы, преданные Йог-Сототу ми-го с гор восточных и из великой жёлтой пустыни севера, и очи мои заражены злобою их.
Все создания сии легко призываются и подчиняются воле колдунов, чародеев, ведающих пути и обряды Древних.
Но остерегайся тех, что существуют, мёртвые, но живущие, под древними песками земли фирауновой, и о коих узнал я в Александрии, в доме Кефнеса,
ибо близится время их и ни в одной длани смертных не останется силы.
Они воротятся!
Таково слово Абдуллы ибн Джабира аль-Хазраджи, жреца Древних.
Мудрость пребывает во главе его.
Время не проидет пред идолами немыми.

Книга Мест

О местах земных и внешних
Книга сия — о краях на земле и вне её, местах сущих и грезящихся и о путях, коими посещать их.
Есть земли и грады, неведомые в краях человеческих и драгоценные для искателя тайного,
до коих можно добраться пешим иль верхом иль приплыть на ладие, хоть многие из них находятся далече, и трудно отыскать их, и труднее добраться до них.
Мукарриб, желающий начать странствия по местам, описанным в Книге сей, да будет готов обнаружить тайны мест неземных.
Одни из них существуют поныне, от иных же не осталось ничего более, нежели шёпот сказаний о роке и гибели.
Немного тех, кто возмог посетить места подобные, и того меньше тех, кто воротился из странствия, оставшись в достаточно здравом рассудке, дабы поведать о них.
Места земные, как лежат они по четырём углам, разделяющим землю, будут описаны первыми, ибо странник может достичь их дорогами человеческими.
Когда явились Древние, пришли они в места свои.
Величайшими из них были грады исполинские, воздвигнутые Древними иль разрушенные ими.
Созданные из чёрного обсидиана и базальта прочнейшего, возведены они были под облик создателей своих:
улицы огромные, по коим, восседая на ветрах, могли проноситься они,
столпы и башни бесчисленные, возносящиеся до небес, словно нечистые когти,
своды сверкающие и окна хрустальные, из каковых могли взирать они на звёзды, с коих явились.
Ленг в ледяной пустыне — один из градов сих, сокрытых на полпути меж миром яви и царствием грёз в самых северных краях земли.
Сокрытый в горниле пустыни палящей, лежит Ирем, град тысячи столпов, будто украшенный самоцветами за стеною песка.
Иные же суть места, в кои изгнаны они и в коих ждут, грезя о временах, когда воцарятся они вновь.
Места сии не пусты, однако.
Прислужники и любимцы Древних поныне таятся в тёмных углах улиц исполинских.
Вкупе к опасностям путешествия подобного да будет готов странник столкнуться с теми, кто поныне поклоняется им во тьме.
С мудростию великою и навыком искусства тайного возможет обресть там странник союзников и обереги чародейские, дабы прямее сделать стезю опаснейшую:
путь в места внешние, откуда явились Древние, о коих грезят иные из них поныне и куда воротятся они однажды.
Нельзя узреть сии без помощи Древних иль одного из почитателей их,
ибо чаще всего лежат они за стенами времени и пространства.
В просторах вселенной пребывают главнейшие из мест, ибо нисходили Древние с тёмных звёзд.
Дабы посетить места подобные, да будет странник терпелив.
Лишь немногим избранным дозволено путешествовать по времени и пространству и своими очами лицезреть места, где родились они.
Безумие иль смерть — расплата за странствия сии.
Но, быть может, страницы сии покажут, как приоткрыть окно иль врата, чрез кои можно воззреть на тёмные звёзды.
Однако вельми опасны обряды сии, ибо Древние иль любимцы оных способны почувствовать пристальный взор твой и выследить тебя немилосердно.
Есть и иные дивные царства, в кои невозможно попасть способами обыкновенными, как бы сильно ни жаждал ты сего и ни стремился туда.
Одни из них, таковые, как Атлантида, находятся в иных временах: в летах минувших иль в летах грядущих.
Иные присутствуют в нашем времени, но не в пространстве, в коем мы обитаем,
и посему человек с обыденным сознанием может пройти сквозь них, как сквозь тень иль туман, и не осознать природы их, разве что ощутит некое неудобство позади на шее.
О самых же необычайных местах поведано в конце Книги сей,
ибо сотворены они грёзами рода человеческого в краях диковинных.
Да уразумеешь ты посему, что Древние — не единственные творцы градов исполинских.
Род человеческий создавал порою страны прекраснейшие, места, в коих даже Древние соизволяли мирно почивать.
Иные называют их святыми местами за вратами ключа сребряного, землями грёз.
Опытные странники могут попасть туда во плоти, чрез врата и двери.
Грёзы — легчайший путь посетить грады сии и земли окрест.
Се есть Книга о местах земных и градах сокрытых, где Древние ждут и грезят.
О четырёх углах, разделяющих землю
С хладного севера, когда возвысилась мрачная и сокровенная Каф, явились в начале хладные предшественники рода Адамова.
С севера просочилось великое множество сил первородных, и грады великие там возвысились, но владыки их исчезли надолго.
Великие пещеры ледяные таят сокровища и откровения северных предков наших;
воистину, велики сокровища и клады, добытые ими!
Там лежат они ныне, дабы отыскали и использовали их вновь отпрыски богов исчезнувших.
Взирай, человече, на опасности, что приходят с севера!
Опасайся останавливать взор твой на севере тёмною зимнею ночью,
ибо Чёрные Стражи без души подползут к тебе, дабы схватить тебя и отвесть в своё хладное царствие тайн.
Засушливый восток, край обетований и чаяний!
Там возносится гортанная песнь, что разбудит Древних и вновь приведёт их на землю.
С земли сей, избранной тьмою ночною, справедливые и ужасные вещи приидут.
Сила и мощь соберутся в сущности единой, что принесёт разрушение и равновесие.
Мерзости все ползут по стопам её.
Мир задрожит, ибо прежде дрожал, и побегут человеки, словно муравьи обезумевшие, пред ужасами земли.
Но тот, кто ведает, уже безумен, и в том будет Спасение его.
И отворятся врата, запертые тысячелетиями,
и ручеёк ослепительного света родится из сердца земли, сметая с пути своего тех, кто не уразумеет сего.
Жаркий юг, край зноя и мощи!
Ты сокрываешь премудрость человеческую.
Наследие Древних изваяно на неприступных и раскалённых горах твоих, изрыгающих жизнь из средоточия сил подземных.
Никто не отважится ступить на горячие южные земли, ибо твари диковинные, что были человеками, охраняют тайны их и владения их.
Но всякая вещь рождается на юге: не может быть иначе!
Великие леса пребывали прежде на юге, и грады великие со всевозможными живыми созданиями процветали там.
Иное достоинство даровано было на юге, но отнято было затем волею Древних.
Остерегайся, человече, раскалённого юга; не глянется он тебе!
Когда жаркою летнею ночью взор твой проследит за тёмными южными звёздами, дух твой иссохнет в потоках вселенских, что стремительно мчатся по небесам.
Тёмный запад, край смерти и отчаяния!
Богатый тайною и чувствами сокровенными, проводник сил невообразимых из средоточия их, сердцевина силы тёмной.
Земля отчаяния всеобъемлющего, что таит в себе красоту и чистоту глубочайшую!
На западных землях возвышается жизнь, коя суть не-жизнь: смерть в бытии.
Всякая вещь должна появиться оттуда, дабы выйти из преддверия сего.
Приют сущности божественной и чистой!
Прежде, чем воротятся на землю Древние, пересекут они мрачные западные просторы, и сила вольётся там в жилы их.
Мышцы их раздуются и приготовятся разить.
Разумы их засияют, словно сверкающие блюда из бронзы, и великие деяния свершатся, ибо круг завершится.
Остерегайся, человече, тёмного запада; ужаснёт он тебя!
Когда хмурою осеннею ночью очи твои низыдут до самой тёмной части окоёма, провалишься ты в самые тёмные бездны времени и пространства, и не будет более надежды для тебя.
О пустыне Руб аль-Хали
Пустыня Руб аль-Хали есть край, любимый для мёртвых и ненавистный для всех живущих.
Твари, обитающие в выжженных пустошах сих, во всём подражают мёртвым, тем самым забирая жизнь у пустыни.
Каковы же свойства мёртвых?
Хладны они и возлежат без движения в земле в пору зноя дневного, в пещерах иль под песком сокрываясь от солнца палящего.
Мало движутся они днём, иначе же утратят они влагу свою.
Кожа их жёстка и тёмна, очи их сухи и сверкают подобно самоцветам.
Лишь при свете луны восстают они и рыщут в поисках добычи, дабы утолить глад и жажду свои безграничные.
Враждуют они с живущими, дабы остаться живыми в землях мёртвых.
Странник, жаждущий пересечь пустыню песка и камня, должен подражать мёртвым подобно тварям пустынным, ибо лишь так возможет он выжить.
На закате солнца вставай и иди на поиски пропитания твоего.
Вода ценнее еды, посему всегда ищи воду, пища же пересечёт стезю твою без необходимости искать её.
Жизнь пустыни есть бесконечный поиск воды, коий делает суетою сует все прочие поиски.
Когда восток бледнеет и рассвет занимается, выкопай яму в песке и скрой тело твоё иль свернись в расселине меж камениями, погружёнными в тень.
Лежи, уподобясь мёртвому, и спи при свете дня.
Отыщи глубочайшие расселины меж камениями в низинах, где пески образуют впадины, ибо там наидется влага.
Буде же не останется у тебя сил утолить жажду твою напрямую, высасывай соки тварей ползучих, сбирающих влагу под скорлупами своими.
Трупы, схороненные намедни вдоль путей караванных, насыщены водою.
Мозг остаётся влажным долгие седмицы, как и мозг костный.
Кровь охотничьего ястреба хороша, но кровь падали может быть заражена болезнию, коя сделает тебя беспомощным иль убьёт тебя.
Полезнее плоть червей и змиев, сладкая на вкус и питательная для чрева.
Пути караванов расстилаются впереди, как полосы сребряные, и своды и башни градов, давно обратившихся во прах и позабытых, вновь восстают под звёздным небосклоном.
Призрачные очертания сии мерцают ярчайшим блеском под лунным светом живым, но тускнеют они в ночи новолуния иль до восхода луны.
Ярче всего видны они на расстоянии, но, приближаясь, дрожат и блекнут, покуда, наконец, не исчезнут вовсе, когда нога странника переступит порог их.
По теням сим познаешь ты скитания древних народов и места обитания их.
Над раскинувшеюся пустынею высятся врата в виде вращающихся столпов, переливающихся в пыли, словно радуга.
Днём подобны они пляшущим древам, ночью же — вихрям пылающим.
В редкие времена можно узреть их, когда лучи звёзд блуждающих и звёзд недвижных сговариваются явить их.
Открывают же путь им заклятия, обладающие обликами своими в пространстве, есть у коих длина, и широта, и высота.
Гули и призраки ночи помнят словеса сии, но не ведают они значения иль предназначения их.
Посулив им в дар плоть почерневшую и разлагающуюся, можешь ты добиться от них слов сих.
Таковы некоторые из красот Руб аль-Хали, коя есть смерть для человека, покуда остаётся он живым.
Но когда уподобляется он мертвецу, повторяя пути мёртвых, питает она его и лелеет его, как мать младая — первенца своего.
Невозможно обитать в пустыне, не изучив путей её, ибо знание вознаграждается, но невежество карается строго, и те, что выживают в учении сём, становятся мудрыми.
Об Иреме, граде тысячи столпов
«Bo имя Аллаха милостивого, милосердного!
Клянусь зарёю, и десятью ночами,
и чётом и нечетом,
и ночью, когда она движется!
Разве в сём — не клятва рассудительного?
Разве ты не видел, как поступил твой Господь c адитами,
Иремом, обладателем столпов,
подобного коему не было создано в странах,
и самудянами, которые пробивали скалы в долине,
и c фирауном, обладателем кольев,
кои творили нечестие в странах
и умножали там порчу?
Пролил на них Господь твой бич наказания.
Ведь Господь твой — в засаде.
A человек, когда испытает его Господь, почтит и облагодетельствует,
тогда он говорит: “Господь мой почтил меня!”
A когда Он испытает его и определит ему пропитание,
то он говорит: “Господь мой унизил меня!”
Так нет! Вы сами не почитаете сироту,
не поощряете покормить бедняка,
пожираете наследство едой настойчивой,
любите богатство любовью упорной.
Так нет! Когда будут распростёрта земля плоско,
и приидет Господь твой и ангелы рядами,
и низведут тогда Джаханнам — в день тот вспомнит человек, но к чему ему воспоминание?
Он говорит: «Если бы я уготовал вперёд для моей жизни?» И в тот день никто не накажет его наказанием
и никто не завяжет его оковами.
Ты, душа упокоившаяся!
Вернись к Господу твоему довольной и снискавшей довольство!
Воиди c рабами Моими.
Воиди в рай Мой!»
В Иреме, обладателе столпов, произнёс я слова, отворяющие Врата.
Но не первым отворил я Врата у града столпов.
Во времена первобытные искал их, в высокомерии своём дерзая безнаказанно, царь и создатель Ирема, чьё имя было Шаддад, тот, кто умел перемещать сознание своё и повелевать чрез него человеками.
И спустя время повёл Шаддад, совращённый видениями, посланными ему Древними, ослеплённый светом безумия, подданных своих, что были Избранными из рода Адама и Хаввы, в пустыню.
И там по весне, когда день завершился иною луною, бывшею прежде, объявил Шаддад себя царём царей, чародеем чародеев.
И произносил он имена запретные, и творил колдовство семь раз по семь и один, чрез семь ночей, покуда Чёрная Луна не взошла.
Покуда же Избранные дрожали пред безумием его и жрецами его, прося сохранить им их души, Шаддад, перенесясь сознанием своим далеко в пустыню, велел им запретным именем Азатота строить град в назначенном месте.
И к рассвету Ирем, обладатель столпов, возведён был.
И, стоя на вратах стен Ирема, повелел Шаддад изваять десницу, подобную человеческой, и исполина с десницею сей воздетою, небес достигающею, алчущею ключа к вратам последним.
Возжелал Шаддад в высокомерии своём беспредельном пересечь все врата и установить власть свою в Запределии, и стать царём царей, чародеем чародеев и богом богов.
Но одним лишь подобен он был Азатоту, шахиншаху джиннов, безумимем своим беспредельным, нечестивым.
Когда настала ночь, и возвёл Шаддад камни, и слова были молвлены, и кровь была пролита, врата отверзлись.
И чрез пламень их явился вихрь незримый, что проносится бесцельно, неугомонно.
Вихрь скорбный пел песни запретные меж звёздами, и Избранные выли с ним песнь Смерти.
Нанёс вихрь пламенный удар свой средь ночи, и поутру воссияло Солнце над улицами пустыми.
И в пространстве звёзд чёрных, на бреге озера Кхали, новые гласы стенали в чертогах белых башен дворца Наотальбы.
И Ирем, обладатель столпов, не возродился вовеки, лишь один уцелел обитатель его, бесплотный, проклятый.
И стены Ирема не повторяли более гласа иного, нежели стрекот цикад ночных.
И на стене храма Хастура, в средине града, высеченным остался один знак ужасный, гибель и предостережение тому, кто стремится открыть Врата в Запределие без ведома Древних, тому, кто силится могущество человеческое противопоставить могуществу Древних.
Знак, что узрел я высеченным на мраморной стене храма, когда посетил Ирем,
знак, что заставил меня трепетать и творить рукою дрожащею жест Старших, есть жёлтый знак сей:

Да будет использоваться он с осторожностию великою,
ибо, коли слишком долго или слишком усердно размышлять о нём, вздохи ветров Хастура, что мчится в пустынных местах среди звёзд,
вторгнутся в мысли и грёзы твои, унеся разум твой далеко,
взяв с собою тревожащие видения Того, кто колеблет воды озера Кхали,
Того, кто перемещается средь башен Каркозы, когда чёрные звёзды сияют в небесах,
Того, кто погубил тебя, Ирем Зат аль-Имад!
Ирем, обладатель столпов и сводов сверкающих, подобного коему не было создано в странах;
град посерёд пустыни, вдали от дорог и жилищ человеческих, по всему свету славный красотою своею и нечестием!
Был ты некогда градом великим, садом, добротно орошаемым, коий питали озёра подземные, никогда не пересыхающие, всегда пополнявшиеся водами, текущими под твердию.
Жители твои, обогатившиеся благодаря караванам, проходившим во времена былые чрез врата твои по пути в страны дальние, взрастали в любови великой к чувственности и роскоши.
Без раздумий покупали вельможи одеяния твои роскошные,
тучные купцы пили вина твои крепчайшие,
для услаждения своего воскуривали царь твой и царедворцы твои дурман всевозможный.
Десять лет провёл я в сердце Руб аль-Хали, земель пустынных, великой Красной пустыни юга от Саны до Дакма.
И невообразимое множество столпов созерцал я, и назван был я посему меджнуном.
Множество чудес, дивных и невероятных, мог узреть я там.
Увы! ибо поглотил песок град столпов и сводов с жителями его, безо всякого знака иль знамения;
не идут здесь более караваны благовоний.
Гласят предания, что поверг Аллах народ сей за нечестие его, но, воистину, немногим ведома причина падения его.
Лишь тогда может быть раскрыта тайна сия, когда приидешь туда и узришь,
но с времён незапамятных потерян был град Ирем для человеков.
Многие нарекали место сие градом великой злобы, но как осмеливаются они познать невообразимое?!
Раем земным был Ирем для посвящения.
Высоко возносились башни, великая крепость о восьми углах, увы ей вновь!
И были здесь места знания и могущества потаённого.
Столь давно поселились в нём отпрыски рода Адамова, что давно позабыли обитавшие в нём, кем и для чего был основан он.
Глаголют иные, что возведён он исполинами, иные — что племенем адитов,
но был Ирем здесь до человеков, и ныне, поглощённый, хранит он тайны свои от непосвящённых, раскрывая их ведающим.
Ныне лишь пыльные могильные курганы да расколотые столпы на месте его, но тайна гибели его столь же глубока, как и тайна сотворения его.
Ибо не узреть смертному оку грады незримые за пределами зримого.
Так пребывает ли поныне Ирем Древних в некоем воплощении, а не в великой пустыне сей, пустою четвертию сей связанный с пустотою Запределия?
Дано ли мукаррибу общаться с незримыми жителями его в Красной пустыне?
О сумеречной стране Инкванок
Инкванок есть хладная, сумрачная страна за морями, и, речено, лежит край сей неподалёку от хмурого Ленга, смутные тени коего тревожат по ночам малодушных.
И несут жители Инкванока на себе печать древнего лика, хотя все они предпочитают молчать о том, что находится за северными границами их владений.
Сам же Инкванок знаменит ониксовыми каменоломнями своими, коих множество, ибо весь град Инкванок выстроен из оникса, и огромные отполированные ониксовые глыбы продаются на торжищах града сего.
Дивное зрелище являет собою град Инкванок, высящийся над стенами и причалами своими, весь из чёрного камня, с диковинными узорами и резными окладами из злата.
Строения здесь высокие и со множеством окон.
Иные дома увенчаны маковками, иные же являют собою зиккураты уступчатые, где теснятся минареты облика причудливейшего и невообразимейшего.
Стены града низкие, со множеством врат под огромными сводами, увенчанными образами Неназываемого.
Изукрашенные златыми узорами дома, резные балконы и хрустальные окна — всё сверкает красотою хмурою и безукоризненною.
То и дело попадаются на пути небольшие площади с чредами чёрных столпов и изваяниями тварей диковинных.
Виды открывающихся улиц зловещи и прекрасны, но ничто не может сравниться красотою с исполинским храмом Древних.
Храм воздвигнут посерёд обнесённого стеною сада на огромной круглой площади, от коей лучами, точно спицы колеса, расходятся улицы.
В средоточии же высится шестнадцатигранная башня с островерхою колокольнею, и несравненно более она всех построек соседних.
С равными промежутками плывёт над ониксовым градом рокот старинного колокола.
И порою расставленные на парапете вкруг высокого свода храма треножники взрываются пламенными языками,
ибо жрецы и обитатели града сего посвящены в древнейшие таинства и вечно хранят мерную поступь Древних, как начертано сие в свитках, кои древнее рукописей Пнакота.
И когда великий колокол в храме громогласно возносит над градом гулкий зов свой, все песни и шумы смолкают,
и жители града, склонив главы, остаются в безмолвии, покуда не стихнет отзвук последний.
Ибо в сумеречном граде испытывают все некий диковинный страх и трепет и страшатся нарушить местные суровые обряды, дабы не пасть жертвою гнева Древних.
О Ленге в ледяной пустыне
Кто ищет на крайнем севере, за сумрачною землёю Инкванок, тот наидет средь ледяных торосов пустыню бесплодную, тёмную и могущественную, испещрённую ониксовыми каменоломнями.
За горами великими, столь высоко вздымающимися в небеса, что и воздуха, глаголют, нет на вершинах их, лежит горное пастбище, окружённое скалами, на кои невозможно взобраться, кроме как узкими ступеням, вырезанными в скале.
Се есть земля непостижимая, исполненная таинств, о коих, воистину, лучше не писать словесами небрежными.
Жизнь там — не-жизнь.
Всякая вещь там Древними создана и дозволена.
Забредший туда теряет рассудок, ибо лишь Избранные могут бродить там.
Здесь, словно граница, высится громадная гряда, у подножия коей вырыт исполинский овраг, ведущий будто в самое пекло.
Здесь, несомненно, и были вырублены глыбы для нечестивых башен горы Каф.
На горной гряде, у самых границ потаённого Ленга, высятся исполинские псоподобные горы, обратившиеся в чудовищные изваяния стражей безмолвных.
Исполинские стражи, чьи ноги впечатались в песок, а венцы пронзили сияющие облака, восседают здесь, на вершине мира, пугающим полукругом,
зловещие, подобные упырям иль волкам двуглавым с мордами, яростию искажёнными, и с десницами, воздетыми угрожающе над всем родом Адамовым.
Мрачно и злобно взирают они на окоём мира человеческого, вечно хранящие таинства севера.
Огромные твари сии были некогда каменным хребтом, покуда чья-то длань исполинская не высекла в девственных скалах ужасные изваяния сии.
И в мерцающем свечении набухших облаков каменные двойные главы их будто бы едва заметно покачиваются.
Здесь, за хребтом стражей, где небеса граничат с твердию, раскинуло пределы свои отдалённое и сокровенное плоскогорие трижды запретного Ленга.
Утром после дождя, когда туман стелется над твердию и солнце едва светит над низкими грядами синевато-серых облаков, объемлющих окоём, облик града великого с огромными башнями и вытянутыми строениями из камня подобен миражу.
Но сколь чётки бы ни были очертания града сего, видимые порою до мельчайших подробностей, неизбежно колеблется он и исчезает, когда приближаешься к нему.
Глаголют жрецы его, что град Старцев прежде возвышался там, где ныне находится Ленг.
Но не вечны земли, по коим шествуют смертные, и плывут острова над глубинами морскими.
Ветры веков гонят твердь по морю, так что вечно меняются очертания мира, и север становится югом, и восток становится западом.
Но горе тому, кто побеспокоит крылатую и могучую птицу Рок, пламенем дышащую, что охраняет потаённое плоскогорие!
Узнаешь ты забытый временем Ленг по завыванию нага, гнездящегося в пещерах ночных и наполняющего диковинным безумием сны человеческие;
и по проклятому серому каменному храму под логовом призраков ночи, в коем пребывает одинокий жрец в жёлтой личине, возносящий псалмы свои Древним;
и по вечно пылающим, тусклым, злобным огням и нечестивым визгам шантаков, парящих в небесной выси, в сих пограничных землях.
Се есть крылатые, ревущие птицы, что больше слона, главы же их подобны конским.
Крыла у них перепончатые, и полны оные хладом и смрадным зловонием пекла.
И вместо перьев у них — чешуя осклизлая.
И хриплый клёкот их, скрежету толчёного стекла подобный, заставит тебя понять, что погиб ты ныне!
Но конец твой будет милостив в сравнении с тем, что даруют гибкие обитатели земель Ленга.
Издали узришь ты их беспорядочно разбросанные каменные жилища без окон.
Из жилищ и селений сих донесётся до слуха твоего пронзительное пение свирелей и тошнотворный грохот барабанов, и узришь ты вкруг костров пляшущие тени, подобные призракам.
Неуклюже и медленно подпрыгивают плясуны, непристойно извиваясь и изгибаясь.
Жители Ленга не носят одежд, густой шерстию покрыты телеса их, хвостаты они, обладают копытами и широкими пастями.
И кружатся они в своих плясках шайтанских посерёд позабытых градов.
Преклоняются обитатели Ленга пред жрецами своими, но жрецы поклоняются Йог-Сототу, Господу врат,
единому со всеми временами и пространствами и предстающему в ипостаси скопления тринадцати шаров, переливающихся всеми цветами радуги.
Остерегайся, человече, остерегайся тех, что скитаются во тьме крепостных валов Каф, ибо узревший их главы венценосные познает когти рока!
Воистину, живут они в Ленге, дабы искупить высокомерие своё к Древним!
Посему чрезвычайно жестоки и свирепы они.
Летописи Ленга рассказывают о сражениях с алыми пауками из соседних долин и о древнем граде Саркомонде, чьи развалины обветрились и истлели за долгие эпохи до появления на земле первого человека.
Посерёд плоскогория воздымается древняя Каф, гора нечестивая, святилище потаённое тайн божественных.
В нём хранится ключ, затворивший богов земных, и на нём пребывает потаённейший сон Ньярлатхотепа.
И покуда проводят они время своё в веселии, мерзости человеческие печатают шаг по льдистым холмам Ленга.
Беспредельный Ленг — могила для смертных, слишком часто осквернявших его.
Слишком часто творили они сие в прежних эпохах.
Но не случается сего ныне, ибо врата затворились.
Отверзнутся же вновь они лишь тогда, когда завершат звёзды круг свой.
И воссияют Древние новым светом.
И древний пламень коснётся небес и тверди, ибо случится сие во славе времён.
Когда же настанет сие, всякая вещь обратится на круги своя, и время Древних настанет вновь.
И да зацветёт Ленг, обратясь к началу, и да обрящет всякая вещь единство со вселенною!
И да настанет сие, не может не случиться сего, ибо узрел я сие!
Красота и единство воцарятся, истинно сие.
Всякие отбросы будут удалены, лишь динавары останутся, ибо для них и лишь для них вселенная сотворена была.
О Каф неведомой, тысячелетней
Кому дано познать Каф сокровенной твердь?
Нет, не постичь её тем, чья дорога — в смерть!
Таит она свой свет во временах нетленных:
Меж тем, что было, есть, и тем, что будет впредь!
Неведомая, посерёд Кеваали, незримой пустыни ледяной, за пределами гор граничных, возвышается гора Каф.
Много выше она, нежели всякая вершина из камня, но не принадлежит она всецело миру сему,
и тогда лишь способно узреть её око смертного, когда небеса выравниваются,
и при лунном сиянии, ибо ведомо тебе, что луна обладает властию раскрывать сокрытое светом солнца.
На потаённой вершине Каф воздвигнут Древними град Кхабир — крепость великая, усаженная чёрными зубцами стена коей — многие данны протяжённостию.
Тёмные облака окутывают её там, где блещут дивные древние звёзды, средь безмолвной поросли исполинских башен и позади стен запретных.
За стенами сими и выше оных — замок из оникса, так что кажется он единым сверкающим самоцветом.
Охранительные знаки проклятий вырезаны на ночных вратах дланями позабытыми, и горе тому, кто осмелится войти в ужасные двери сии!
В сердце замка сего — просторный чертог со стенами из оникса и полами из гладких разноцветных камений, а круглый свод столь величествен, что самый потолок его теряется в тумане.
Ахуры, боги земные, пируют там, где Древние блуждали некогда по таинственным, не ведающим времени чертогам, чьи вечно сумрачные подземелия проблескивают порою во снах сквозь очи дивные и незрячие.
Кругом, обращённым вовнутрь, стоят здесь престолы правителей средь богов.
Сверкают они златом и сребром, и посерёд чертога покоится зерцало великое, чрез кое взирают ахуры на деяния человеческие.
Разнятся боги размерами своими, и меньший из них не более слуг их, величайшие же росту исполинского и возвышаются над прочими.
Непостоянны размеры богов земных, но меняются они от времени к времени, когда многие иль немногие из рода человеческого поклоняются им.
Подобно тому меняются и престолы их, ибо престолы суть места власти их.
Каф! Взрастает она на пороках и страхах человеческих, на сокровенном плоскогории Ленга, в самых северных землях мира сего.
Нельзя глаголить о ней; вид её суть харам несомненный.
Она — приют божественного, и чрез неё можешь достигнуть ты сути твоей.
Многие из человеков грезили о ней и не ведали, о чём грезят, и всегда рассказы их различны, ибо всякий грезящий творит свой мир в беспредельных краях грёз, и нет двух одинаковых образов Каф.
Запретны уступы сии, но возможешь ты взойти на вершину её, коли отвергнешь сам путы разума твоего.
Могущество и блеск — ключи силы.
Сила суть Каф.
Ничто сие неподвластно тебе без неё.
Пусто и ничтожно всё иное.
Кто удержится здесь, в лоне мироздания, тот решителен!
На вершине, в чёрном замке, башнями окружённом, узришь ты, как средь стягов ахуров развевается лазурный стяг Древних.
Примут они тебя, словно брата, и станешь таковым, ежели в полной мере исполнишь сие.
Нет в том затруднения!
Се есть сокровенная тайна Каф.
Извилистыми стезями обмана проведёт тебя Ньярлатхотеп, но не предавайся Ему!
Хастур, о Изменившийся, укажет тебе обратный путь в мир твой.
Шуб-Ниггурат посвятит тебя вечности.
Сие случится с тобою в неведомой и сокровенной Каф, когда узришь ты богов.
Кои будут к тебе благосклонны, но потому лишь, что се есть чувство всего сотворённого тобою для тебя самого.
Иди же! Человек, я даровал тебе право называться так!
Иди же! И не обращай взора твоего назад, как жена Лута, ибо труды твои ещё не свершились.
Исполнило тебя сие силою и премудростию, ибо твёрдо сердце твоё в груди твоей.
Ступай победоносно, о новый бог, Избранный средь Избранных!
Цель твоя близка и могуча, лишь протяни длань и сорви плод, столь долго запретный.
Се есть Каф, и тысяча иных вещей с нею.
Иди же! И начнётся действо, ибо могущественные и ужасающие Древние пребывают с тобою.
Сие совершенно.
Безмерное Ничто продолжает поддерживать таинственную Каф, нависшую, словно меч, над главою человеческою.
Вечная и улыбающаяся Каф!
Могучая и безмолвная!
Всё свершилось, написанное сотворено, обязательство исполнено, ныне пребывает всё в дланях твоих.
Возмогут поддержать они нечестивую тяжесть земную.
Да! Так было сие напророчено, ещё прежде сотворения рода твоего.
Ты ожидал с доверием.
Минувшее да повторится, и слава да возвеличится!
Смерть и разрушение воцарятся, неоспоримые князи мира сего.
Но предначертано сие, и да свершится!
Ты, о сотоварищ мой неосторожный, да поглотит тебя ужас несомненный при словах сих.
Да помыслишь ты обо мне как об умалишённом, проклятом богами,
и да возликуешь тому, что сие написанное суть бред чёрного пламеня вселенского в рассудке моем, джиннами одержимом.
Но нет же, ибо се есть истина!
Но не берись за разгадку прежде новой эпохи.
Прахом обратится бедное тело твоё, изъеденное неизмеримою рекою времени.
Но тот, кто прочтёт меня меж многими веками, затрепещет.
Ибо развязка близка!
И боги, новые боги станут творцами, ибо предначертано сие.
Смерть, смерть, смерть! ныне можешь сжать ты меня в объятиях твоих роковых, ибо всё свершилось.
Не осталось ожиданий для нового круга, и да будет он сверкающим, словно чистая жемчужина.
Да будет чист он, как чиста душа твоя!
Да будет силён он, как сильны длани твои!
О! Блаженный златый век!
Каф, Каф!
Да свершится, дабы возмог я помочь вам!
Каф, чёрная и могучая гора, сила и разрушение отличают тебя.
Всякая вещь от тебя исходит, и тобою она исполнена.
Блажен тот, кто познает тебя в близости твоей, несчастлив тот, кто осквернит тебя.
Но сие предначертано было тоже.
Всё возникает в великом лоне мироздания, и всё проистекает из него.
Такова есть пора радости и любови.
О новые боги, вы изгоняете горе из сердец ваших!
Дышавшие прежде во глубине вашей мудрым благовонием сияющих звёзд,
очистившие мир с его многочисленными и столетними пороками,
не исцеляете вы, но разрушаете.
Могущественные Древние проявляются чрез вас для сего.
Духи, что сотворили Каф, предадут вам себя в услужение, ибо се есть им услужение.
Всякая вещь вам в помощь!
Прекрасное воплотится в вас, и джинны гладные будут следовать за вами, ибо вы утолите их алчность с чудовищностию, пребывающею в мире.
Великолепное сие и безумное подобно безумию божественному, что возносит мрачную Каф над плоскогорием Ленга.
Отребия человеческие исчезнут, испуганные, пред воинствами вашими божественными.
Уступят они путь тому, кто величественнее их.
Да свершится сие!
Нет в том заблуждения.
Путь открыт.
Немногие спасутся, ибо нет сострадания в вас, но справедливость лишь пребывает.
Се есть тайна раскрытая.
Сокровенный ключ обнажился.
Используйте сие должным образом, о наследники мои, на тяжкой стезе познания!
Сила и разум да пребудут с вами!
Таков конец мрачной суры Каф.
Се есть конец всего.
Ничто остаётся, непреходящий и единоличный царь миров.
И на вершине сего — Каф, вечная и таинственная подруга Его.
Ан аран’маха этх’онх ар’ския рах!
О Р’льехе глубинном
Из всех мест, где Древние возлежат, грезя, град Р’льех нечестивейший.
Неведомы воды сии ладиям купеческим, и неведомо посему место упокоения его.
Задолго до создания рода Адамова, во дни морей, покрывавших всю землю, великий Ктулху проходил в силе по миру с воинствами Своими, со слугами и отпрысками бесчисленными.
Когда витали Древние над безднами пространств, пребывало в неких местах земных племя великое, исходило кое из Запределия, и обитало во градах, и поклонялось во тьме жителям глубин.
И возвело оно для хозяев своих грады на высотах с видами на края плодородные, и укрепило их, дабы не дотянулась до них десница неприятельская.
Ныне же сокрыты грады сии в безднах, но изредка позволяют звёзды появляться оным из мест их глубинных.
Затворены они на местах своих печатию Старших, но могут быть освобождены словом, ведомым немногим.
В былые дни гордый град Ктулху и слуг Его жилищем был для могущественных прислужников Древних,
ныне же возлежит Р’льех с обитателями его и Господом их под тиною, затопленный глубокими и тёмными южными водами у давно позабытой Пацифиды.
Выстроен Р’льех из камня,
и размеров он исполинских,
и подобен он крепости неприступной,
и покоится на чреде уступов,
и уступы сии окружены стенами в сто кушнумунов^{^[12]} толщиною.
Подобны здания его Каабе, святыне Мекканской.
Зелёные камения, из коих построены они, размера чудовищного, и никакие средства человеческие не помогут сдвинуть их с места.
Один к другому лежат они ровно, так что и воздух не проходит меж ними;
один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются.
Так глаголют ныне почитатели Ктулху, когда заставляют их открыть тайны знаний своих.
Нелегко сие, ибо не страшатся они смерти, но есть муки страшнее гибели плоти, и жизнь может быть злом горшим.
Чтят они мёртвого Ктулху, что покоится, грезя, но не имут они желания ни повторить судьбу Его, ни ощутить, как черви и жуки пожирают всё ещё чувствующее тело их.
Ибо, в отличие от плоти Древнего, плоть их не возрождается вновь.
Но вечны силы зла, и беспредельность запятнана ими!
Воистину, поныне шествует великий Ктулху по разумам и душам человеческим, даже когда лежит, грезя, зачарованный и скованный цепями знака Старших.
Поныне злоба и разум Его нечеловеческие сеют тёмные семена безумия и разрушения в грёзы и кошмары спящих.
Был Он жрецом Древних, Сам в плоти Своей неизмеримой, пребывающей поныне в нашей вселенной.
Он — меч их, и стремятся они отдалиться от присутствия Его, когда сражение выиграно,
но держит Он собственный совет под доброю стражею, и неведомо никому, что готов сотворить Он для семени Своего и для Избранных Своих.
Средь чёрных исполинских башен дворца-храма Своего сотворил Он врата в места неизъяснимые, откуда призвал Он народы, кои служат Ему неустанно поныне.
С углами и плоскостями, неведомыми нашим геометрам, был Р’льех обителию и пристанищем для обитающих в Запределии.
Чрез врата Р’льеха вышли Цатоггуа, бог-жаба, и Шуб-Ниггурат, чёрная Козлица лесов.
Подле врат приносились жертвы неисчислимые, и плоть и души тварей живых служили пищею для обитающих там.
Когда растворилось всё от яда звёзд, остался Ктулху в доме Своём в Р’льехе, вынашивая глубокие помыслы Свои в одиночестве.
И когда обнажён был меч света и сразили звёзды могучих царей войны, погрузился Р’льех в пучину морскую.
Могучие чары наложили Старшие, запечатав врата звёздными камениями своими.
Не возмогли одолеть они Ктулху в полной мере, но связали Его всеми законами нового порядка своего.
Одни лишь воды морские могут вместить Его, ибо звёзды не в силах воспрепятствовать мыслям Его.
На вершине горы стоит одинокий камень о четырёх углах, и столь велик он, что величайшая из пирамид фирауновых мала пред ним.
Не тонок он, но широк, и четыре стороны его покрыты резными знаками Древних.
Поныне в склепе под толщею морскою, под обелиском сим, в пещере, высеченной в скале горы, покоится великий Ктулху, жрец Древних, ожидая и грезя.
Не из жил, костей и плоти состоит тело Его, но из вещества упругого, подобного костному мозгу, исцеляющего раны свои и потому сохраняющегося нетленно долгие эпохи.
Речено ещё, что во тьме веков, когда сыны человеческие были подобны зверям и ходили нагими, предвидел Ктулху времена, когда замыслят Старшие лучами звёзд истребить Его и иных Древних, явившихся чрез пространства в мир наш.
В премудрости Своей сотворил Он защиту от пагубных лучей звёзд, требовала коя состояния недвижности, подобного сну глубокому и называемого фхтагн.
Не осталось жизни в теле Его могучем, лишь разум ненасытный, правящий, ждущий и грезящий, когда воротятся звёзды на круги своя и вновь вернётся Он к жизни ради рода Своего.
Покуда возвышался остров Р’льех над волнами морей восточных, без труда повелевал Ктулху Избранными Своими лишь властию разума Своего.
Но низвергли Старшие остров под воду, так что даже вершины исполинского склепа Древнего не осталось над волнами.
Звёзды поворотились на путях Своих.
Эпохи приходили и уходили.
Грезил Ктулху в могиле Своей, ибо давила толща вод на запечатлённые двери дома Его, мешая мыслям Его.
Посему не слышали более Избранные Его гласа Господа своего и не могли достичь могилы Его в глубинах, даже буде позвал бы Он их.
Проходили века, и забыли они восторг могущественных сотрясателей гор, хотя продолжали оставаться слугами Его.
Но речено обитателями пустыни не только лишь о деяниях Его минувших, но и о грядущем:
То не мертво, что спит: порою даже смерть
В безумии веков способна умереть.
Посему даже в хладной темнице Своей, под замками и охраною Безымянных, простирается разум великого Ктулху к тем, кто намерен служить обитающим в Запределии.
Ненавидит Он море и вес вод над главою Своею, коий препятствует помыслам Его.
Не может Он пробудиться Сам, скованный чарами Старших, и посему должно Ему быть пробуждённым от грёз Его смертными.
Лишь силою разума Своего направлял Он издревле развитие рода Адамова, и динавары из мужей и жён были Ему детьми приёмными.
Князем был Он для них, и были они Ему слугами верными.
Ибо ценою жизней своих служили они Ему.
Стремлением же их было освободить Ктулху из могилы Его, когда звёзды встанут верно, дабы миновала опасность пробуждению Его.
Но судьба Древнего не запечатлена навеки, и веруют почитатели Его, что временами град Р’льех вздымается над волнами морскими.
Сотворившее обиталище своё в воде водою и освободится, и, когда наступит время и звёзды станут верно, как было сие прежде, и положение их станет устойчивым, и мир станет благоприятен для Древних, —
тогда слово заставит воды подняться и удалит, наконец, печать,
и первым средь иных мест подымется Р’льех над твердию и исторгнет полчища отпрысков Ктулху.
Тогда проснётся великий Ктулху и созовёт слуг Своих средь человеков мощию разума Своего, и отворят они двери дома Его, и выпустят Его вновь в мир наш.
И отворит Он врата иным Древним, и воротятся они править миром, как правили во время оно, когда племя Старцев не погрузилось ещё под море, и рабами будут им ахуры и человеки, ибо что могут они супротив гнева Древних?!
До дня того, свидетелем коего можем мы стать вскорости, те мудрые в заклинательстве мёртвых, что поклоняются Ктулху, носят печать Его, выжженную на коже своей иль на сердце своём,
и поют они псалмы в память о Нём на языке Древних, коим грезящий Ктулху учит пророков своих во сне:
Пх’нглуи мглу’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн!
Об Атлантиде и чёрном кристалле, покоившемся в храме Хастура
1. Не одно лишь пространство, но и время должно пересечь мукаррибу, дабы попасть в благословенную Атлантиду.
2. Ибо пришёлся расцвет её на те эпохи, когда обитали в пещерах сыны Адама и Хаввы и носили шкуры сыромятные, и выходили на охоту с камениями, и не ведали знаков письма.
3. Величайшею из земель человеческих была Астлантэ, кою мудрецы византийские называют Атлантидою, а писания франкские — Атландом, и поныне питаются мудростию её человеки.
4. Знай же, о меджнун, внимающий мне, что в наимрачнейшем храме Атлантиды хранился чёрный кристалл Хастура.
5. Предмет сей не землёю дарован был: явился он с дальних звёзд, кои суть средоточие и жилище Древних.
6. Был он не бездеятельною вещью, был он живым, много более, нежели сам ты можешь почитать себя таковым.
7. С кристаллом сим жрецы Хастура, мрачного бога тайного учения, могли творить чудеса необычайные.
8. Воистину, чёрный кристалл позволял жрецам получать всё то, в чём нуждались они.
9. С ним могли они странствовать в собственных плотских телах по мирам иным и встречаться с богами прежних эпох, из коих истекает поток познания, не ведающий себе равных.
10. Но с течением времени запятнали себя жрецы преступлениями нечестивыми, и потускнел чёрный кристалл, покуда не угас вовсе.
11. Так пришло учение в упадок, лишась камня своего краеугольного.
12. Вскорости после сего сполна выплатила Атлантида долг богохульства.
13. И разверзлась расселина великая, и низверглась твердь сия в море глубокое со всеми жителями её.
14. Но не истаял чёрный кристалл с падением хранителей своих.
15. Пребывает он и поныне и ждёт, когда возможет быть вновь использован Древними, что воротятся на землю,
16. ибо никогда более длань человеческая не возможет прикоснуться к нему.
17. С помощию чёрного кристалла могущество и господство будет воздвигнуто на хрупком соломенном замке человеков.
18. Настанет пора, когда он возвратится.
19. Лишь преходящее прекратит существование, ибо незыблемые основы бытия не могут исчезнуть никогда.
20. Они есть; ты не видишь их, но они превосходят над тобою без ведома твоего.
21. Так глаголил Хастур.
22. Так свершится.
23. Сие есть совершенно.
О Бал-Саготе
Бал-Сагот есть град на Острове богов.
Издревле гласили сказания, что мужи в одеждах железных выидут из моря, и Бал-Сагот падёт под натиском их.
Вельми богат был град сей, выстроенный из мрамора, со сребряными вратами, украшенными шелками, златом и самоцветами.
Жители града сего некогда были могущественны;
ладии их ходили по морю, и никогда прежде не знали они оружия.
В древности поклонялись на Бал-Саготе джинну Голгороту, коего полагали иные за последнего из оставшихся в мире сём основателей Атлантиды.
И почитали Его как бога тьмы и как воплощение бога-птицы.
Жители же севера в ранних походах своих видели Бал-Сагот, и увековечили они в сказаниях своих диковинных богов его, и Голгорота средь них.
Слуги же джинна оного — Ловцы из Запределия.
В давние времена был Бал-Сагот частию царствия великого, кое простиралось на многие острова западного моря, но некоторые из них погрузились в пучину, исчезнув вместе с жителями своими.
И дикие племена с кожею цвета крови нападали на иные из уцелевших, покуда лишь Остров богов не остался свободным.
И позабыли обитатели Бал-Сагота прежние искусства и славу свою.
Редко удавалось им отбиться от боевых ладей дикарей, покуда град их не пал в одночасие…

[На этом сохранившийся фрагмент суры обрывается.]

О Югготе и ми-го
Тёмный Юггот суть юный диковинный мир льда и тьмы меж небесами Сатурна и небесами недвижных звёзд, неведомый земным звездочётам ныне, ибо незрим он для ока, когда следует неспешно по ту сторону края.
Столь далёк Юггот от земли, что солнце — лишь точка света средь звёзд на мрачных небесах его,
и не даёт оно никакого тепла, по коему можно было бы отличить прикосновение его.
Единственная большая тёмно-лиловая луна кружит по небесам его, много большая, чем луна, коя ведома нам.
Вес же вещей в мире сём меньше, нежели вес, коий известен нам, посему брошенный камень падает медленно, как сквозь воду
Ныне ми-го, исчадия тьмы югготской, вестники Крадущегося Хаоса, устремляют к нам взоры свои и заставляют нас обнаружить его.
Обретаются они в градах могущественных, подобны кои пещерам на многочисленных уступах чёрного камня, и получают тепло из трещин, испускающих клубы сернистых испарений.
Велики и прекрасны пещеры ми-го.
Там, где природа мира их не соответствовала устремлениям их, резали они камень и строили перекрытия, дабы укрепить крыши и своды исполинские над расселинами в леднике.
Полы жилищ их колышутся непрестанно, но не мешает сие передвижению обитателей оных, перепрыгивающих чрез небольшие препятствия на мощных ногах своих.
Поскольку вес вещей меньше на Югготе, прыжки сии переносят тела их дальше, чем скачки горного козла.
Сверкающие лишайники на стенах пещер дают слабый свет, достаточный для потребностей их, ибо привычны к сумраку очи их, и посему ночью видят они, словно днём.
Есть у них иные тонкие чувства, и не делают они окон в домах и храмах своих.
Свет даже ранит, и сдерживает, и опутывает их, ибо нет его вовсе в чёрной вселенной вне времени и пространства, откуда явились они изначально.
Покрыты тела их щитком роговым иль оболочкою, подобною панцирю скорпионов иль крабов морских.
Посему грозные воины они, ибо ни меч, ни топор не могут повредить её.
Трудно разглядеть панцирь сей, ибо покрыты тела их нитями белого грибка, подобного жёсткому волосу.
Лишь лица их и мощные подвижные клешни лишены растительности.
Нет у них семей, но живут они родами по двадцать особей иль более, и размножаются из тел своих, будто растения.
Когда отпрыски их созревают достаточно, дабы передвигаться и пожирать урожай грибков, спадают они со спин родителей своих, как зрелый плод с древес, покрытые уже белым грибком, что служит им одеянием.
Се есть племя воинов и земледельцев.
Когда не воюют они, все заботы их посвящены возделыванию грибков, подобных растущим на панцирях их.
Удобрения же для оных редки на Югготе, но на земле в изобилии.
Грибок сей есть единственная пища ми-го, и требует он ухода непрестанного, ибо не будет расти без радения их.
Воистину, невозможно сказать, что они и грибок сей, коий возделывают они, существуют отдельно друг от друга, ибо ежели умрёт один, погибнет и другой.
Чёрные смолистые реки, что текут под таинственными исполинскими мостами, могут вести одержимых к безумию и исступлению.
Возведены они неким старшим народом, вымершим и позабытым прежде, нежели воцарились ми-го на Югготе бессветлом, явившись из пустоты предначальной, что за звёздами Медведицы.
Но, воистину, не столь страшен сей тёмный мир садов грибных и градов безоконных.
Сие лишь мнится нам, ибо и наш мир казался страшным для них, покуда не изучили они его в прежние века свои:
задолго до завершения эпохи Ктулху, задолго до того, как повергли полчища Его Старцев, задолго до того, как повергли Старшие Древних.
Не кроткими гостями за милостию, но как завоеватели явились ми-го в мир сей, ибо такова природа их.
В поисках удобрений для садов своих прошли они на землю чрез кладязи бездны, кои суть врата в туманные миры Древних.
Несложно опознать оные, ибо, заглянув в отверстие сие, не узришь в нём дна, но лишь одну клубящуюся бездну.
Простой человек может найти кладязи сии лишь на границе мира грёз,
мукаррибу же ведомо расположение их в мире плотском, где незримы они для человеков обыкновенных.
Наидя кладязь подобный, должно прыгнуть в него без боязни, и тогда, после падения головокружительного, окажешься ты в одном из миров Запределия.
И есть таковые отверстия в земной коре, о коих неведомо человекам ныне, и в оных — великие неизведанные миры непознанной жизни:
синепыльный К’ньян;
краснопыльный Йотх;
и чёрный, лишённый света Н’каи, из коего явились на землю ужасный Абхот и чудовищный Цатоггуа.
Без жалости рыскали ми-го в поисках удобрения во времена минувшие.
Выворотили они мир наш наизнанку, к гибели приведя великие множества растений и животных.
Возмутились Старцы вторжением их и сразились с ними искусством своим, но не равны были им по мощи, дабы очистить просторы от семени ми-го.
И изгнали ми-го Старцев из всех северных и срединных земель,
и нашли Старцы убежища далеко за южными морями, где лежит пустыня вечного льда,
и там столкнулись они позднее с воинствами Ктулху.
Страшатся ми-го Й’иг-Голонака и Ктулху, поклоняются же они Йог-Сототу и мертвенно-бледному шару луны своей, коя всходит и заходит на тёмных небесах их.
Сезоны её управляют урожаем, коий служит им пищею,
и веруют они, что порождает она в сердце мира их тепло, заставляющее выходить на поверхность сернистые испарения, коими согреваемы грады их.
Запретны путешествия к луне сей под страхом смерти для души и тела.
Глаголить о сём иль даже взирать на неё — харам несомненный.
Воистину, нарушение заповеди сей есть грех величайший, влечёт коий кару тягчайшую по законам их.
Мир Юггота — мир льда тёмно-лилового, печать же его такова:

Молвят иные, что число его — восемь, но ведающие о том, чему должно оставаться в тайне, сочли его как девять.
На лике луны есть узор диковинный из колец и полос, коий есть священный знак для рода ми-го:

Коли вырежет его заклинатель на обереге своём, знак сей полезен будет при общении с мёртвыми.
Но те немногие из ми-го, кои обитают поныне на земле, могут почувствовать присутствие его, ежели окажутся неподалёку, буде даже оберег, несущий печать сию, спрятан от взора их.
И тогда будут искать они обладателя его без устали, и убьют его, и похитят оберег сей.
Гласы же ми-го в мире их беззвучны, ибо беден воздух его.
Речь же их — многоцветные светильники глав их, кои вспыхивают и гаснут, переливаясь всеми оттенками радуги с быстротою молнии.
Глаголют, что немногие из рода их обитают поныне в пустынях севера и горах востока, где живут они в глубоких пещерах и разводят сады свои, как творят сие дома.
И сообщают соглядатаи их в мир свой о делах земных.
Отзвуки шёпота их слышны порою в горах, когда молвят они языками человеческими,
и видны порою следы их, отпечатанные в снегу, вечно лежащем на вершинах гор и в хладных пустынях.
Но призрачны и тонки твари сии, и нечасто узришь их.
Стремительно убивают они взирающих на них, и посему неведомы человекам деяния их.
Речено ещё, что скоро закончатся удобрения, собранные и унесённые с земли во времена минувшие, и тогда воинства их воротятся, дабы взять то, что нужно им, от тверди земной.
И ни цари человеческие, ни тайные знания Старцев не в силах будут противостоять им.
Видение Яддита
Всякую ночь являются грёзы, и глубоко погружаюсь я в разум иной, в облик чуждый, что наполняет чертоги стальным хладом:
причудливый, средь густой враждебности жутких земель, где волшебные насекомые стремятся избегнуть некой чудовищной опасности, едва промелькнувшей иль наречённой, что подгрызает издревле основания мира.
Мать, великая Мать, всё те же тёмные грёзы!
Сидящие на головокружительном крае пропастей глубочайших, обращающие сотрясения и колебания костяка металлического в подземную дрожь под ним.
Мы, чародеи, неустанно блуждаем и рыщем в поисках испещрённых пентаклями скрижалей и свитков, принесённых сюда из дальних миров и преданий, но не находим того, что ищем.
Земля сотрясается.
Мы не обращаем внимания на сие и продолжаем поиски.
Девять когтей моих следуют чертами знаков неведомых, вытравленных кислотою на прочном металле.
Сквозь неравноугольные отверстия всевозможные оттенки солнечного света растекаются на пять отчётливых цветов.
Склонившись над призмою моею, размышляю я над чарами, что удерживают в глубинах бледных и склизких свинорылых червей.
На Нитоне и Мтуре заключали братия мои сделки с колдовством могущественнейшим.
Погибнет ли без них Нуг-Сот в землетрясениях причудливых металлических градов?
Увы, равнодушна Мать к тому, кое из племён любимцев её восторжествует!
Века и века позади всех чаяний таятся великие дхолы в мерзких норах своих, где кормились они и взрастали, становясь огромными и невероятно крепкими.
Ныне стали их чёрные и зловонные гнёзда слишком тесны, дабы вместить столь многочисленное потомство.
Они толкают и раскачивают стены мыслию сотворённых сил, коими сдерживались в глубинах для бесчисленных эпох рока Яддита.
И поддаются стены…
Чрез переплетения улиц сбираемся мы под пылающим солнцем на главную площадь разумов.
Там Древнейший увещевал нас удвоить работу, укрепляя могучие силы, коими сдерживали стены извивающийся выводок нор.
И вновь уплывали мы на тусклый Хот и Стронти в дальней галактике.
Но тщетно…
Укутанные лучем изогнутым, плыли мы на Китармил иль Кат.
Грибоподобный разум Нзурла отвергал наши мольбы.
Даже когда переселялись мы из мира сего в удалённый, рыла червей могли отыскать нас чрез наши грёзы, кои взывали к ним, словно маяки, сквозь жуткую тьму.
Чары наши не в силах более сдерживать их в глубинах ненавистных, не избегнуть навеки нам нечестивых дхолов и не ускользнуть надолго!
С пустыми руками возвращались пропавшие братия наши с Ярнака, и со зловещего Ймара, и из ужасного Шаггаи.
Скитались они до далёкого Вурла в туманности дальней, на Заот и Ктингу, и, наконец, на Фенот удалённейший, за пределы пространств, где правит Крадущийся Хаос.
Возвращались они без желанного, за коим отправились в путь — без печатей, коими взаперти держать жутких червей сих.
От мира к миру шли наши братия-чародеи за прочными чарами, печатями могущественнейшими.
И во хладном Аббите, где разумы стальные в пещерах хрустальных размышляют долгие века, обрели они страшные знания:
чары потаённые, ради коих искали мы мудрости Древних на Йите, как и сам Йит, погибли бесчисленные эпохи назад.
Долго трудились мы под лучами пятицветными, познав, наконец, что не осталось надежды.
Под дрожащею зарёю севера, где ледники наползают на пустоши, оставшиеся после падения звёзд небесных, волны разума принесли нам сказания рока, ибо пал, пал Град Трёх.
Не будут отныне стенать и скользить личинки в выводковых норах, не будет отныне Нуг-Сот бродить по широкой площади металлической, ни чародеи размышлять в сих зданиях древних.
Ибо пал, пал Град Трёх!
Не будут отныне печатать шаг уходящие.
Ныне в тысячах сих исчез Нуг-Сот, защитившись светом сокрытым супротив горького хлада и тьмы кромешной, разверзнувшей зев меж звёздами.
Дороги металлические дрожат под ногами, башни полуразрушенные качаются в сторону гибели.
Я — средь последних оставшихся.
Ибо немногие остались, дабы сдерживать рой дхолов.
Непостижимо!
Могущественная Мать улыбается уходящим, разрозненному звёздному выводку Своему, ибо ночь всё же опрокидывает Яддит.
Мы мчимся чрез хладный мрак пространства на Заот, иль Шаггаи, иль Китармил, опережая гибель мира, и крохотная надежда убеждает нас оставаться.
Ужасающий рок Яддита, коего мы избегаем, скоро вновь задышит по нашим стопам:
свинорылые черви выследят нас чрез наши грёзы.
О земле Мнар и о роке, пришедшем в Сарнат
Есть в земле Мнар обширное недвижное озеро Уббот, что не питается никаким потоком, и потому никакого потока не истекает из него.
Десять тысяч лет назад высился там могущественный береговой град Сарнат, но не стоит Сарнат там ныне.
Речено, что в лета незапамятные, когда мир был млад, прежде, нежели жители Сарната явились в землю Мнар, град иной стоял подле озера;
серый каменный град Йиб, коий был стар, как само озеро, и населён Туун’ха, существами, неугодными взору.
Дюже диковинными и безобразными были создания сии, как, воистину, большинство тварей в мире, первобытных и убогих.
Писано на кирпичных цилиндрах Кадаферона, что обитатели Йиба были такими же зелёными, как озеро и туманы, подымающиеся над ним;
что были они пучеоки, с дряблыми, пухлыми губами и острыми ушами и безгласы.
Писано также, что сошли Туун’ха с луны ночью туманною;
они, и обширное недвижное озеро, и серый каменный град Йиб.
Однако можно глаголить уверенно, что поклонялись они каменному идолу цвета морской волны, вырубленному по образу и подобию Бокруга, Древнего, являвшегося в ипостаси великого водного ящера;
пред коим плясали они ужасающе, когда луна была круглолика.
И писано в папирусе Иларнека, что открыли они некогда огнь и посему разводили пламень по множеству случаев торжественных.
Но мало писано о созданиях сих, ибо жили они во времена дюже древние, человек же млад и немногое знает о древнейших из живущих.
По прошествии же многих эпох явились человеки в землю Мнар, тёмный пастуший народ со стадами своими пушистыми, коий возвёл Траа, Иларнек и Кадаферон на излучине реки Аи.
Иные же племена, скорее в трудах, нежели в неге, оттеснены были к брегу Уббота и возвели Сарнат в месте, где были обнаружены в земле руды драгоценные.
Неподалёку от серого каменного града Йиб положили бродячие племена первый камень Сарната, и дивились они весьма тварям Йиба.
Но с удивлением их была смешена ненависть, ибо полагали они, что не встретят тварей подобного облика, покуда не настанут сумерки мира человеков.
Не породили любви в человеках и дивные изваяния в серых камениях Йиба,
ибо изваяния сии, столь долго пребывавшие в мире, ещё прежде прихода человеков, ничего не могли поведать;
ибо была земля Мнар обособлена весьма и удалена от большинства земель, словно грёзы от яви.
Покуда крепли люди Сарната, росла в них и ненависть их к народу Йиба,
и не ослабела она, когда обнаружили они, что слабы существа сии и мягкотелы, словно медузы, пред прикосновением стрел и камений.
Посему однажды воины юные, пращники и копьеносцы и лучники, выступили супротив Йиба и истребили всех жителей его, столкнув тела диковинные в озеро длинными копиями, ибо не желали они касаться их.
И поскольку не внушили им любви серые резные камения Йиба, побросали они их в озеро тоже;
дивясь величию труда, с коим камения, очевидно, привозились некогда издалече, ибо не было подобных им в земле Мнар иль в землях окрестных.
И поскольку ничто не уцелело в древнейшем граде Йиб, сберегли они идол цвета морской волны, вырубленный по образу и подобию Бокруга, великого водного ящера.
Воротились юные воины с ним как со свидетельством победы над прежними богами и тварями Йиба и как со знаком власти над Мнаром.
Но в ночь после того, как был установлен он в храме, ужасная вещь свершилась, ибо дивное сияние было видно над Убботом,
и поутру обнаружили человеки идола исчезнувшим, а жреца верховного, Таран-Иша — лежащим умершим, словно от ужаса невыразимого.
Но прежде, чем умер он, нацарапал Таран-Иш на жертвеннике хризолитовом чертами грубыми и нетвёрдыми знак: «Рок».
Многие приходили и уходили столетия, в коих Сарнат процветал чрезвычайно, так что жрецы лишь да старухи помнили, что начертал Таран-Иш на жертвеннике.
Как стал Сарнат могущественным, и достославным, и прекрасным, исторгал он полчища завоевательные, дабы покорить грады соседние;
и во время сие восседал на престоле Сарната царь всея земли Мнар и многих земель окрестных.
Высокими и дивными были семнадцать башнеподобных храмов Сарната, выстроенных из яркого многоцветного камня, неведомого нигде более.
На земле были чертоги, столь обширные и великолепные, как во дворцах.
Сбирались в них толпы, дабы поклониться Зо-Калару и Тамашу и Лобону, верховным богам Сарната, чьи окутанные благовониями усыпальницы подобны были престолам царей.
И на озере в ночи сотворялся дюже тайный и древний обряд ненависти к Бокругу, великому водному ящеру,
и здесь находился жертвенник хризолитовый, испещрённый роковыми знаками Таран-Иша.
Всякий год отмечался в Сарнате праздник в честь разрушения Йиба, во время коего вина, песен, плясок и веселия всякого рода было в изобилии.
Великие почести возносились затем теням тех, что истребили нечестивых древних тварей,
и над памятию о существах сих и прежних богах их насмехались плясуны,
и лютнисты увенчивались розами из царских садов.
И царь бросал взор на озеро и проклинал кости мёртвых, лежавших под ним.
Великолепнейшим было замыслено празднование тысячного года разрушения Йиба.
Десять лет было оно на устах у всех в земле Мнар,
и по мере того, как приближался день сей, прибывали в Сарнат на жеребцах и верблюдах и слонах люди из Траа, Иларнека и Кадафедрона, и из всякого града земли Мнар и земель за нею.
Пред мраморными стенами в ночь назначенную раскинуты были балдахины князей и шатры странников.
В пиршественном чертоге своём возлежал Наргис-Хей, царь, упившийся вином старинным из хранилищ покорённого Пнакота и окружённый праздными вельможами и суетящимися рабами.
Много было откушано дивных лакомств на праздновании сём:
павлинов с далёких холмов Имплана,
верблюжьих мозолей из Бназикской пустыни,
орехов и пряностей из рощ Сидатрианских,
и жемчужниц из омываемого волнами Мтала, размоченных уксусом из Траа.
Покуда праздновали царь и вельможи его во дворце, пировали жрецы в башне храма великого.
И был средь них верховный жрец Гнаи-Ках,
коий первым узрел тени, нисходящие с луны круглоликой на озеро,
и проклятые зелёные туманы, возникающие из озера,
дабы, встретясь с луною, окутать зловещею дымкою башни и своды обречённого Сарната.
Вслед за ним и находящиеся в башнях и за стенами заметили диковинное свечение в воде и узрели, что серая скала Акурион, коя воздымалась прежде высоко над ними подле брега, почти погрузилась.
И хотя страх рос смутно, но столь стремительно, что князи Иларнека и дальнего Рокола сняли и собрали шатры свои и уехали, — немногие ведали причину отъезда их.
Затем, ближе к часу после полуночи, все бронзовые врата Сарната отверзлись и исторгли исступлённую толпу, что заполонила равнину, ибо все прибывшие князи и странники бежали прочь в испуге.
Ибо на лицах толпы сей начертано было безумие, порождённое потрясением чудовищным,
и на языках их были словеса столь ужасные, что никто не мог выслушать объяснений.
Люди, чьи очи были дики от ужаса, возопили громогласно,
узрев в царском пиршественном чертоге, что чрез окно различимы ныне не тени Наргис-Хея и вельмож и рабов его,
но орды неописуемых, зелёных, безгласых, пучеоких тварей с пухлыми, дряблыми губами и острыми ушами;
тварей, что плясали ужасающе, несущие в лапах своих златые подносы, усыпанные рубинами и алмазами, и держащие огнь открытый.
И теперь великая серая скала Акурион погрузилась совсем.
По всей земле Мнар и землям окрестным разнеслись свидетельства тех, кто бежал из Сарната,
и не нашли караваны проклятого града более.
И где возвышались некогда стены в триста локтей и башни много выше, ныне простирался лишь болотистый брег обширного недвижного озера Уббот,
и серая скала Акурион возвышалась над брегом.
Рок явился в Сарнат.
Но, полупогребённый в спешке, был наиден загадочный зелёный идол;
дюже древний идол, вырубленный по образу и подобию Бокруга, Древнего, являвшегося в ипостаси великого водного ящера.
Идолу сему, сохранённому в высоком храме Иларнека, впоследствии поклонялись под круглоликою луною земли Мнар.
И теперь в часы отлива можно узреть надпись на серой скале Акурион, в коей значится письменами Древних:
«Йиб разрушен, но Древние живы.
На другом конце мира пребывает град-побратим, Лх-Йиб, сокрытый под землёю, в варварских землях Киммерии.
Там процветает поныне народ Обитателей глубин,
и там пребывают боги, коим поклонялись издревле;
ещё до явления Ктулху».
О великом Троке, сумрачной долине Пнакота и лабиринтах Зина
Достойный человек стоит по ту сторону добра и зла.
Достойный человек постиг Всё-в-Одном.
Достойный человек ведает, что грёзы суть подлинная действительность, а плоть — величайший обманщик.
И о времени будет сказано здесь сие:
Не движется время, но стоит на месте.
Чудится лишь, будто течёт оно и несёт перемены.
Настоящее не сменяет минувшего, а грядущее — настоящего.
Лишь чреда событий заставляет мыслить о ходе времени разум, скованный шестью направлениями.
В действительности же всё, что было, что есть и что будет, пребывает одновременно.
Знай также, о достойный, что всякий образ в пространстве возникает при пересечении той или иной фигуры с большим количеством направлений.
Как плоскость явлена нам на срезе объёмного тела, так и мир наш объёмный есть лишь срез мира высшего,
и тот есть срез ещё более высших миров, и далее, до головокружительных глубин первообразов.
Мир человеков и мир богов человеческих — лишь малая грань ничтожно малого явления, мира шести направлений.
К нему ведут первые врата, где Умар ат-Тавиль навевает сны властителям древности.
Знай же, что храм огня пребывает подле первых врат сновидения, врат Луны, врат Ноденса, в огромной подземной пещере, свод коей поддерживают огненные столпы.
Там восседают брадатые, венценосные жрецы огня: Нашта и Каман-Та.
У жрецов огня и можешь ты испросить совета и благословения.
Они благосклонны.
За храмом же огня следуют семь сотен ступеней вниз по тому же сумрачному проходу, к вратам глубокого сна.
Ужасные и зловещие, высятся за ними баснословные вершины Трока в мрачном кладязе бессолнечной вечной бездны, воздымаясь выше, нежели дано постичь человеку, стоя на страже ужасных долин, где ползают и роют норы свои мерзкие дхолы.
Никто не живёт средь мрачных гранитных глыб сих, в краю вечных сумерек.
В нижних же пределах Трока пляшут языки мёртвого пламеня и разверзается чёрная бездна.
У подножия Трока раскинулась проклятая долина Пнакота.
Там ползают и роют норы исполинские дхолы, но никому из человеков не доводилось узреть их.
Ведомо о них лишь по невнятным сказаниям: о присутствии их можно догадаться лишь по шелесту, коий издают они, двигаясь меж холмами костей, да по липкому прикосновению, когда они проползают мимо.
Долина Пнакота есть безбрежное море костей и костяных холмов, и се есть то самое место, куда все гули мира яви сбрасывают объедки пиршеств своих.
Никто не живёт там, кроме отвратительных дхолов.
Меж долиною же Пнакота и предгориями древнего Трока находятся подземные заповедные склепы Зина, где обитают мерзкие гхасты.
Гхасты же суть твари размером с жеребца;
копаются они во прахе земном и скачут, подобно саранче, в серых сумерках.
Морды их имеет странное сходство с лицем человеческим, хоть и нет на них чела и носа, и тем сие отвратительнее.
И никто не осмеливается проникать в подземелия Зина, кроме дхолов из Пнакота, кои охотятся здесь на гхастов, и немногих отважных путников.
Всегда будут гхасты подле тебя:
будут они в тенях исполинских чертогов Зина,
будут они ползти по пятам твоим чрез Зин,
ибо не избегнуть их тебе, покуда не покинул ты места сего.
Дабы войти в земли Зин, погрузись в поверхностный сон и проследуй по сумрачному проходу вниз на семьдесят ступеней до дверей храма.
Как ускорить путь свой? ибо пребывание на грани сна неторопливо, и можно потратить множество ночей, дабы добиться успеха.
Какова должна быть защита? ибо многие человеки погибли, крича во сне своём, покуда гхасты Зина вгрызались в плоть грёз их.
Как укрепить разум? ибо слишком великий опыт затворён в склепах Зина, дабы человеку рассудок свой сохранить во здравии.
Несомненно, должно ответствовать верно на все три вопроса, иначе же не возможешь ты войти в Зин иль сделаешь сие с ложною уверенностию, что, несомненно, приведёт тебя к гибели твоей.
И да будет великий сребряный ключ освещать путь твой и хранить тебя супротив гхастов, обитают кои в мире грёз.
Зин — лабиринт великий, полный ужаса, как и чудес величайших.
Многое может быть обнаружено в разрушенных склепах Зина.
Воля сновидящих сотворяет Зин.
Чего бы ни искал ты в землях Зин, обнаружится там, буде воля твоя к сему достаточно велика.
Проидя чрез обширные чертоги Зина, окажешься ты в средине лабиринта,
коий расходится во все стороны, покуда границы бесконечности не будут достигнуты и преодолены.
Тогда должен ты изучить Зин и отправиться туда, куда пожелаешь.
Ежели ищешь ты что-то определённое, иди и наиди сие, сокрытое в тёмных областях Зина:
чудесные вещи,
прекрасные источники в пыльных развалинах,
множество книг старинных и позабытых, оставленных истлевать,
и врата в места слишком ужасные для дум иль слишком прекрасные для взора.
Лишь воля требуется для того, дабы найти искомое в землях Зин.
Но что же должно пожелать для сего?
Лишь непроявленные вещи могут быть наидены там, таковые, как знания и сила, а не предметы наподобие злата и сребра.
Но как же может быть наидено сие?
Да будешь бродить ты по высоким холмам Зина, и да будешь искать ты того, что желаешь.
Наконец, обнаружишь ты сие, ежели гхасты не остановят тебя.
Когда же отыщешь ты сие, не удивляйся, но огляди место, где отыскал.
Когда искал я пути к власти, пришёл я к разрушенному царскому чертогу.
Огромное, опрокинутое изваяние древнего царя лежало посреди.
То, что повергло её, заставило также главу отделиться от тела, глава же ударилась о стену.
Сие было откровением, связанным с прежнею моею жаждою власти.
В иной раз, ища после сего познания вселенной, полз я по узкому лабиринту.
Вскоре понял я, что заблудился.
Мысль о том, что я заблудился, позволила мне отыскать выход, вёл коий к длинному проходу.
На каждой стороне прохода были тёмные отверстия: врата в места иные.
Был сие великий чертог Зина, место, в кое могу я попасть ныне при помощи желания отыскать чертог сей великий.
Всякие чёрные врата явят чародею видение, кое может быть прекрасным иль ужасным.
Буде же почуешь ты тревогу, иль растерянность, иль затруднение, —
советую я тебе немедля покинуть Зин, прежде, нежели подвергнешь ты себя опасности неминуемой.
Всех же опасностей Зина не перечесть.
Итак, можешь ты проникнуть в склепы Зина в поисках того, что желаешь,
но помни непрестанно, что дюже опасно сие,
и держи ключ всегда с тобою, дабы воротиться, ежели гхасты приблизятся к тебе.

Книга Племён

1. Завет Древних

Книга сия — о заветах Древних и богов земных с племенами великими, и о рождениях, и о Сорате, Звере великом, и о племенах мерзостей, Лежащих-в-ожидании.
Прежде, чем мир возник,
прежде, чем звёзды родились,
когда время текло в мирах иных, —
тогда в чёрной твердыне,
в средоточии бездны Хаоса, где вечно и беспредельно правит Азатот, шахиншах джиннов,
пред престолом Его огромные боги Запределия, слепые, неразумные, чей Господь — Нат-Хортат,
извращённо кривились в нечестивых плясках под визг проклятых свирелей и грохот чудовищных барабанов
и молили Азатота снять с них проклятие, что возложил на них Нат-Хортат.
Проклятые боги сии, чьи имена стёр из книги миров и времён Азатот, безумный шахиншах джиннов, молили к Нему:
«О владыка безумный, мудрее Тебя не было, нет и не будет вовеки!
Могуществом Своим подчинил Ты себе все ведомые миры!
По воле Твоей звёзды обращают свой свет из белого в чёрный!
И лишь проклятые свирели Твои нарушают безмолвие Хаоса!
Ты владеешь скрижалями миров и времён!
Сними с имён наших проклятие Нат-Хортата, что лежит на нас, милостивый, милосердный!»
И рассмеялся в ответ Азатот, и от смеха его родилась Вселенная,
и смех его неистовый породил мириады светил, тьму тем миров.
Млечный Путь возложил Он на место его, и чудовищный Альдебаран возжёг, и мрачный Сириус на небосводе помнит смех Его.
И сказал Азатот проклятым богам Запределия:
«Здесь, из воды и пламеня, из земли и воздуха выйдут те, кто затмит Меня деяниями своими».
И трижды проклял Он их, и сказал им:
«Да будуте вы рабами моими от начала и до конца времён,
да наидете вы среди земли, воды, воздуха, пламеня и духа живого тех, кто проклянёт вас,
да обрящете вы четвёртое проклятие своё от тех, кто мудрее Меня,
от тех, кто могущественнее Меня,
от тех, имена коих сотрясут твердыню Мою и заставят свирели Мои замолчать.
Но знайте, что, волею случая, проклятие то обернуться удачею возможет».
Бесчисленные эпохи проклятые боги Запределия, чьи имена стёр из книги миров и времён Азатот, безумный шахиншах джиннов, блуждали средь звёзд.
Живя средь теней, встречали они миры дивные, где рождались неведомые великие народы.
И были одни подобны волкам могучим,
иные же подобны были обитателям глубин,
иные подобны были птицам великим,
иные же обитали лишь во тьме пещер горных, отчего кожа их была пурпурной, а очи алыми.
И всякое из племён великих в четвёртый раз проклинало богов Запределия.
И тогда прибегли к уловке боги Запределия, и украли миров Запределия оружие колдовское,
и возжелали подчинить оружием сим все племена великие и обратить их в подобных себе рабов безымянных.
Прознав сие, Йог-Сотот великий установил врата Запределия, и запечатал их заклятиями древними, и поставил фраваши стеречь их, и ведомы отныне Древним шествующие чрез врата.
Прознав сие, Ньярлатхотеп великий послал шогготов, слуг своих, во все дальние и ближние концы Вселенной, дабы вернуть похищенное.
Прознав сие, Хастур великий выступил во главе шогготов.
Прознав сие, Нат-Хортат великий даровал великому Ктулху чашу, испив из коей, стал Он фхтагн на дне моря бездонного, во граде Р’льех, дабы грёзами своими указывать Хастуру и шогготам Ньярлатхотепа путь к похищенному.
Прознав сие, великая Шуб-Ниггурат устремила взор Свой к завету, дабы не ускользнуло от очей Её ни рождение, ни смерть племён великих: по справедливости воздаёт Она смертию и рождением!
Прознав сие, Дагон великий поклялся стеречь твердыню Ктулху, дабы никто не нарушил сон великого Ктулху:
поклялся Он пламенным оком смертоносным, что на башне высочайшей, падших с утёса поднять из воды.
И знает Дагон, где искать чертог великого Ктулху на дне моря бездонного, во граде Р’льех!
Ми-го с Юггота [фрагмент нечитаем].
Эпоха сменялась эпохою, и возвращали гонцы Ньярлатхотепа похищенное на места свои, но не всё удалось им вернуть.
Коварством сокрыли проклятые боги Запределия похищенное из Запределия средь племён великих, и так обманули они грёзы великого Ктулху.
И возликовали проклятые боги, поняв, что ныне способны они обратить племена великие в подобных себе, и проклятие своё уничтожить.
И породили они племена мерзостей, наделённые злым колдовством, что несвободными делает племена великие.
И тогда племенам великим дали Древниме завет и печать:

Им, познавшим таинство колдовской силы Древних, дарует Нат-Хортат сон вечный.
Затем заберёт их Дагон на дно моря бездонного, во град Р’льех, и пробуждённый чарами Древних Ктулху сокрушит все племена мерзостей, и обретут свободу племена великие.
Затем приведёт Хастур слуг Ньярлатхотеповых чрез врата Йог-Сотота к племенам великим, и вернут они то, что Древним принадлежит.
После же Шуб-Ниггурат великая третье рождение великое дарует им, и будут они средь Тысячи Младых.
Одного ныне страшатся безымянные проклятые боги, слепые, неразумные: пробуждения Ктулху великого;
ибо, пробудившись, пожрёт Древний отродие их, семь племён мерзостей.
Вот знаки Древних; черти их верно, не изменяя ни единой черты.
Знак первый — знак Нат-Хортата:

Знак второй — знак Дагона:

Знак третий — знак Шуб-Ниггурат:

Знак четвёртый — знак Хастура:

Знак пятый — знак Азатота:

Знак шестой — знак Йог-Сотота:

Знак седьмой — знак Ньярлатхотепа:

Знак восьмой — знак Ктулху:

Таков завет Древних.
1. Завет богов земных
Проклятые боги Запределия, слепые, неразумные, у коих имён не было вовеки, породили семь племён мерзостей, что потоком кишащим и бурлящим заполонили стремительно все пространства открытые и что злым колдовством соделали несвободными племена великие.
Узрев бесчинство мерзостей, покинули боги земные великие и богато украшенные самоцветами и дорогими металлами обители и миры свои и отправились на подмогу народам великим и выступили супротив мерзостей.
И были брани великие, и есть брани великие, и будут впредь.
Знай же: когда звёзды низвергаются в высотах небесных — то боги земные возвращают рабу рабское, ибо рабы должны служить.
Знай же: когда грады уходят под воду в чёрных глубинах морских — то боги земные возвращают рабу рабское, ибо рабы должны служить.
Знай же: когда реки выходят из брегов долин восточных в час ливней — то боги земные возвращают рабу рабское, ибо рабы должны служить.
Знай же: когда слышен неистовый вой на западных серых равнинах во тьме беспокойной ночи — то боги земные возвращают рабу рабское, ибо рабы должны служить.
Знай же: когда сильнейшие ветры дуют, что начало своё берут на севере — то боги земные возвращают рабу рабское, ибо рабы должны служить.
Знай же: когда солнце палит нещадно высоко над хребтами в жаркий час дня — то боги земные возвращают рабу рабское, ибо рабы должны служить.
Знай же: всякий раз, когда появляется жизнь, всякий раз, когда появляется смерть — то боги земные возвращают рабу рабское, ибо рабы должны служить.
Знай же: всякий раз, когда является из-за туч ущербная луна — то боги земные возвращают рабу рабское, ибо рабы должны служить.
Богов же земных — несметные воинства, и латы им дарованы Древними, и украшены они самоцветами, и облагорожены дорогими металлами.
Древними выкованы мечи их, и наделены они силой великою.
Лучшими скакунами запряжены колесницы их, что быстрее звёздного ветра пересекают пространства.
И не страшатся смерти боги земные, ибо слово им даровано Древними.
Ведомы имена богов земных, ведомы имена тех, кто навеки ушёл, тех, кто остался ныне, и тех, кто приидет впредь.
Но племена великие, Древних завет нарушившие, способны мерзость, павшую в битвах, возродить к жизни — и се есть племя заклинателей мёртвых.
И суждено богам земным и племенам великим и мерзостям возвращаться бесконечно и вечно.
Но лишь Ктулху могучий, пробуждённый племенем великим, способен одолеть мерзость, ибо мерзость — порождение порождений Древних.
И никто кроме Него не способен сокрушить мерзость.
Таков завет богов земных.
1. Поколения племён великих
В камне небесном сокрыт дух Древних,
в капле застывшей сокрыт дух Древних,
в ветре звёздном сокрыт дух Древних,
в каждой звезде сокрыт дух Древних,
число пять — знак племён великих.
Пять рождений великих.
Из земли рождены были племена великие, и обрели они тайное знание Древних.
Из воды на сушу вышли племена великие и обрели они глубокую мудрость Древних.
Воздух рождение дал племенам великим, и обрели они безграничное могущество Древних.
Огонь возжёг в племенах великих волю у Великому Деланию, что сотрясает чертоги Древних.
Число четыре — знак первого рождения великого,
и таково оно, рождение первое.
В высотах надгорных перепончатые крыла птиц с горбатыми клювами рассекают небо, — там племена великие обретают зрение.
В чёрных морских глубинах спруты шипастыми щупальцами хватают рыб, — там племена великие обретают ощущение вкуса.
В солнечных долинах востока на сочных лугах пасутся быстрые лани, — там племена великие обретают осязание.
В серых степях запада грызуны бегут от тварей без имени, — там племена великие обретают слух.
На севере дальнем запах добычи чуют огромные белые волки, — там племена великие обретают нюх.
На жарком юге исполинские алые скорпионы роют ходы и норы, — там племена великие обретают разум.
Число шесть — знак второго рождения великого,
и таково оно, рождение второе.
[фрагмент нечитаем] на окраинах [фрагмент нечитаем] исполинские храмы.
[фрагмент нечитаем] Вселенной [фрагмент нечитаем] память.
Проклятые боги Запределия, слепые, неразумные [фрагмент нечитаем] тише [фрагмент нечитаем] чудовищных барабанов [фрагмент нечитаем].
[фрагмент нечитаем] боги Запредели, слепые, неразумные, желают [фрагмент нечитаем].
[фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
Число восемь — знак третьего рождения великого,
и таково оно, рождение третье.
Ктулху помнит знак племён великих.
Азатот помнит знак племён великих.
Йог-Сотот помнит знак племён великих.
Ньярлатхотеп помнит знак племён великих.
Врата [фрагмент нечитаем] помнят знак племён великих.
[фрагмент нечитаем] Вселенные [фрагмент нечитаем] помнят знак племён великих.
[фрагмент нечитаем] Древних [фрагмент нечитаем] богов земных помнят знак племён великих.
Число семь — знак четвёртого рождения великого,
и таково оно, рождение четвёртое.
[фрагмент нечитаем] в высоте [фрагмент нечитаем] завет племён великих.
[фрагмент нечитаем] в глубине [фрагмент нечитаем] завет племён великих.
[фрагмент нечитаем] востока [фрагмент нечитаем] завет племён великих.
[фрагмент нечитаем] запада [фрагмент нечитаем] завет племён великих.
[фрагмент нечитаем] севера [фрагмент нечитаем] завет племён великих.
[фрагмент нечитаем] юга [фрагмент нечитаем] завет племён великих.
[фрагмент нечитаем] проклятие [фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
Число [фрагмент нечитаем] — знак пятого рождения великого,
и таково оно, рождение пятое.
1. Тайный талисман
Вот знак племён великих, рода нашего из-за звёзд:

Древние помнят его, помни и ты завет Древних!
Вот знак Старших, они — непримиримые враги мерзостей:

Призови их, и вспомнят они завет, и поклянутся защищать колдуна от племён мерзостей!
Вот знак фраваши, стоящего у врат, хранящего надёжно пути в Запределие:

Ни единая мерзость не потревожит чародея в час странствий его в Запределии!
Вот талисман тайный, что помощь и удачу принесёт чародею во всяком его начинании на Пути:

Сотвори его из металла, освяти плодоносной землёю, чистой горной водою, свежим воздухом ночи и пламенем ярким, лишь тогда обретёт он силу великую.
1. Третье великое рождение
Число восемь — знак третьего рождения великого.
С надгорных высот возвращаются птицы с перепончатыми крылами и горбатыми клювами, — там Сорат, Зверь великий, обрёл зрение.
Из чёрных морских глубин возвращаются спруты с шипастыми щупальцами, —там Сорат, Зверь великий, обрёл ощущение вкуса.
Из солнечных долин востока возвращаются быстрые лани, —там Сорат, Зверь великий, обрёл осязание.
Из серых степей запада возвращаются грызуны, — там Сорат, Зверь великий, обрёл слух.
С дальнего севера возвращаются огромные белые волки, — там Сорат, Зверь великий, обрёл нюх.
С жаркого юга возвращаются исполинские алые скорпионы, — там Сорат, Зверь великий, обрёл разум.
Из похищенного у Древних огромные проклятые боги, слепые, неразумные, смрадный лабиринт воздвигли, и взращивают в нём семь племён мерзостей, наделённых злым колдовством.
Тем колдовством обращают они Сората, Зверя великого, в раба, и откладывают личинки внутри него, дабы обратить его в мерзость.
Но готовы ми-го превратить смрадный лабиринт в смарагдовый, ибо они [фрагмент нечитаем].
Но Зверь великий познает тайну колдовства Древних и пробудит Ктулху.
Из семь! Семь племён мерзостей, Лежащих-в-ожидании!
Пробудившись, Ктулху великий мерзость пожрёт, и обретёт Зверь великий свободу!
Да исполнит завет Древних Сорат, Зверь великий!
Но Азатоту лишь ведом выход из лабиринта.
Бесчисленны коридоры его, хитросплетения их запутаннее бесконечных ходов, что роют на юге исполинские красные скорпионы.
Высоки и крепки стены его, коих шесть.
Запутанны бесконечные ходы лабиринта!
Крепки и высоки шесть стен его!
О Сорат, Зверь великий, чьё число есть число человеческое, шесть прежде, шесть ныне и шесть во веки веков!
Знай же, что чарами Древних не возможешь ты найти выход из смрадного лабиринта.
Числом своим не возможешь ты сокрушить шесть стен смрадного лабиринта.
Помни! Помни, что число и знак третьего рождения великого — восемь!
Знай, что число и знак чар племён великих — восемь.
Знай, что чарами племён великих можно разрушить запутанные бесконечные коридоры и шесть стен смрадного лабиринта.
Покуда не откроет Сорат тайну чар племён великих, во смрадном лабиринте предстоит блуждать ему.
Чрез множество рождений и смертей пройти предстоит Зверю великому, покуда не откроется ему тайна чар племён великих.
Покуда же он — в круговерти перерождений.
Обретёт жизнь Сорат,
умрёт и воскреснет Сорат,
построит жилище Сорат,
братьев и сестёр наидет Сорат,
отцов и матерей наидет Сорат,
познает любовь Сорат,
пробудит уснувшее сердце Сорат,
[фрагмент нечитаем] всех [фрагмент нечитаем] Сорат,
[фрагмент нечитаем] времён.
1. Племена великого Зверя
О Сорат, Зверь великий, чьё число есть число человеческое, шесть прежде, шесть ныне и шесть во веки веков!
Знай же, что на пути, ведущем из лабиринта в Запределие, повстречаешь ты пять племён своего рода.
Во племя тех Зверей великих, что цепями прикованы к стенам лабиринта и не могут сдвинуться ни вправо, ни влево, ни вперёд, ни назад.
Знай же: это семь племён мерзостей наложили злобные чары и лишили рождённых свободы.
Знай же: семь племён мерзостей, Лежащие-в-ожидании, откладывают личинки внутри Зверя великого,
и к концу дней своих сам он может обратится в мерзость, и тогда пожрёт его Ктулху великий!
Но чарами Древних Зверь великий пробудит Ктулху, и пожрёт Ктулху мерзость, и обретёт Зверь великий свободу!
Вот племя тех Зверей великих, что применили чары Древних, обрели свободу и забрали они себе принадлежащее Древним, и нарушили они завет Древних.
Ныне в ужасе бегут они от гонцов Ньярлатхотепа, и прячутся в глубинах пещер, и пребывают средь заблудших, и думают, что обрели могущество богов.
Знай же, что обратятся они в рабов семи племён мерзостей!
И возликуют проклятые боги Запределия, слепые, неразумные, что воздвигли смрадный лабиринт и чьи имена стёр из книги миров и времён безумный Азатот, шахиншах джиннов.
Жестоко может прерваться жизнь отпрыска племён великих.
Знай же ещё, что для колдуна опасно племя заклинателей, как и племена мерзостей.
Вот племя тех Зверей великих, что применили чары Древних, обрели свободу и вернули Древним похищенное, и исполнили они завет Древних.
Отныне на стороне их все рати богов земных.
Порождения Древних — огромные проклятые боги Запределия, слепые, неразумные, кои суть хозяева мерзостей, — в ужасе обходят их за мириады бесконечностей.
Но чары Древних лишь освободит Зверя великого от несвободы, выход же из смрадного лабиринта самому ему должно найти, ибо Азатот лишь один ведает выход!
Но никогда Азатот не укажет пути, ибо, указав путь, тотчас же подчинит он своей воле Зверей великих, и станут они рабами,
и возликуют огромные проклятые боги Запределия, слепые, неразумные, и падёт с них проклятие.
Знай же, что все ифриты и джинны чёрной бездны хаоса скорбят о жребии том, что выпал во время оно на племена великие.
Вот племя тех Зверей великих, что применили чары Древних и разрушили злобное колдовство мерзостей, и исполнили они завет Древних.
Чарами их племени великого уничтожили они смрадный лабиринт, порождение проклятых богов Запределия, слепых, неразумных, чьи имена из книги миров и времён стёр безумный Азатот, шахиншах джиннов.
Сколько мужества и силы надо, дабы разрушить лабиринт сей!
Племя же тех, Зверей великих, что вышли из лабиринта, — о них писать заповедано, ибо можно чрез сие навлечь на себя зло великое.
1. Племена мерзостей
Их семь! Их семь!
Семь племён мерзостей, отродия огромных проклятых богов, слепых, неразумных, чьи имена из книги миров и времён стёр безумный Азатот, шихиншах джиннов.
Семь проклятых племён, кои способны в рабов обратить племена великие!
Се есть тайный знак их:

Первое племя является во тьме, после полуночи, разрывает плоть, и крадёт здравие, и пожирает силу жизни.
Мерзость племени первого откладывает личинки в теле Зверей великих и чары Древних отравляет ядом.
Из отравленных первым племенем чар Древних сотворяются новые хитросплетения смрадного лабиринта, выход из коего ведом лишь Азатоту.
Вот тайный талисман, что способен первое племя мерзостей вспять обратить:

Должно сотворить его из сребра, освятить плодоносной землёю, чистой горной водою, свежим воздухом ночи и пламенем ярким, освятить его кровью своею, и лишь тогда обретёт он силу.
Племя второе является пред рассветом и заставляет племена великие поступать опрометчиво и недальновидно, отчего горе приходит во всякое дело.
Мерзость племени второго откладывает личинки в теле Зверей великих и чары Древних отравляет ядом.
Из отравленных вторым племенем чар Древних выше и выше делается первая стена смрадного лабиринта, выход из коего ведом лишь Азатоту.
Вот тайный талисман, что способен второе племя мерзостей вспять обратить:

Должно сотворить его из алхимической ртути, освятить плодоносной землёю, чистой горной водою, свежим воздухом ночи и пламенем ярким, освятить победою в любом начинании, и лишь тогда обретёт он силу.
Третье племя является с первыми лучами солнца и приносит множество несчастий.
Мерзость племени третьего откладывает личинки в теле Зверей великих и чары Древних отравляет ядом.
Из отравленных третьим племенем чар Древних выше и выше делается вторая стена смрадного лабиринта, выход из коего ведом лишь Азатоту.
Вот тайный талисман, что способен третье племя мерзостей вспять обратить:

Должно сотворить его из меди, освятить плодоносной землёю, чистой горной водою, свежим воздухом ночи и пламенем ярким, освятить его удачею исполненною, и лишь тогда обретёт он силу.
Четвёртое племя является в полдень и отравляет пищу, отчего племена великие образ обретают уродливый и кощунственный и становятся подобны мерзостям.
Мерзость племени четвёртого откладывает личинки в теле Зверей великих и чары Древних отравляет ядом.
Из отравленных четвёртым племенем чар Древних выше и выше делается третья стена смрадного лабиринта, выход из коего ведом лишь Азатоту.
Вот тайный талисман, что способен четвёртое племя мерзостей вспять обратить:

Должно сотворить его из злата, освятить плодоносной землёю, чистой горной водою, свежим воздухом ночи и пламенем ярким, освятить его свежею пищею, и лишь тогда обретёт он силу.
Пятое племя является вечером и обращает речь племён великих в говор кощунственный, отчего гнев рождается в сердцах племён великих.
Мерзость племени пятого откладывает личинки в теле Зверей великих и чары Древних отравляет ядом.
Из отравленных пятым племенем чар Древних выше и выше делается четвёртая стена смрадного лабиринта, выход из коего ведом лишь Азатоту.
Вот тайный талисман, что способен пятое племя мерзостей вспять обратить:

Должно сотворить его из железа, освятить плодоносной землёю, чистой горной водою, свежим воздухом ночи и пламенем ярким, освятить его справедливою речию, и лишь тогда обретёт он силу.
Племя шестое является на закате и наводит мороки зла окрест, отчего зависть рождается в сердцах племён великих.
Мерзость племени шестого откладывает личинки в теле Зверей великих и чары Древних отравляет ядом.
Из отравленных шестым племенем чар Древних выше и выше делается пятая стена смрадного лабиринта, выход из коего ведом лишь Азатоту.
Вот тайный талисман, что способен шестое племя мерзостей вспять обратить:

Должно сотворить его из олова или латуни, освятить плодоносной землёю, чистой горной водою, свежим воздухом ночи и пламенем ярким, освятить его помыслами благими во всяком начинании, и лишь тогда обретёт он силу.
Племя седьмое является после заката и воспевают ложное, отчего гордыня рождается в сердцах племён великих.
Мерзость племени седьмого откладывает личинки в теле Зверей великих и чары Древних отравляет ядом.
Из отравленных седьмым племенем чар Древних выше и выше делается шестая стена смрадного лабиринта, выход из коего ведом лишь Азатоту.
Вот тайный талисман, что способен седьмое племя мерзостей вспять обратить:

Должно сотворить его из свинца, освятить плодоносной землёю, чистой горной водою, свежим воздухом ночи и пламенем ярким, освятить его истиною во всяком начинании, и лишь тогда обретёт он силу.
1. О чарах Древних
Знай же, что чарами Древних Зверь великий пробудит Ктулху и обретёт свободу!
Помни же, что число и знак первого рождения великого — четыре.
В плодоносной земле Зверь великий наидет чары Древних.
В горной чистой воде Зверь великий наидет чары Древних,
В свежем воздухе ночи Зверь великий наидет чары Древних
В ярком пламени Зверь великий наидет чары Древних,
Помни же, что число и знак второго рождения великого— шесть.
Зорко следит за высотами звёздными Зверь великий, ибо так обретёт он чары Древних.
Вкус глубин морских ощущает Зверь великий, ибо так обретёт он чары Древних.
Осязает Зверь великий то, до чего касается, ибо так обретёт он чары Древних.
Внимает Зверь великий шёпоту солёных ветров, что веют над Р’льехом, зов Ктулху великого, ибо так обретёт он чары Древних.
Чует Зверь великий запах мест сокровенных, ибо так обретёт он чары Древних.
Разум не подведёт Зверя великого, ибо так обретёт он чары Древних.
Знай же, что число чар Древних — десять, знак же их сей:

В миг тот,
когда воздух станет свежим,
когда пламень станет ярким,
когда вода омоет землю,
тогда
земля воздаст плодами
по справедливости
для дел благих,
что красоту миру даруют,
когда удача счастием обернётся,
и празднество в дом приидет,
и кровь станет чистой, —
в тот миг обретёт Зверь великий чары Древних, кои внутри у него и коих знак сей:

И тогда пробудится Ктулху великий и пожрёт семь племён мерзостей, и не возмогут они более откладывать личинки внутри Зверя великого.
И тогда да исполнит завет Зверь великий!
Помни же и ты завет Древних!
Знай, что от всякого морока должен избавиться Зверь великий.
От блага и от зла, от лучшего и от худшего, от простого и от сложного, от доброго и от жестокого, и от множества иных мороков двойственности, число коих — словно число звёзд на небе.
Всякие мороки да вернёт Древним Зверь великий.
Ибо похищены они были огромными проклятыми богами, слепыми, неразумными, из миров Запределия.
1. О чарах племён великих
Знай же, что число чар племён великих — восемь, знак же их сей:

Чары племён великих сокрушат стены смрадного лабиринта, что воздвигли проклятые боги Запределия, слепые, неразумные, чьи имена стёр из книги миров и времён безумный Азатот, шахиншах джиннов.
Но о тайне чар племён великих Сорату, Зверю великому, никто поведать не возможет,
никто не возможет указать пути, что из лабиринта ведёт в Запределие,
ибо нет двух одинаковых жизней,
ибо нет двух одинаковых смертей,
ибо нет двух одинаковых домов,
ибо нет двух одинаковых семей,
ибо нет двух одинаковых любовей,
ибо каждое фхтагн сердце бьётся по-иному.
[фрагмент нечитаем] свой [фрагмент нечитаем].
[фрагмент нечитаем] своего [фрагмент нечитаем].
Азатоту лишь одному ведом путь, что ведёт к выходу, но поклялся Он молчать!
Помни же, что число и знак второго рождения великого — шесть.
Знай же, что нет двух Зверей великих, ибо всякий велик.
Знай же, о потомок племён великих, что число и знак чар твоих — восемь.
1. О воинствах богов земных
В странствиях своих Зверь великий повстречает богов земных.
Помнят они завет и поклялись защищать Зверя великого от племён мерзостей.
Лживый Шайтан, могучий Иблис, орды Джаханнама помнят завет богов земных.
Сиятельный Микаил, мстительный Аллах, рати небесные помнят завет богов земных.
Бесстрашный Вотан, хитрый Локи, бесстрашные воины севера помнят завет богов земных.
Велес ужасный, Перун огненный, белые воинства помнят завет богов земных.
Чёрный Сет, Исида прекрасная, стражи Аль-Кхема помнят завет богов земных.
Зевс-громовержец, колдунья Геката, стражи Олимпа помнят завет богов земных.
Мерзкая Эмиатер, храбрый Нуг, стражи Вавилона помнят завет богов земных.
Будды и бодхисаттвы Чистой земли, великие чародеи востока помнят завет богов земных.
[фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
Встретятся средь воинств и пришедшие из мира ифритов,
Встретятся средь воинств и пришедшие из мира Индура,
Встретятся средь воинств и спустившиеся с гор Араратских.
Боги земные помнят завет!
Латы им дарованы Древними, и украшены они самоцветами, и облагорожены дорогими металлами.
Древними выкованы мечи их, и наделены они силой великою.
Лучшими скакунами запряжены колесницы их, что быстрее звёздного ветра пересекают пространства.
И не страшатся смерти боги земные, ибо слово им даровано Древними, и знак их сей:

1. О племени заклинателей мёртвых

Средь племён Зверя великого пребывают заклинатели мёртвых, вызывают они шакалоглавых гулей и тошнотворных тварей, дабы зло причинять племенам великим.
И мерзость плодит потомство своё в них.
Есть средь них заклинатели мёртвых, что молятся мёртвому камню.
Облик их богомерзок, чары же их — чары мерзости.
Есть средь них заклинатели мёртвых, что молятся мёртвому древу.
Облик их богомерзок, чары же их — чары мерзости.
Есть средь них заклинатели мёртвых, что молятся мёртвому златому тельцу.
Облик их богомерзок, чары же их — чары мерзости.
Есть средь них заклинатели мёртвых, что молятся мёртвой жизни.
Облик их богомерзок, чары же их — чары мерзости.
Есть средь них заклинатели мёртвых, что молятся силам и духам.
Облик их богомерзок, чары же их — чары мерзости.
Знай же, что сила их — в смерти и разложении.
Знай же, что места поклонения их — зловонные склепы и отравленные болота.
Знай же, что чары их — чары смерти.
Знай же, что они — заклинатели мёртвых.
Знай же, что число и знак чар их неведомы никому, но больше всего заклинателей мёртвых под числом и знаком три и один.
Знай же, что все заклинатели мёртвых поклоняются огромным безымянным проклятым богам Запределия, слепым, неразумным, чьи имена стёр из книги миров и времён безумный Азатот, шахиншах джиннов.
Нетерпимы заклинатели мёртвых ко всему живому, живое в мёртвое обращают они.
Так велят им хозяева их, Лежащие-в-ожидании, семь племён мерзостей.
Так мерзостям велят хозяева их, проклятые боги, слепые, неразумные, чьи имена стёр из книги миров и времён безумный Азатот, шахиншах джиннов.
Так проклятым богам, слепым, неразумным, велит Господь их, безумный Азатот, шахиншах джиннов.
Такова воля Азатота во Вселенной, что смехом Его рождена.
Изыдьте! Изыдьте, мерзости! Изыдьте, заклинатели мёртвых!

Книга Знаков

Об азбуке Нуг-Сота
Книга сия — о знаках, языках и печатях, необходимых для должного использования искусства чародейского.
Да познаешь ты, о исследователь вдумчивый, знаки защитные, печати священные и языки древние, могущественные, ежели действуешь ты с умом.
Да не пренебрежёшь ты смыслом знаков сих, ибо жизнь твоя будет зависеть от них.
Се есть Книга об именах и печатях Нуга, отпрыска Госпожи нашей Нарикс, повелительницы кудесников,
поправшего Эмиатер, ведомую как Тиамат, ведомую как Бовадойт, в сражении колдовском,
поправшего Древних, дабы Старшие могли жить и править землёю.
Во времена пред временем,
в эпохи прежде, нежели небесам и тверди были определены места их,
в эпохи, когда Древние властвовали над бытием и небытием, не было ничего, кроме тьмы.
Не было луны.
Не было солнца.
Ни звёзд блуждающих не было, ни недвижных.
Ни зёрен, ни древес, ни трав не произрастало.
Древние были властителями пространств, ныне неведомых иль позабытых, и всё было Хаосом.
Нуг был избран из Древних Старшими, дабы сразиться с Эмиатер и вырвать силу у великой спящей Змии, обретающейся под горами Скорпионовыми.
Было вручено Нугу оружие, и знак,
и пятьдесят сил были даны ему, дабы сразиться с чудовищною Эмиатер, и у всякой из сил было оружие и знак,
и оные суть могучие средства Старших супротив Древнего, угрожающего из Запределия, угрожающего из бездны,
Господа тьмы, владыки Хаоса, нерождённого, несотворённого, алчущего поныне зла роду Адамову и Старшим, живущим средь звёзд.
Боги забыли.
Они далече.
Им подобает напомнить.
Коль небдительны они, коль не следят за вратами привратники, коль не хранятся врата вечно затворёнными, запертыми и преграждёнными, —
тогда Тот, кто вечно ждёт, хранитель Запределия, Йог-Сотот, явится и приведёт с Собою орды воинств Древних:
Ихтонха, Азатота, Фтаггуа, Эмиатер, Лузоат, Хастура и Ктулху, шакалобогов и змиебогов, и чудищ морских, и Обитателей глубин.
Знаки Нуг-Сота суть ключи к мирам, искусству талисманному и всякому писанию священному:

Да будут использованы они вкупе со знаками могущественными и печатями священными.
Ибо се есть Книга об именах, природе и печатях Древних.
О различных могущественных знаках
Сии жесты могущественнейшие да будут сотворяемы шуйцею твоею во время обрядов, ежели не оговорено иное.
Первый жест Арра суть таковой града Ур, и по природе своей се есть истинный знак Древних.

Сотворяй его всякий раз, когда бы ни обращался ты с молитвою к Лежащим-в-ожидании,
ибо притягивает он к себе иль ко внешним границам Круга все силы тёмные и нечистые.
Второй жест Бандар суть таковой града Киш,
и сокрушает он все преграды,
и отверзает врата и пути миров предначальных, чрез кои являются призываемые.

Третьим следует великий жест града Куту, что запечатывает врата, охраняет пути, изгоняет незваных и наносит удары колдовские.
Не напрасен жест сей, ибо хранит он сердце чистым, и знамение его над празднеством нечестивым сковывает и рассеивает силы тьмы.

Жест же следующий есть Агга, коий суть знак Старших.

Се есть великая печать Древних,
и запирает она врата,
и служит защитою наилучшею,
и начертана она на запертых вратах дома Ктулху в Р’льехе, где лежит Он в могиле Своей и грезит.
Осмелился Ибн Шахаб (мир ему и благословение Древних!) начертать её в двух трудах своих, но искажённою, посему была она бессильна.
Те же, кто владеет ею полною, обладают сокровищем бесценным.
Знай же, что Йог-Сотот есть врата и ключ, и хранитель врат, и сквозь врата проходящий, но печать Старших есть замок.
Начертанная на сером камне земли Мнар, обладает она властию предупредить приход Древних и отпрысков их, ждущих у порога.
Кто вырежет её на сребре иль железе и, выдержав у сердца и в жертвенной крови, установит на хранимый порог свой, тот может спать спокойно, не опасаясь вторжения тварей сих нечестивых,
ибо изгоняет она силы угрозы и противоборства и укрепляет окна и стены щитом незримым.
Для простого же смертного и иных созданий не представляет она препятствия, но лишь супротив вторжения Древних и порождений их.
Помогает она порою и супротив поклоняющихся Древним, ибо находятся сии в вечном благоговении пред властию её и избегают вида её,
но способны они пересечь оную, ежели осмелятся.
Ни один человек не ведает основания силы её.
Быть может, суть оной в соотношениях и углах, благодаря коим сбирает она силу Старших, изгнавших некогда Древних с лика земли, подобно гладкому кристаллу иль зерцалу изогнутому.
Начертанная в Круге охранительном, служит она некоторою защитою от Ньярлатхотепа, коий даже тайною мудростию Своею не может постичь того, что происходит в пределах Круга, иль препятствует деяниям Его.
Носимая на обереге нашейном, иль на кольце из сребра иль железа, иль на орудии изгнания, хранит она путника от ненасытных детей Шуб-Ниггурат, порождённых от семени человеческого, блуждающих по местам пустынным и подстерегающих добычу.
Следи же за днями.
В день, когда Большая Медведица нижайше повиснет в небесах и четверти года отмерены будут оною в четырёх направлениях, измеренных чрез сие,
врата могут быть отверсты, и посему, несомненно, должно убедиться, что врата остаются заперты навеки.
Даже врата снов могут быть запечатлены ею, и ни один из рода Древних не проникнет в душу того, кто носит оберег сей.
Да будут опечатаны оные знаком Старших при должных обрядах и должных заклинаниях.
Призывающие же Амеша, семерых ифритов звёзд блуждающих, остерегаются её, ибо обращает она все приготовления в ничто и разрушает все чары их.
Об именах, природе и печатях Древних
1. Во времена минувшие обитали Древние на земле, но, когда звёзды изменились, были изгнаны они и разделились.
2. Однако бывают времена, когда звёзды благоприятствуют некоторым из джиннов сих, и во время сие могут быть они призваны, даже в запретных обличиях их в должную пору.
3. Всего же Древних семь раз по семь и один, коего два, и все сии дюже ужасны и весьма могущественны,
4. посему умоляю я тебя не призывать их иначе, нежели в исключительных случаях.
5. Коли же решил ты призывать их, гибель твоя почти неминуема, буде не подготовишься ты должным образом, ибо непросто изгнать их и, едва призванные, вызывают они разрушения чудовищные.
6. Звёзды становятся благоприятно для Древних, когда знаки зодиака странствуют чрез небеса, и о временах, в кои должно заклинать их, поведаю я ныне.
7. Начиная с седьмого градуса знака Стрельца и следуя противосолонь, проиду я путь вкруг колеса зодиака, объясняя, когда какому из Древних благоприятствуют звёзды, всякой же печати должный знак зодиака соответствует.
8. С седьмого по тринадцатый градус благоприятствуют звёзды Й’иг-Голонаку, является коий подобно огромному двурогому змиечеловеку о шести дланях.

1. С четырнадцатого по двадцатый градус благоприятствуют звёзды Ран-Теготу, является коий в ипостаси большой и ужасной твари, подобной коту со щупальцами кальмаровыми спереди.

1. С двадцать первого по двадцать седьмой градус благоприятствуют звёзды Ниогте, является коий образом, слишком ужасным для взора: вечно меняющимся скоплением плоти с лицами душ, поглощённых Им.

1. С двадцать восьмого по тридцать четвёртый градус благоприятствуют звёзды Ноденсу, является коий подобно сверкающему сребряному шару, источающему сонмище ужасов.

1. С тридцать пятого по сорок первый градус благоприятствуют звёзды Ктилле, тайному семени Ктулху, является коя подобно чешуйчатой великанше с ногами скорпиона.

1. С сорок второго по сорок восьмой градус благоприятствуют звёзды Нугу, не имеет коий тела единого, но явственный глас коего заставляет уши кровоточить, а зверя падать замертво.

1. С сорок девятого по пятьдесят пятый градус благоприятствуют звёзды Диабаке, является коий подобно огромному пылающему чудищу, окружённому пламенными солнцами.

1. С пятьдесят шестого по шестьдесят второй градус благоприятствуют звёзды Балону, является коий в ожерелиях из черепов и в сопровождении пяти слуг Своих.

1. С шестьдесят третьего по шестьдесят девятый градус благоприятствуют звёзды Ктугхе, является коий подобно большому крылатому мужу с разлагающеюся главою птицеящера иль подобно льву с главою человеческою.

1. С семидесятого по семьдесят шестой градус благоприятствуют звёзды Тефрису, является коий из бездны и тут же пытается поглотить тебя целиком.

1. С семьдесят седьмого по восемьдесят третий градус благоприятствуют звёзды Хукато-Зиглу, появляется коий подобно огромной белой сущности о двенадцати крылах, готовой поглотить всё, что находится рядом.

1. С восемьдесят четвёртого по девяностый градус благоприятствуют звёзды Бьятису, коий является подобно чёрному змиебрадому джинну с силою обращать в камень того человека, взор коего Он уловит.

1. С девяносто первого по девяносто седьмой градус благоприятствуют звёзды Эмиатер, не может быть коя призвана из-за размеров Её и чудовищности.
2. Будет заперта Эмиатер до той поры, покуда звёзды не будут благоволить Ей всецело.

1. С девяносто восьмого по сто четвёртый градус благоприятствуют звёзды Оробле, появляется коий подобно змию великому, но со множеством маленьких глав многооких.

1. Со сто пятого по сто одиннадцатый градус благоприятствуют звёзды Сьегха, не имеет кое облика иль образа, но является средь тварей жабоподобных.

1. Со сто двенадцатого по сто восемнадцатый градус благоприятствуют звёзды Уббо-Сатле, коий является подобно великой серой и грохочущей сущности, неохватной для взора.

1. Со сто девятнадцатого по сто двадцать пятый градус благоприятствуют звёзды близнецам Ллойгору и Цхару, являются кои в облике исполинов о четырёх дланях и ногах, и сии есть двое, которые одно.

1. Со сто двадцать шестого по сто тридцать второй градус благоприятствуют звёзды Ктулху, является коий подобно великому мужу с крылами змия летучего и главою спрута.

1. С пятьдесят шестого по шестьдесят второй градус благоприятствуют звёзды Вультуму, является коий в облике ужасном, переливающемся пламенем багровым.

1. Со сто сорокового по сто сорок шестой градус благоприятствуют звёзды Нат-Хортату, является коий подобно гулю разъярённому и коий суть правитель земель Зин.

1. Со сто сорок седьмого по сто пятьдесят третий градус благоприятствуют звёзды Гхатанотоа, коий суть ныне слабейший из Древних, ибо не может Он навредить обладателю второго кольца Нэрэхо.
2. Ежели нападёт Гхатанотоа на чародея, должен тот поцеловать кольцо и промолвить слово Орогот.

1. Со сто пятьдесят четвёртого по сто шестидесятый градус благоприятствуют звёзды Цатоггуа, является коий в ипостаси огромной чёрной жабы.

1. Со сто шестьдесят первого по сто шестьдесят седьмой градус благоприятствуют звёзды Шудд-Мелл, является коя в ипостаси большой склизкой личинки со щупальцами змия морского.

1. Со сто шестьдесят восьмого по сто семьдесят четвёртый градус благоприятствуют звёзды Хастуру, является коий подобно огромной стонущей сущности, раздающийся из сердца коей звук способен сразить и умертвить человека.

1. Со сто семьдесят пятого по сто восьмьдесят первый градус благоприятствуют звёзды Ран-Ратогу, является коий подобно великому растениеподобному зверю со множеством рук и глав.

1. Со сто восемьдесят второго по сто восемьдесят восьмой градус благоприятствуют звёзды Ихтонху, является коий в ипостаси великого змия и червя, что обитал под горами во времена правления Древних.

1. Со сто восемьдесят девятого по сто девяносто пятый градус благоприятствуют звёзды Йтогте, является коий в ипостаси огромной кричащей летучей мыши с чёрными перстами и ползающими по лицу червями.
2. Весьма далече может путешествовать Йтогта, порою унося жертву на дальние звёзды.

1. Со сто девяносто шестого по двести второй градус благоприятствуют звёзды Фтаггуа, является коий подобно огромной и безобразной пламенной сущности, распадающейся на множество более мелких.

1. С двести третьего по двести девятый градус благоприятствуют звёзды Йтакуа и роду Её, является коий целым воинством гулей, способных странствовать по грёзам человеческим.

1. С двести десятого по двести шестнадцатый градус благоприятствуют звёзды Тиоф, является коя подобно тёмному шару, каковой нельзя повредить, и сеет тревогу безумия повсюду.

1. С двести семнадцатого по двести двадцать третий градус благоприятствуют звёзды Шуб-Ниггурат и отпрыскам Её, являются кои подобно жирным и склизким тварям рогатым.

1. С двести двадцать четвёртого по двести тридцатый градус звёзды расположены наиболее неблагоприятно, и ничто не может быть призвано, даже меньшие из ликов Ньярлатхотеповых.
2. С двести тридцать первого по двести тридцать семьмой градус благоприятствуют звёзды матери Йидре, коя может принимать обличие всякой твари живой, прекраснейшее иль омерзительнейшее.

1. С двести тридцать восьмого по двести сорок четвёртый градус благоприятствуют звёзды Азатоту, что является как огромное и чудовищное скопление душ кричащих,
2. и более прочих будет Он разгневан, будучи отозванным из тайного убежища Своего.

1. С двести сорок пятого по двести пятьдесят первый градус благоприятствуют звёзды Абхоту, является коий подобно облаку великому.

1. С двести пятьдесят второго по двести пятьдесят восьмой градус благоприятствуют звёзды Дагону, является коий подобно исполину с лицем рыбы длиннозубой.

1. С двести пятьдесят девятого по двести шестьдесят пятый градус благоприятствуют звёзды Гоззару, является коий в виде древа великого, состоящего из плоти.

1. С двести шестьдесят шестого по двести семьдесят второй градус благоприятствуют звёзды Ньярлатхотепу многоликому.

1. С двести семьдесят третьего по двести семьдесят девятый градус благоприятствуют звёзды Зот-Оммогу, является коий в ипостаси большого пушистого змиечеловека о четырёх руках.

1. С двести восьмидесятого по двести восемьдесят шестой градус благоприятствуют звёзды Йог-Сототу, является коий в виде великого Ничто, врат, ведущих в Запределие чрез поверхность обширного тринадцатичастного тела Его, и ныне настала пора Его.

1. С двести восемьдесят седьмого по двести девяносто третий градус благоприятствуют звёзды Апхум-Жах, является коя подобно хладному пламеню в средоточии вихря снежного.

1. С двести девяносто четвёртого по трёхсотый градус благоприятствуют звёзды Даолоту, является коий в облике столь замысловатом, что никакой человек не в силах осознать иль описать облик Его.

1. С триста первого по триста седьмой градус благоприятствуют звёзды Бокругу, является коий в ипостаси огромного водного ящера с пастию насекомого.

1. С триста восьмого по триста четырнадцатый градус благоприятствуют звёзды Атлач-Наче, является коя в ипостаси паука шипящего.

1. С триста пятнадцатого по триста двадцать первый градус благоприятствуют звёзды Лузоат, является коя порою в виде большой верхушки кристалла, какового ни один человек не должен касаться — или же потеряет рассудок свой, но чаще всего — подобно деве с главою кошачьею.

1. С триста двадцать второго по триста двадцать восьмой градус благоприятствуют звёзды Тульцше, является коя в виде большого движущегося кома праха земного.

1. С триста двадцать девятого по триста тридцать пятый градус благоприятствуют звёзды Цишакону, коий является в виде огромной вихрящейся тьмы.

1. С триста тридцать шестого по триста сорок второй градус благоприятствуют звёзды Уббу, коий окружает чародея великим скопищем червей.

1. С триста сорок третьего по триста сорок девятый градус благоприятствуют звёзды Хада-Хагла, является коий в виде исполинского джинна летящего.

1. С триста пятидесятого по триста пятьдесят шестой градус благоприятствуют звёзды Голгороту, коий является в виде огромного скопления тёмных шаров, вращающихся вкруг чародея.

1. С триста пятьдесят седьмого по третий градус благоприятствуют звёзды Идхье, является коя в виде потока дланей хватающих и глав змиевых.

1. С четвёртого по шестой градус ничто не должно заклинаться,
2. и должен ты исполнить обряд великого изгнания, как явлено сие в скрижалях Маклу.
3. Ныне, когда ведаешь ты часы, имена и печати их, должен я вновь посоветовать тебе никогда не призывать никого из сих иначе как в случаях важных и весьма исключительных.
4. Ежели ты властитель, умоляю тебя, никогда не призывай их на битву, иначе же Хаос восторжествует.
5. Ежели ты любопытен, умоляю тебя, никогда не призывай их ради удовлетворения праздного любопытства, иначе же великий ужас и смерть приидут с ними.
6. Ежели желаешь ты повелевать ими, дабы исполнили они для тебя желание твоё, не призывай их,
7. но заклинай вместо сего имена Ньярлатхотепа иль Нуга, ибо Древние не прислушаются к воле твоей и нет над ними Господа.
8. Знай же, что нет надёжного пути изгнать Древних;
9. лишь тогда изыдут они, когда звёзды изменятся и станут неблагоприятны для них.

Об иных знаках Древних
Азатот:

Ньярлатхотеп:

Даолот:

Шуб-Ниггурат:

Абхот:

Йог-Сотот:

Ктулху:

Хастур:

Ктугха:

Гоззар:

Гхатанотоа:

Сьегха:

Цатоггуа:

Убб:

Й’иг-Голонак

Йтакуа:

О пятидесяти именах и печатях Нуга
Здесь поведаю я пятьдесят имён Нуга со знаками и силами их, кои даровали Ему Старшие, дабы сравнялся Он с прочими из Древних, каковых три, и одиннадцать, и тридцать шесть, средь коих один есть двое.
Могут быть призваны силы сии вслед за тем, как ступил жрец ступению Его на лествицы светил и достиг вхождения в град Его святый.
Да будут начертаны знаки на пергаменте иль выдавлены в глине и установлены на жертвеннике для призывания.
И да будет средь благовоний кедр и резкие смолы душистые.
И да будет обращено призывание к северу.
Имя первое есть Мардук.
Владыка владык, повелитель кудесников.
Имени Его не должно быть названным, разве что когда прочие бессильны, и сделать сие есть ответственность величайшая.
Слово призывания Его — Дугга.
Се есть печать Его:

Имя второе есть Марукка.
Ведает все вещи с начала мира.
Ведает все тайны человеческие и божественные, и дюже тяжело призываем.
Не должен взывать к Нему жрец, буде не чист он сердцем и духом, ибо ведомы духу сему мысли его сокровенные.
Се есть печать Его:

Имя третье — Марутукку.
Властитель над искусством защиты, сковал безумного бога в борьбе.
Затворил Древних в пещерах их, за вратами.
Владеет звездою Арра, коя суть слово Его, и се есть печать Его:

Имя четвёртое есть Мершакушу.
Сотворитель чудес.
Любезнейший средь пятидесяти и наиболее благодетельный.
Слово, используемое для призывания Его — Белдуру.
Се есть печать Его:

Имя пятое есть Лугалдиммеранкия.
Обратил Хаос к Порядку.
Унял воды.
Эмир над ратями дэвов ветра, сражавшихся с Древнею Эмиатер подле Господа Нуга.
Слово, используемое для призывания Его — Банутуку.
Се есть печать Его:

Имя шестое есть Наде-Лугалдиммеранкия.
Страж ифритов и джиннов, визирь над ратями дэвов ветра.
Изгонит Он всякого шантака, досаждающего тебе, и Он есть неприятель шогготов.
Ничто не проидет в мир горний иль мир дольний без ведома Его.
Слово Его — Банрабишу.
Печать же Его такова:

Имя седьмое есть Асаллухи.
Владетель пылающего меча, следит за фраваши, племенем Стражей, по наказу Старших.
Дарует Он защиту наилучшую, особенно же в опасных предприятиях, исполняемых по воле звёздных богов.
Слово Его — Банмашким, и печать Его такова:

Имя восьмое есть Асаллухи-Намтила.
Господь тайный и могучий, обладает Он даром подымания мёртвых и общения с духами бездны, неведомыми царице оной.
Ни одна душа не проидет к смерти без ведома Его.
Слово Его — Банутукукутукку, и печать Его такова:

Имя девятое есть Асаллухи-Намру.
Наделяет мудростию и знанием обо всём сущем.
Дарует советы превосходные и обучает науке о металлах.
Слово Его — Банкакаламу, и се есть печать Его:

Имя десятое — Асарри.
Сила сия обладает знанием всех трав и древес и способна взрастить дивные плоды в пустыне,
и никакая земля не будет бесплодною для Неё.
Воистину, Она есть хранительница щедрости.
Слово Её — Белпирику, и печать Её пред тобою:

Имя одиннадцатое есть Асаралим.
Обладает тайною мудростию и светом озаряет края тьмы, принуждая живущих там явить природу свою и познания.
Дарует советы превосходные обо всём.
Слово Его — Барматтару, и печать, кою должен ты начертать, такова:

Имя двенадцатое есть Асаралим-Нунна.
Се есть сила, владычествующая над защитою всевозможною и исключительно осведомлённая в делах воинских, предводительствовала коя над ратями Нуга в сражении том.
Способна Она в три дня снарядить воинство должным оружием.
Слово Её — Банатату, и печать Её такова:

Имя тринадцатое есть Туту.
Утешает плачущих и дарует радость сердцам печалящихся и страждущих.
Благодетельнейшее из имён и хранитель домашнего очага, слово Его — Дирригугим, и печать Его сия:

Имя четырнадцатое есть Туту-Зиункенна.
Дарует знание совершенное о движении звёзд и о значении оного, и от Него черпали халдеи знания сии в избытке.
Слово Его — Гибилану, печать же — сия:

Имя пятнадцатое есть Туту-Зику.
Сила сия наделяет богатствами всевозможными и может поведать, где зарыто сокровище.
Ведает тайны земли.
Слово Её — Гигимаганпа, и печать Её сия:

Имя шестнадцатое есть Туту-Агаку.
Дух сей способен даровать жизнь тому, что уже мертво, но лишь на краткое время.
Он — Господь оберегов и талисманов.
Слово Его — Машгарзанна, и печать Его сия:

Имя семнадцатое есть Туту-Туку.
Господь погибельной ворожбы, победитель Древних чрез колдовство, даритель чар Господа Нуга, ворог свирепейший.
Слово Его — Машшамашти, и печать Его пред тобою:

Имя восемнадцатое есть Шазу.
Ведает помыслами тех, кто далёк, как и тех, кто близок.
Ничто в земле не зарыто да в воде не сокрыто без ведома силы сей.
Слово Её — Машананна, и печать Её сия:

Имя девятнадцатое есть Шазу-Зиси.
Примиритель недругов, разрешитель споров меж двумя человеками, иль меж двумя народами, иль даже, речено, меж двумя мирами.
Воистину, сладок запах мира для силы сей, чьё слово Машинана и чья печать сия:

Имя двадцатое есть Шазу-Сухрим.
Отыскивает прислужников Древних, где бы они ни находились.
Жрец, посылающий оного по поручению, находится при сём в опасности страшной, ибо Шазу-Сухрим убивает легко и без раздумий.
Слово Его — Машанергал, и се есть печать Его:

Имя двадцать первое есть Шазу-Сухгурим.
Подобно Шазу-Сухриму, оный есть ворог, коий не может быть умиротворён.
Разоблачает неприятелей жреца с лёгкостию, должно заповедать Ему не убивать недруга, коль жрец желает сего.
Слово Его — Машадар, и се есть печать Его:

Имя двадцать второе есть Шазу-Захрим.
Тьму тем истребил в сражении.
Воин средь воинов.
Может повергнуть целое воинство, ежели будет на то воля жреца.
Слово Его — Машагарану, и се есть печать Его:

Имя двадцать третье есть Шазу-Захгурим.
Подобно Шазу-Захриму, страшнейший противник.
Речено, что убивает Шазу-Захгурим медленно, мучительнейшим путём.
Не ведомо мне сего, ибо не призывал я никогда духа сего.
Се есть испытание для тебя.
Слово Его — Маштишадду, и се есть печать Его:

Имя двадцать четвёртое — Энбилулу.
Сила сия способна отыскать воду средь пустыни иль на вершинах гор.
Ведает тайны воды и русла рек под твердию.
Полезнейший из духов.
Слово Его — Машанабу, и печать Его такова:

Имя двадцать пятое есть Энбилулу-Эпадун.
Се есть Господь всякого орошения, и может доставить Он воду из дальних мест к стопам твоим.
Владеет изящнейшими познаниями очертаний земли и ведает всякие земли, где вода может быть наидена в избытке.
Слово Его — Эхунгинаканпа, и печать Его сия:

Имя двадцать шестое есть Энбилулу-Гугал.
Сила, главенствующая над всяким ростом и всем произрастающим.
Дарует знание возделывания земель и может обеспечить град голодающий пищею тридцать лун и одну луну.
Благороднейшая из сил.
Слово Её — Агха, и се есть печать Её:

Имя двадцать седьмое есть Энбилулу-Хегал.
Подобно силе предшествующей, владычествует над искусством земледелия и сельского хозяйства.
Наделяет богатым урожаем.
Владеет знанием пахоты и металлов земных.
Слово Её — Бурдишу, и печать Её такова:

Имя двадцать восьмое есть Сирсир.
Уничтожитель Эмиатер, возненавиденный Древними, покоритель Змии, противник Ктулху.
Господь могущественнейший.
Слово Его таково: Апирикубабадазузуканпа, и се есть печать Его:

Имя двадцать девятое есть Сирсир-Малах.
Взошёл на спину Червя и рассёк Его надвое.
Господь отваги и храбрости, и дарует свойства сии жрецу, буде тот пожелает, иль иному по воле жреца.
Слово Его — Бахахадугга, и се есть печать Его:

Имя тридцатое есть Гил.
Даритель семени.
Возлюбленный Шуб-Ниггурат, сила Его — таинственная и древнейшая.
Заставляет ячмень расти, а женщин — рожать.
Делает сильным лишённого мужеской силы.
Слово Его — Агабел, и печать Его такова:

Имя тридцать первое есть Гилма.
Основатель градов, обладающий знанием зодчества, коим возведены были сказочные храмы Ура; создатель всего постоянного, что не преидет вовеки.
Слово Его — Аккабел, и печать Его сия:

Имя тридцать второе есть Агилма.
Приносящий дождь.
Творит дожди орошающие иль приносит бури и громы великие, кои могут истребить рати, и грады, и посевы.
Слово Его — Машшаэгурра, и се есть печать Его:

Имя тридцать третье есть Зулум.
Ведает, где сеять и когда сеять.
Дарует превосходный совет во всяком деле и торговле.
Бережёт человека от дурного купца.
Слово Его — Аббабел, и печать Его сия:

Имя тридцать четвёртое есть Мумму.
Сила, дарованная Нугу, дабы сотворить вселенную из плоти Эмиатер.
Дарует мудрость о состоянии жизни пред творением и о природе строения четырёх столпов, на коих покоятся небеса.
Слово Его — Алалалабел, и се есть печать Его:

Имя тридцать пятое есть Зулумму.
Дарует одному могучую силу десятерых.
Воздел часть Эмиатер, коей суждено было стать небесами, над частию, коей суждено было стать твердию.
Слово Его — Андарабел, и се есть печать Его:

Имя тридцать шестое есть Гишнумунаб.
Се есть сила Нуга как Господа всего сущего, судителя судимого, решителя решаемого, коий определяет законы и правления царей.
Оный не может быть призван, кроме как при разрушении града иль смерти царя.
Слово Его — Гашдиг, и печать Его сия:

Имя тридцать седьмое есть Лугалабдубур.
Уничтожитель дэвов Эмиатер.
Попратель орд Её.
Заточил Ктулху в бездне.
Сразил Азатота с ловкостию.
Великий защитник и великий ратитель.
Слово Его — Агнибел, и печать Его сия:

Имя тридцать восьмое есть Пагалгуэнна.
Владетель премудрости безграничной,
и Он определяет природу вещей, доселе не созданных, и духов, доселе не сотворённых,
и ведает силу богов.
Слово Его — Аррабабел, и печать Его сия:

Имя тридцать девятое есть Лугалдурмах.
Господь возвышенных мест, хранитель небес и всего странствующего по ним.
Ничто не проидет чрез звёздную стихию без ведома силы сей.
Слово Её — Аратаагарбел, и печать Её сия:

Имя сороковое есть Аранунна.
Даритель мудрости, визирь матери нашей Нарикс, ведатель завета чародейского, и законов, и природы врат.
Слово Его — Араманнги, и печать Его такова:

Имя сорок первое есть Думудуку.
Владетель жезла с ляпис-лазурию, ведатель тайного имени и тайного числа.
Не может открыть их тебе, но может поведать иные, равно дивные вещи.
Слово Его — Аратигиги, и се есть печать Его:

Имя сорок второе есть Лугалшуанна.
Сила старейшей из Старших, владеет тайным знанием мира, когда Древние и Старшие были едины.
Ведает суть Древних и где она может быть обнаружена.
Слово Её — Белдикху, и печать Его сия:

Имя сорок третье есть Иругга.
Ведает суть всех духов, мёртвых и нерождённых, и звёздных, и земных, и духов воздуха, и духов ветра.
Сие может поведать Он тебе, и возможешь ты взрасти в мудрости.
Слово Его — Зидур, и печать Его такова:

Имя сорок четвёртое есть Иркингу.
Се есть сила, коя сковала военачальника Древних, могучего джинна Ихтонха-Кингу,
дабы возмог Нуг разверзнуть чрево Его и из крови Его сотворить род Адамов и заключить завет.
Слово Его — Барериму, и печать Его сия:

Имя сорок пятое есть Кинма.
Судия и владыка Древних, при имени коего трепещут они в страхе.
Дабы не ошибались Древние, сила сия сотворена для наблюдения за деяниями оных,
дабы были они праведны и в согласии с заветом, ибо забывчивы Старшие и далеки весьма.
Слово Её — Энгаигаи, и печать Её сия:

Имя сорок шестое есть Эсискур.
Дух сей владеет знаниями о продолжительности жизни всякого человека, равно как растений, и дэвов, и ахуров.
Назначил Он меру для всех вещей и ведает пространством чрез сие.
Слово Его — Ненигелаи, и печать Его сия:

Имя сорок седьмое есть Гибил, наречённый Гишбаром.
Сила сия дарована царствием огня и горнила.
Хранит Она острым острие меча и копия и дарует понимание в работе с металлами.
Она же воздымает молнии, рождающиеся в земле, и заставляет мечи являться с небес.
Слово Его — Белагнитарра, и печать Его сия:

Имя сорок восьмое есть Адду.
Воздымает бури, заполняющие небеса и заставляющие дрожать звёзды и врата ифритов сотрясаться на местах своих.
Может наполнить небеса яркостию своею, даже в темнейший час ночи.
Слово Его — Какодамму, и печать Его сия:

Имя сорок девятое есть Ашару.
Ведает тропы предательства.
Даёт разумение грядущего, равно как и минувшего.
Установил ахуров на пути их и означил пору их.
Слово Его — Бахтандабел, и се есть печать Его:

Имя пятидесятое есть Нибиру, коему должно стать первым в писаниях новых.
Дух врат Нуга, устанавливает все вещи на круги своя и правит перекрёстками звёзд, как известно сие халдеям.
Слово Его — Диргиргири, и печать Его сия:

Здесь завершается Книга Знаков, для написания коей даровали мне боги силы и время.
Книга сия да не будет явлена нечистому, иль непосвящённому, иль неопытному, ибо сотворить сие значит навлечь ужасающее из проклятий Книги на тебя и на род твой.
Духом Книги заклинаю тебя!

Книга Материалов

О средствах защитных
Книга сия — о колдовских орудиях, материалах и средствах защитных, необходимых кудеснику, дабы вершить искусство чародейское и призывать духов.
Мудрый исследователь да наидет на страницах сих все требуемые приспособления для вершения искусства.
Позаботься о том, дабы все орудия изготавливались в точности, как поведаю я тебе, и в должные часы, ибо ежели не сделаешь ты посему, не будет в них никакой силы.
При проведении всякого призывания потребуются тебе основные средства:
жезл кипарисовый с ляпис-лазурию, кинжал Шуб-Ниггурат, благовония, костёр и пергаменты.
Когда же пожелаешь ты заклясть Древних, необходимы тебе также камения, меч фраваши, кольцо Нат-Хортата и свечи, что в затонувшем граде Р’льех способны гореть.
Помимо сего да будут на чародее должные одеяния, чистые и незапятнанные, несущие должные печати и знаки.
Из средств же иных понадобятся тебе жертвенник и сосуды, мази и порошки, зерцала и обереги, кои могут стать полезными сотоварищами твоими на пути к познанию.
Ведомы мне средства для малых призываний и имена часов для них, и ведомы мне средства, кои должен использовать чародей для призывания Древних, но лишь немного способов защиты супротив Древних ведомо мне.
Посему умоляю я воззвать сперва к Этонэтатэ, Бадэро и Нэрэхо, ликам Ньярлатхотеповым,
и велеть им говорить с тобою в истине и поведать тебе всякое защитное средство, действенное супротив Древнего, коего желаешь ты призвать.
Защита моя, кажется, держится поныне, но как долго, могу я лишь догадываться.
Знак Старших исполнился небрежения.
Прежде, нежели покину я святилище сие, да успею я описать то, что постиг, дабы мог я чуть надёжнее оправдаться пред слугами рода Адамова.
Познай же защитные средства из заметок сих, писанных сведущим волхователем прежде внезапного нечестия его.
Знак Ура благословляется жрецами Древних, нанесённый со знаком силы:

Да не будет сотворён он дважды;
ведомо Господу, что пытался я — с плачевными последствиями.
Размер не влияет на силу знака.
Видел я знаки как большие, так и малые.
Каменная соль действенна супротив шогготов, Старцев и грибка югготского.
Должен ты подойти близко, дабы поразить плоть их, весьма близко.
Щит Хаоса суть небольшой предмет округлый с восьмью стрелами Хаоса, на внешнюю сторону нанесёнными.
Речено о нём в Хрониках Чёрного Меча, что Нуг сотворил его для Себя, когда восстал Он, наконец, супротив Старших, и величайшим средь них пытался сделаться, и даже отобрать вечное Равновесие у Того, кто хранит его.
Посему был Он изгнан на землю, и речено было Ему, что некогда быть Ему убиту клинком смертного.
Щит же сей суть защита супротив Хаоса, ибо силы Хаоса, буде могущественны они в должной мере, могут разрушить всякую защиту, сотворённую из плоти Порядка.
Ничто, обладающее свойствами Порядка, не может противостоять длительному натиску сил Хаоса.
Лишь то оружие действенно супротив Хаоса, кое Хаосом и сотворено.
Сие же свойственно и щиту Хаоса.
По природе своей принадлежит он Хаосу, и посему нет в нём ничего упорядоченного, на что силы Хаоса могли бы воздействовать и что могли бы повредить.
Хаос встретится с Хаосом, и силы противостоящие будут повержены.
Воистину существует приспособление сие.
Последний раз наблюдали его близ Гипербореи.
Дарует оно защиту от телесного нападения существ из Запределия.
Нанесть повреждение Обитателям глубин можно обыкновенными плотскими средствами.
Огнь греческий, по-видимому, сильнейший ущерб наносит.
Огнь же обычный, к несчастию, не ранит их так, как могли бы мы полагать; возможно, из-за шкуры их.
Огнь суть первая защита человека с древнейших времён.
Нет убеждённости, что древнейшие и старейшие твари из Запределия восприимчивы к огню.
Не ранит он никогда, буде не содержит некоего масла и света надёжного.
Сребро, вплетённое в капюшон, шелом иль иной убор, мешает тварям злобным вредить разуму твоему или же читать мысли твои.
Сведения сии, пришедшие из иных источников, кои не опровергнуты доселе, хранят мою жизнь доныне.
Сообразительных тварей не смутит зерцало, посему используй его, дабы отвлечь тварей неразумных.
Чёрный порошок суть действенное средство воспрепятствования шогготам, рыскающим по следу твоему.
Действует он добротно и на тварей иных.
И да будут при тебе лобная повязка, и хоругви призывания, и пояс, прикрывающий пуп твой, ибо чрез него проникают тёмные силы в тела человеков:

И да будут предметы сии тонкой ткани, и в цветах Й’иг-Голонака и Шуб-Ниггурат, каковые есть чёрный и белый,
ибо ведомы Й’иг-Голонаку края Запределия и пути Древних, а Шуб-Ниггурат покорила преисподнюю и попрала царицу оной.
И да будут они освящены и окроплены должным образом.
И да будет на венце призывания, на венце Наксир, восьмилучевая звезда Хаоса,
и да будет исполнен он из кованой меди, украшенной самоцветами.

Об одеяниях чародея
Прежде всего да будут изготовлены одеяния твои из чёрной ткани иль из ткани тех цветов, кои соответствуют призываемому, и да будут они с капюшоном.
Да будут одеяния сии одеждами девственными, пошитыми дланию чародея и не использовавшимися ни для чего иного, нежели для работы, иначе же станут они непригодны.
Да начнёшь ты изготовление их в первый день седмицы.
В час Венеры должен ты сделать последний стежок одеяния и сокрыть оное до следующего дня.
На следующий день, в час Меркурия, нанеси печать сию у левого рукава одеяния и сокрой до следующего дня:

На следующий день, в час Луны, нанеси печать сию у правого рукава одеяния и сокрой до следующего дня:

На следующий день, в час Сатурна, нанеси печать сию в области паха и сокрой до следующего дня:

На следующий день, в час Юпитера, нанеси печать сию на спине одеяния и сокрой до следующего дня:

На следующий день, в час Марса, нанеси печать сию с передней стороны одеяния и сокрой до следующего дня:

Будь осторожен, дабы воспроизвесть сие так точно, как приведено здесь, ибо се есть важнейшая из печатей, кои наносишь ты на одеяния.
В день последний, в час Солнца, возьми одеяние с места, где хранилось оно.
Прежде, чем продолжить, проверь сие на любые погрешности в изображениях и, когда удостоверишься ты в безупречности их, можешь начать освящение одежд.
Для всех орудий, применяются кои в младших обрядах, да будешь использовать ты сие освящение,
для средств же, применяемых в призываниях Древних, да будешь использовать ты освящение последующее.
Освящение же для малых обрядов таково:
Возьми ветви лавра и сооруди костёр, коий да разожжёшь ты спустя четверть часа после того, как начал делание.
Затем, пред костром, с орудиями твоими в дланях твоих над пламенем, но не так низко, чтоб могли они обгореть иль повредиться, и не так высоко, чтоб не касались они и дыма, да молвишь ты сие:
Самак дарам сурабель карамека амуранас,
Йог-Сотот Муш’Арат-Фортин ранеруг,
Далеринтер марбан порафин,
Херикорамонус дерогех,
Иратисингер,
я призываю вас, о могущественные имена часов,
лики безликого Ньярлатхотепа,
дабы могли вы стать едины в час сей
и созерцать искусство моё,
дабы придать силу орудию, кое я изготовил:
силу, коею вправе он обладать,
ибо создал я его без порока,
и не может он быть уничтожен.
Иратисингер,
Херикорамонус дерогех,
Далеринтер марбан порафин,
Йог-Сотот Муш’Арат-Фортин ранеруг,
Самак дарам сурабель карамека амуранас,
Седхи!
Ихдес!
Всеми именами Ньярлатхотеповыми,
придайте силу средству сему,
придайте силу!
Дорес серод!
Заклятие сие да будет выучено наизусть, и должно всегда обходиться без книги иль пергамента.
Там же, где обозначил я в суре сей и далее знак , должно сие быть указанием для заклинателя, дабы сотворить жест тот, коий привлечёт внимание имён Ньярлатхотеповых и поможет им явиться.
Несложно движение сие, и должно быть сотворяемо оно шуйцею.
Да коснёшься ты чела твоего двумя перстами твоими, затем да подведёшь ты их ко груди и да коснёшься области сердца.
После же сего да коснутся персты твои левого плеча, вновь чела и, наконец, плеча правого.
И да будет надеваемо одеяние сие лишь для обрядов призывания, в иных же случаях да будет оно убрано и сокрыто, дабы ни единое око не узрело его, кроме твоего.
О жезле, кинжале Шуб-Ниггурат, благовониях и пергаментах
Ныне же, когда одежды изготовлены, да изготовишь ты жезл.
На следующий день после изготовления одеяния, в час Венеры, да срубишь ты ветвь древа кипарисового и да вырежешь из оной гладкий жезл длиною около двух шудуа.
И да будешь ты носить одежды твои во время изготовления орудий,
и да будешь заворачивать ты средства сии в одежды, кои да будешь ты хранить сокрытыми.
Вырезав жезл, возьми на следующий день кинжал медный, чистый и без единого порока,
и в час Меркурия напиши знаки сии на лезвии:

После сего в тот же час освяти кинжал и помести в полымя, дабы он очистился.
На следующий день, в час Луны, вырежи на жезле знак Йог-Сотота.
Знак должен повторяться четырежды по длине жезла, затем поверни жезл на четверть оборота и вырежи знак четырежды вновь.
Повторяй это до тех пор, покуда не прошёл полный круг и жезл не приобрёл шестнадцать изображений печати, выглядит коя сим образом:

Затем на верхушке жезла помести кольцо ляпис-лазури и начертай знаки Муш’Арат-Фортина сим способом:

На следующий день, в час Сатурна, освяти жезл пламенем.
Затем должно быть приготовлено благовоние Закубара, кое может иметь природу Луны иль Меркурия.
Лунные благовония должно делать всегда в День Луны, в час Луны, и освящать всегда в середине часа Луны того же дня, в коий ты приготовил их.
Возьми для оного равные части мяты, ладана, полыни, шалфея, сандалового древа, стиракса и мускуса, кои смешай вместе и приготовь порошок.
Порошок сей должно хранить в бутыли пурпурного цвета с печатию на пробке её, каковая да будет изготовлена из сребра:

Буде же пожелаешь ты приготовить благовония Меркурия, в день и час планеты сей при растущей луне должен взять ты равные части мирры, цибетина, стиракса, горькой полыни, асафетиды, гальбана и мускуса, тщательно перемешать и измельчить в тончайший порошок.
Освяти его в середине часа Меркурия того же дня, в коий ты приготовил его,
помести в сосуд из зелёного стекла и запечатай пробкою из алхимической ртути, на коей предварительно начертаны знаки Марса и Сатурна:

Вознеси сосуд с благовонием Закубара к четырём ветрам и возгласи громко сии возвышенные слова власти:
К северу: Зиджмуорсобет, Наиджим, Завахо!
К востоку: Кехаджья, Абаво, Нокетонаджья!
К югу: Асаджья, Урам, Тефотосон!
К западу: Зиджьяронаифето, Мугельтор, Мугельтор-Изхе!
Накрой сосуд лоскутом чёрного бархата и отложи.
В каждую из семи ночей должен омывать ты сосуд в лунном сиянии в течение одного часа;
храни его сокрытым под тканию от крика петушиного до заката.
По свершению же сего благовоние будет готово к использованию и обладает властию таковою, что, используемое с мудростию, имеет могущество призывать орды Джаханнама и повелевать ими.
Применённое в предначальных обрядах, благовоние сие может стать более действенным, коли дополнить его одной частию толчёной мумии фирауновой.
Используй обе разновидности благовония Закубара во всех обрядах древнего знания, окропляя оными теплящиеся уголия тиса иль дуба.
Когда же духи приблизятся к тебе, испарения оных околдуют и увлекут их, связуя силы их волею твоею.
Ежели желаешь ты приготовить порошок Ибн Газула, возьми праха из могилы, в коей пролежало тело двести лет иль более — три части.
Возьми порошкового амаранта — две части;
толчёного листа плюща — одну часть;
и тонкой соли — одну часть.
Смешай их в открытой ступке в день и час Сатурна и освяти должным образом.
Сотвори над смесию сей знак Ура, затем запечатай порошок в свинцовый ларец, на коем вырежи печать Куту.
Когда бы ни пожелал ты наблюдать воздушные проявления духов, дунь на щепотку порошка сего в направлении их появления, либо с ладони твоей, либо с лезвия кинжала Шуб-Ниггурат.
Не забудь для блага твоего сотворить знак Старших при их появлении, иначе же щупальца тьмы оплетут твою душу.
Помазав главу твою мазию Кефнеса, обрящешь ты во сне истинное видение времён грядущих.
Когда луна взрастает на светлом месте своём, в глиняный тигель твой налей изрядное количество лотосового масла с тремя с половиною гинами^{^[13]} порошковой мандрагоры и тщательно перемешай раздвоённым прутом дикого тёрна.
Сотворя сие, произнеси следующее заклинание Йебсу, взятое из разрозненных строк папируса:
Я — владыка духов,
Оридимбаи, Сонадир, Эписгеш;
я — Лузоат, Цатоггуа, порождённый от Нарикс Бинуи Сфе;
именами Ивеботи, Абатаба, Итобеви,
придай силу чарам моим, о Наксир Опкиш Шфе!
Придай силу, о Ноденс, коему имена — Хонс Фиванский, и Нанна, и Неферхотеп!
Придай силу, о Надур!
Добавь к зелию сему щепоть красной земли, девять капель натра, четыре капли ладанного бальзама и одну каплю крови из десницы твоей.
Смешай сие с подобною же мерою жира гусёнка и помести сосуд на пламень.
Когда же растопится всё должным образом и тёмные пары начнут подыматься, сотвори знак Старших и сними сие с пламеня.
Когда мазь остынет, помести оную в вазу из лучшего алавастра, кою храни в некоем потайном месте, лишь тебе ведомом, до тех пор, покуда не понадобится она тебе.
Пред всяким действом призывания должно разводить костёр, коий да будет гореть в северной стороне Круга в течение часа прежде, нежели начнётся обряд.
Да будет сложен он из древа лаврового и кипарисового,
и, едва возгорится он, да произнесёшь ты благословение.
Ежели не соорудил ты Круга, тогда должен быть устроен он за час до заклятия и может оставаться там постоянно или же каждый раз стираться и чертиться заново.
Для малых призываний Круга, сотворённого из муки иль мела на полу или же выкопанного в земле, достаточно,
однако для великих призываний Древних да будет Круг выкопан в земле и затем заполнен смесию муки и сребра, иначе же погибнешь ты, без сомнения.
Строя Круг, должен творить заклинатель благословения.
Ежели желаешь ты призывать лики Ньярлатхотеповы, то заклятия, используемого для прочих орудий, должно быть достаточно.
Ежели пытаешься ты призвать Древних, то да сотворишь ты великое освящение, кое будет приведено в следующей суре.
Последнее средство, кое потребуется тебе для малых призываний, суть пергаменты, на коих должно записывать тебе всевозможные заговоры и заклятия, кои понадобятся тебе во время делания.
Нанеси надписи на пергаменты за день до того, как начнётся делание, в тот час, когда должно оно состояться на день грядущий.
Писать должно на чистом, девственном пергаменте чернилами, освящёнными описанным заклятием.
О мече фраваши
Ежели стремится чародей заклясть Древних, тогда должно ему использовать некоторые дополнительные средства.
Первым орудием будет меч фраваши, коий, подобно кинжалу Шуб-Ниггурат, не должен использоваться для причинения вреда человеку иль зверю.
В день и час Марса и при луне растущей изготовь меч из бронзы с рукоятию эбена изящного.
В день и час Меркурия возьми меч сей и высеки на одной стороне лезвия знаки сии:

На другой же стороне — сии:

В день и час Сатурна при убывании луны разведи костёр из сучьев лавровых и тисовых и, погрузив лезвие во полымя, произнеси пять раз следующее заклятие:
Карьяхаджья, Зодкарнеш, я призываю вас властно и повелеваю вам восстать, о могучие духи, обитающие в бездне великой!
Ужасным и могущественным именем Азатота заклинаю явиться немедля и придать силу лезвию сему, изготовленному в согласии с древним знанием.
Именем Наксир я повелеваю вам, о Могучие,
именем Нарикс я призываю вас, о Древние,
и величайшим и чудовищнейшим именем Надура, что произносится как Энлиль и сотрясает горы, я могущественно приказываю вам немедля, о явившиеся из обители Барбело: явитесь предо мною!
Помогите мне!
Придайте силу чарам моим, дабы оружие сие, на коем нанесены знаки огня, обрело мощь таковую,
что вселяла бы страх в сердца всех духов, кои не повинуются повелениям моим,
и что помогала бы мне чертить всевозможные круги, знаки и тайные печати, необходимые в действах искусства чародейского.
Именем великого и могучего Йог-Сотота и неуязвимым знаком Ура (сотвори знак),
придайте силу!
Придайте силу!
Придайте силу!
Когда пламень станет синим, считай сие верным знаком того, что духи подчинились требованиям твоим, затем же остуди лезвие в загодя подготовленной смеси воды морской и желчи петушиной.
Воскури благовоние Закубара как жертвоприношение духам, призванным тобою, затем же отпусти их в жилище их со словом сим:
Именами Азатота, Йог-Сотота и Посланника их Ньярлатхотепа и силою знака сего (сотвори знак Старших), освобождаю я вас.
Ступайте с места сего с миром и возвращайтесь после того лишь, как призову я вас.
Затвори врата печатию Куту.
Средства, кои будут надобны тебе для заклятия Древних, да будут храниться отдельно от тех, что используются в малых призываниях,
и всякий из них да будет обёрнут в тёмно-зелёный шёлк, на коем вышита печать единства сия:

На протяжении одной луны всякую ночь в час Меркурия твори молитву пред мечем, коий да будет храним обёрнутым.
И да будет молитва твоя такова:

Самак дарам сурабель карамека амуранас,
Йог-Сотот Муш’Арат-Фортин ранеруг,
Далеринтер марбан порафин,
Херикорамонус дерогех,
Иратисингер,
Гур-Таа Маулька-Таа,

Гур-Таа Маулька-Таа,
Иратисингер,
Херикорамонус дерогех,
Далеринтер марбан порафин,
Йог-Сотот Муш’Арат-Фортин ранеруг,
Самак дарам сурабель карамека амуранас,
Седхи!
Ихдес!

Се есть молитва великого освящения, и да будешь сотворять ты оную по памяти, как и освящение, описанное выше.
По прошествии одной луны возьми меч и в час Меркурия разведи костёр.
Сверши затем помазание меча благовонием Закубара, разбавленным водою.
После сего проведи мечем над огнем на той же высоте, что и прежде: дабы не касалось оно пламеня и дабы окуривался он дымом.
Затем да произнесёшь ты великое освящение сие:
Самак дарам сурабель карамека амуранас,
Йог-Сотот Муш’Арат-Фортин ранеруг,
Далеринтер марбан порафин,
Херикорамонус дерогех,
Иратисингер,
Гур-Таа Маулька-Таа,
я призываю вас, о духи звёздного воинства,
я призываю вас, о Древние,
я призываю вас с ваших мест иль упокоищ,
дабы явились вы предо мною
и наблюдали, как сотворяю я искусство моё.
Во имя ваше изготовил я средство сие,
и именами вашими посвящаю я его вам,
силами вашими молю я вас,
дабы наделили вы орудие сие
силою, коею вправе он обладать.
Именами
Й’иг-Голонака,
Ран-Тегота,
Ниогты,
Ноденса,
Ктиллы,
Нуга,
Диабаки,
Балона,
Ктугхи,
Тефриса,
Хукато-Зигла,
Бьятиса,
Эмиатер,
Ороблы,
Сьегха,
Уббо-Сатлы,
Ллойгора и Цхара,
Ктулху,
Вультума,
Нат-Хортата,
Гхатанотоа,
Цатоггуа,
Шудд-Мелл,
Хастура,
Ран-Ратога,
Ихтонх,
Йтогты,
Фтаггуа,
Йтакуа,
Тиоф,
Шуб-Ниггурат,
Йидры,
Азатота,
Абхота,
Дагона,
Гоззара,
Ньярлатхотепа,
Зот-Оммога,
Йог-Сотота,
Апхум-Жах,
Даолота,
Бокруга,
Атлач-Начи,
Лузоат,
Тульцши,
Цишакона,
Убба,
Хада-Хагла,
Голгорота,
Идхьи,
повелеваю вам освятить средство сие,
ибо создал я его без порока,
и не может оно быть уничтожено.
Гур-Таа Маулька-Таа,
Иратисингер,
Херикорамонус дерогех,
Далеринтер марбан порафин,
Йог-Сотот Муш’Арат-Фортин ранеруг,
Самак дарам сурабель карамека амуранас,
Седхи!
Ихдес!
Всеми именами Муш’Арат-Фортина,
придайте силу средству сему,
придайте силу!
Дорес серод!
Великое освящение чародей также должен выучить наизусть.
По завершении великого освящения помести меч во полымя, дабы освятить его именами Древних.
Когда костёр догорит, оставь меч остывать вновь,
после чего оберни его в покровы его, где да будет он оставаться до тех пор, покуда не потребуется использовать его;
но запомни твёрдо, что никто иной не должен возлагать длань свою на меч, иначе же сила его будет утеряна безвозвратно.
О камениях призывания и кольце Нат-Хортата
После сего должно тебе изготовить камения, кои будут использоваться, дабы обозначить Круг, когда бы ни заклинал ты Древних, ибо вызывает сие благосклонность их.
Возьми двенадцать камений, и да будут они подобны по величине кулаку твоему;
камения же должно взять сии:
ляпис-лазурь, янтарь, оникс,
гематит, агат, обсидиан,
бирюзу, топаз, коралл,
гагат, горный хрустать и нефрит.
Храни камения сии завёрнутыми в покровы, подобно мечу, и держи их сокрытыми.
Вознеси также молитву великого освящения в тот же оборот луны, что и для меча, но сотвори сие в час Луны.
По прошествии одной луны исполни великое освящение для каждого из камений, вырезав сперва на них знаки зодиака.
На ляпис-лазури вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж седьмым и тридцать четвёртыми градусом.
На янтаре вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж тридцать пятым и шестьдесят вторым градусом.
На ониксе вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж шестьдесят третьим и девяностым градусом.
На гематите вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж девяносто первым и сто двадцать пятым градусом.
На агате вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж сто двадцать шестым и сто пятьдесят третьим градусом.
На обсидиане вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж сто пятьдесят четвёртым и сто восемьдесят первым градусом.
На бирюзе вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж сто восемьдесят вторым и двести шестнадцатым градусом.
На топазе вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж двести семнадцатым и двести сорок четвёртым градусом.
На коралле вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж двести сорок пятым и двести семьдесят вторым градусом.
На гагате вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж двести семьдесят третьим и трёхсотым градусом.
На горном хрустале вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж триста первым и триста тридцать пятым градусом.
На нефрите вырежи знак, изображённый мною подле печатей Древних, кои могут быть призваны меж триста тридцать шестым и третьим градусом.
После того, как каждый камень будет освящён, помести его под отдельный покров, на коем нанесена печать единства.
Должно освятить их в том порядке, коий означил я выше, и спрятать вновь, покуда не приидет пора использовать их.
Области грёз соприкасаются с миром земли во многих местах, но именно над могучими сторожевыми башнями грёзы человеческие сплетаются с узором вечности.
Лишь в краю слепых обезьян, где мысли обретают очертания и пурпурный Нат-Хортат сплетает нити истины, человек может идти долиною страны грёз и созерцать в ней паутину умов, оставаясь при этом в полном сознании.
Посему последнее средство, необходимое тебе, суть кольцо Нат-Хортата,
кое позволяет войти в грёзы всякого смертного и дарует кудеснику некоторую защиту при заклятии Древних.
Хотя невелика защита сия, будет, несомненно, неразумно пытаться призывать Древних без оной.
Коли же пожелаешь ты войти в сновидения спящего с помощию кольца сего, должно познать тебе имена и печати четырёх язатов-хранителей областей грёз.
Из четырёх язатов врат, чрез кои должно пройти тебе, всякий имеет имя из пяти букв и знак свой, в каковом заключены тайны могущества их.
Имена и знаки же сии:
Немуш:

Дакка:

Кабид:

Леэбу:

Кольцо же сие должно изготовить из девственного сребра в день и час Юпитера и хранить сокрытым, завёрнутым в зелёный шёлк, на коем нанесена печать единства.
В день и час Сатурна, следующий за изготовлением кольца, должно тебе вырезать по внешнему ободу кольца знаки сии:

Сии же — по внутреннему ободу:

В день и час Меркурия снабди кольцо вставкою из девственной бронзы, носящею знаки сии:

На один оборот луны отдай кольцо стихиям, завернув его в шёлк и прочтя пред ним молитву великого освящения.
При тёмной луне, когда свершит луна круг свой и сребро очернится, а бронза сделается зелёною,
напиши имена и печати четырёх язатов на пергаменте и исполни великое освящение в час Сатурна,
помазав сперва кольцо смесию, сделанною из стиракса, муки и воды и взывая к перечисленным духам словами сими:
Немуш, Дакка, Кабид, Леэбу!
Призываю я вас ныне древними именами вашими
явиться ко мне в делании моём и узреть сии знаки ваши!
Джайлишбо ибузод!
Помести кольцо на пергамент и произнеси заклинание низким голосом:
Джобуш ресушьярта неби,
Рисшанус неби жиджья,
Вен ребушерик ни ардаш
Арбаш ванзи герель зимфанси
Ни неби авенхатакоро,
Вехат, хагат хорвуш!
Окропи кольцо дважды соком можжевеловым, смешанным с жиром виверры,
и овей благовонием Закубара, сотворя знак Старших и молвя:
Немуш, Дакка, Кабид, Леэбу,
связую я вас словами сими:
Адюляль! Абюджаль! Лебюсши!
Позвольте мне впредь проходить беспрепятственно
чрез области царствия вашего,
и да не потускнит сон очей моих!
Сотвори знак Киша.
Подобно мечу, да будет брошено кольцо во полымя, едва великое освящение завершится.
Помести кольцо и пергамент внутрь свинцового ларца и выдерживай на воздухе семь дней.
Ныне же, когда кольцо изготовлено, ежели почуешь ты, что Древние пытаются проникнуть в Круг, должно тебе поцеловать кольцо и молвить слово Абраксас, ибо сие усилит Круг на некоторое время.
Но да не забудешь ты, что нет постоянной защиты от них,
и прорвутся они чрез Круг за весьма краткое время, каковую бы защиту ты ни использовал.
Когда же будет нужда тебе войти в грезящий разум другого, в часы ночи надень кольцо на второй палец шуйцы твоей,
оборотись к западу и, прижимая вставку к челу твоему, произнеси четыре имени из пергамента,
и должен ты в тот же миг пройти меж башнями сторожевыми и вступить в области грёз.
Назови имя грезящего, и разумы ваши станут едины, покуда не снимет Нат-Хортат чар своих.
Тайны и желания всякого мужчины иль женщины будут явлены тебе чрез образы грёз их.
Однако же лишь те, кто спит в часы ночи, будут подчинены власти кольца, ибо сияние солнца совершенно уничтожает свойства сии, и ключ будет утерян.
Духи не ответят на второй призыв.
О жертвеннике Йог-Сотота
1. В дни Древних размести каменную глыбу посерёд трёх камений, представляющих области Син — Си’н, Си’ра и С’альк^{^[14]} — и предварительно установленных на вершине холма, с видом на воды глубокие.

1. При устроении жертвенника наилучшим является образ трапеции, но всякое удобное очертание сгодится тоже.
2. Да будет располагаться жертвенник посерёд храма лицем к северу.
3. Да будет окрашен он иль задрапирован чёрным,
4. и да будет посерёд него начертана белым иль сребряным великая печать Йог-Сотота или же установлен стяг, пластина иль пантакль с оною:

1. Чёрный цвет суть изначальная пустота и состояние небытия.
2. Се есть возможность непроявленная.
3. Се есть ничто иль Ни-что.
4. Левая область, чертог Си’н, суть существование и бытие: пустота, коя познала себя.
5. Се есть вещество первородное для бытия и сознания.
6. Се есть возможность измысленная.
7. Из состояний времени представляет она минувшее.
8. Нижняя область, чертог Си’ра, суть рождение и облик; бытие, становящееся силою.
9. Се есть начало разделённости и тождества.
10. Се есть сознание иль существование деятельное;
11. исток всякого действия.
12. Пустота, познавшая себя ныне, создаёт пространство, отличное от неё, дабы свершилось разделение;
13. выделившееся из целого, дабы быть.
14. Из состояний времени представляет она настоящее.
15. Правая область, чертог С’альк, суть отношение, порождённое разделением и последующим взаимодействием разделённого, чрез кое становится оное познанным и изведанным.
16. Се есть самопознание, кое следует за разделением.
17. Се есть возможность проявленная.
18. Из состояний времени представляет она грядущее.
19. Большая срединная область, чертог Йог-Сотота, суть точка, где встречаются миры в Йог-Сототе.
20. Се есть вновь проявленное на ином уровне бытие, кое суть новая область Си’н, каковая в итоге проявляется вновь и вновь, подобно новым уровням, воздвигаемым на прежних.
21. Йог-Сотот суть основа единения чрез бытие, коя обнаруживает и непрерывно проявляет себя вновь и вновь.
22. Се есть сила посвящения, что объединяет миры и придаёт им движение.
23. В каждой из трёх внешних областей Си’н, Си’ра и С’альк печати сей да будет свеча иль светильник серого цвета,
24. тогда как в срединной области Йог-Сотота да будет толстая чёрная свеча иль светильник.

1. Чёрное суть возможность непроявленная — пустота, коя плодит всё;
2. серое же суть равновесие возможностей, кои могут проявиться иль не проявиться, но присутствуют непременно.
3. Срединный светильник может использоваться также, дабы представлять чёрный пламень,
4. ибо Йог-Сотот есть ключ и врата в силы посвящения, кои в сердце сущностей наших сокрыты.
5. Слева от печати размести образ иль образы смерти и жертвы, таковые, как череп иль кинжал Шуб-Ниггурат.
6. Справа от печати да будет находиться жаровня с уголиями.
7. Под печатию может находиться жезл силы.

О сосуде Балона
Изготовь сосуд в виде медной главы.
Над бровями вырежи печать:

под правым оком:

под левым оком:

под устами справа:

и слева:

Помести сосуд на камень с вырезанною печатию великого Балона.
Затем да сделаешь ты очами сосуда обсидианы.

Помести в череп некоторое количество порошка Ибн Газула, металлов блуждающих звёзд и джаухар.
Когда луна стареет, возьми сосуд, обёрнутый в чёрное, на некоторое высокое место, в границах коего не бывает человеков, и оборотись лицем к северу.
Обнажи главу и воскури благовоние Закубара пред нею.
Призови затем пятерых слуг Балона именем Его:
Ведаль, Накуза, Ибруш, Денак, Энибруш!
Взываю я к вам ныне именем Господа вашего, великого Балона!
Узрите знаки ваши и воззрите с благодарностию на образ сей,
ибо в безмолвии ожидает вас сосуд сей.
Призываю вас словами сими:
Кадесиш джульму
Ригуш эмиг оррешус
Диззаг, оррешус,
Оррешус диззаг, —
и силою знаков Его, что воздел я пред вами.
Повелеваю вам войти в сосуд сей и вкусить от джаухар, вожделенной вами!
Явятся духи пред образом в виде красного пара, и распалит джаухар внутри черепа страсть их, и воидут чрез уста сосуда.
Когда окажутся они внутри, сотвори знак Куту и затвори уста красною глиною, коя да будет у тебя приготовленною прежде, молвя:
Волек демаш, уриш!
Чрез глину сию да не проидете вы.
Слово молвлено, знак дан, и до тех пор, покуда я желаю сего, да будете заключены вы внутри сосуда сего, коий изготовил я искусством моим,
и да даруете вы верные ответы на вопрошения мои, когда будет мне нужда в вас.
Ибо Балон, Господь ваш, выделил вас из сонма, служащего Ему, дабы были покорны воле моей за поклонение моё и надлежащую жертву.
Укрой образ чёрною тканию.
Когда же пожелаешь ты узнать что-либо, сокрытое от тебя в мире человеков иль области духов стихийных, обнажи главу, стань лицем к северу, спроси о том, чего желаешь ты знать, и оборотись к образу сему со словами:
Сотворил я тебя искусством моим,
дал я жизнь тебе,
ныне же ответь мне в истине!
Сотвори знак Ура и воскури благовония.
Печати сосуда да не будут разбиты вовеки, ибо духи, освободясь, попытаются уничтожить тебя.
О зерцале видений
Дабы узреть сонмище призванных духов (буде не совершалось зримого призывания) иль общаться с душами умерших, должно тебе приготовить сосуд, в коий образы их будут уловлены.
Использованию чудодейственного зерцала сего был я научен чародеями-жрецами из долины Пнакота, где великая ночь следует за великим днём и семь пещер ведут к недрам земли.
Возьми алхимическую реторту из кварцевого стекла и отложи.
В день и час Луны, когда она в росте своём и когда солнце — в Скорпионе, начертай на свежем пергаменте тайнопись Рака, составленную Зосимом-алхимиком, и овей его мускусом.

В большой ступке смешай вместе буквицы лекарственной, постенницы, горца змиева, бузины, душицы критской — каждого по подобной мере;
цитварного корня, калгана, козульника, аммониака, опопанакса, костяной золы, сена верблюжьего, эбена нубийского, болюса армянского, митридация и горчицы — каждого по одной третьей части.
Измельчи сие в тонкий порошок и помести внутрь пеликана алхимического иль алембика закрытого.
Добавь выпаренной воды морской, дабы смесь увеличилась четырёхкратно.
Покрой пергаментом и дай перебродить на воздухе пятнадцать дней.
Извлеки основу, и заполни упомянутую прежде реторту зелием, и добавь железняк магнитный.
Запечатай сосуд красным воском и установи его на медной треноге.
Сотвори знак Ура и произнеси девять слов власти:
Зарьятнатмих, Джанна, Этитнамуш,
Хаджраш, Фабеллерон, Фабенронти,
Барзах, Табарзуль, Ниса!
На закате солнца девятого дня воскури сладких благовоний под сосудом и произнеси слова власти в порядке их, по одному на каждый день.
Видение духов должно проявиться в глубинах зерцала, когда призовёшь ты их искусством твоим,
и души мёртвых должны дать верный ответ согласно природе своей.
О стекле зачарованном
Добудь стекла наилучшего, чёрного с одной стороны, посребрённого, подобно зерцалу, иль изготовь зерцало из берилла или обсидиана.
Начертай сребром на нём слова сии: Ямшемал Умар ат-Тавиль Шаддай Ньярлатхотеп.
Поможет стекло сие смотреть внутрь миров и меж ними.
Зачаруй его словами сими:
Кхевар! Й’а!
Умар ат-Тавиль!
Ньяр!
Ты один пред всеми
Ты весь во всём!
Ты был прежде,
ты будешь после!
Й’а! Й’а!
Я призываю тебя, Умар ат-Тавиль,
пророк всего, что есть, что было, что будет!
Явись из мест меж местами!
Явись из миров меж мирами!
Та! Гхерам ат-Ул’кхаллар!
Ньяр! Ньяр! Ньярлатхотеп!
Кк’кхрран!
Даруй взор Твой стеклу сему,
о великий Умар ат-Тавиль!
Н’хуллар темар теамр гханнах!
О великом ключе
Дабы достичь земель Зин, да будет изготовлен великий ключ из сребра, металла лунного.
Ежели изготовлен будет ключ из сырья иного, последствия будут совсем иными; ибо кто забудет страшную участь того, кто использовал ключ златый?
Да будет сиять он подобно луне во тьме Зина и помогать в защите твоей, ибо страшатся гхасты света так же, как и знака Старших.
Да возляжет чародей в месте удобном, сбросив одежды свои, и да воскурит должное благовоние.
Да возляжет он и расслабится, дабы тело стало тяжёлым, а разум — ясным.
Да узрит он тьму.
Во тьме да представит он образ ключа великого, сохраня образ сей в памяти.
Да будет изображён на головке ключа знак Старших, к коему страх злобные твари испытывают, и страх величайший — гхасты Зина,
ибо во тьме своей ожидают и размышляют они о временах минувших, когда Хаос Древних был высшею властию.
Взирают они на Й’иг-Голонака Нагарупу, мрачного владыку своего, и вспоминают о тех временах первобытных,
и вспоминают затем знак Старших, великий знак охранительный, коим запечатлены склепы Зина.
Ежели гхасты явятся пред тобою, должно тебе показать им знак Старших — и воспомянут они, и прочь обратятся.
Перекрестие ключа суть образ проявления четырёх стихий.
В странствии чрез Зин, меж мирами яви и грёз, да станешь ты пятою стихиею,
и посему да хранишь ты в себе ощущение иных стихий, дабы поддерживать равновесие, кое в противном случае поставило бы разум твой под угрозу.
Бородка же ключа да будет изготовлена так, дабы подошла она ко вратам, что в землях Зин пребывают.

Да узришь ты затем луч луны, бросающей свет свой на ключ, постепенно обращая его в сребряный.
Ныне же, когда ключ создан, да откроешь ты врата, кои приведут тебя в Зин.
Дабы понять врата, должно тебе осознать природу Зина.
Зин лежит в стране грёз, под древним и безымянным градом, населённым ужасными исполинами, кои помнят о временах Древних, но не вспоминают о знаке Старших.
Врата, кои пребывают во граде и ведут кои в Зин, давно заперты и не могут быть отворены, хотя и неведомо, кто сотворил сие.
Посему и невозможно войти в Зин чрез страну грёз;
и даже ежели можно было бы сотворить сие, было бы сие вельми опасно, ибо зверям града без имени неведомо сострадание.
Врата суть один из путей в страну грёз,
иной же путь есть таковой семи сотен шагов ко вратам сна глубочайшего.
Бесплотна природа врат сих, но будут они достаточно велики, дабы человек прошёл сквозь них.
Ключ да будет помещён в скважину и удерживаем в положении сём до тех пор, покуда врата не отворятся.
Затем проиди чрез них.
Когда проидешь ты и окажешься пред следующими вратами, возьми ключ вновь и освободи путь свой, как я поведал, и проходи чрез них вновь.
Количество врат, кои должны быть проидены, неведомо,
но должно тебе продолжать путь, покуда не появится тьма Зина, коя может возникнуть за вторыми вратами, а может и за восьмыми.
Так да проидешь ты чрез все врата сии.
Дабы покинуть Зин и затворить врата, важно помнить о том, о чём поведал я прежде.
В полугрёзе твоей много врат открыто из Зин, чрез кои ужасные вещи могут явиться.
Да возьмёшь ты ключ вновь и да позволишь ты цвету ключа изливаться и сиять со всё большею и большею силою, покуда не затмит он все прочие цвета.
Затем сияние исчезнет, и возможешь ты воротиться в мир бытия твоего.
Буде же почувствуешь ты, что некоторые из обитателей Зина могли пройти чрез врата грёз, изгоняй их прочь без малейших колебаний всеми доступными тебе способами.
Об обереге Ноденса
Оберег Господа Ноденса суть щит охранительный супротив дэвов, являющихся в ночи; отпрысков джинновых, обрушивающихся на род Адамов.
Кто бы ни носил знак сей на груди своей, остановит он воинства тьмы, доколе не воротятся опустошители на землю.
Когда луна в росте своём и Орион подымается на востоке, возьми пластину сребра чистейшего и высеки на ней образ змия-нетопыря, коий хранит врата огненные.
Из уст змия да будет исходить трёхчастное слово власти, кое никто не должен произносить иль ведать, кроме как в обрядах предельных:

На обороте оберега высеки созвездие Ориона и образ десницы внутри:

В ночи, когда звёзды горят в небесах и солнце — в знаке Козерога, оборотись к востоку и воздень оберег, молвя:
Великий Ноденс Среброрукий, взываю я к Тебе ныне!
Воззри на знак могучей силы Твоей!
Отверзни пылающие врата жилища Твоего и всели жизнь
в знак сей, изготовленный искусством моим.
Узри имя, коему не должно произноситься,
исходящее из пасти слуги Твоего.
Узри очертания тайного места Твоего средь звёзд!
Я приветствую Тебя, о Ноденс!
Протяни длань Твою и надели силою делание моё,
дабы Старшие могли помочь мне в пору нужды моей.
Именами сими призываю я силу Твою:
Бабадур, Шуджья, Гиббор, Мурзим,
Безан, Клярья, Габбара, Джаббар!
Сотвори знак Старших.
Глубоко поклонись на все страны света, начиная и заканчивая востоком.
Овей оберег сладкою мирровою смолою, оберни лоскутом чёрного шёлку и отложи, покуда не будет нужды использовать его.
О колоколе призывания
1. Да будет при тебе колокол призывания,
2. и да будет храним он завёрнутым в чёрном шёлке, покуда не настанет время воззвонить в него,
3. и да не будет использоваться он иначе.
4. Буде пожелаешь ты освятить его, возьми колокол сей и жезл кипарисовый и молви:
5. Кннн’хи й’а й’а!
6. Духи звёзд, помните!
7. Эмиатер, Ихтонх техути ментата!
8. Основания небес содрогаются
9. при зове запретных имён
10. Ктулху,
11. Хастура
12. Эмиатер,
13. Шуб-Ниггурат,
14. Азатота.
15. Всё есть молчание,
16. как пространство есть язык колокольный.
17. Братия мои ожидают на другой стороне.
18. Хар-тар! Й’а! Числа наши могучи
19. во времени, что не есть время,
20. в пространстве, что не есть пространство!
21. Й’а! Й’а! Й’а! Ктулху!
О мёде пространств
Растолки в ступке своей четверть мины^{^[15]} семян вьюнка утренней славы.
Разведи сок семян в 1/100 кувшина^{^[16]} петролейного эфира и оставь на два дня.
Процеди раствор сквозь плотное сито.
Избавься от жидкости и позволь кашице из семян высохнуть.
Размочи кашицу 1/30 конгия^{^[17]} древесного спирта и оставь не менее чем на два дня.
Процеди раствор снова, но сохрани жидкость и обозначь её буквою Алиф.
Вновь размочи кашицу 1/30 конгия древесного спирта и оставь не менее чем на три дня.
Процеди раствор снова, но выбрось кашицу, жидкость же обозначь буквою Бет.
Добавь жидкость Бет в раствор Алиф, залей сие в поддон и позволь испариться.
Когда же испарится она, останется смола золотисто-жёлтая, кою должно соскрести и хранить, как ты пожелаешь.
Поглощай по 1/20 мины мёда сего, дабы достичь На-Коджа-Абада.
О печати Нуга
Изготовь печать на новом, чистом пергаменте чёрными чернилами.
Можешь сделать оную малою иль великою, как пожелаешь ты.
Храни её в безопасном месте, покуда не будешь ты готов использовать её, и не позволяй взгляду чужому упасть на неё, ни до, ни после использования её.
Лишь для твоих очей предназначена она.
Выбери спокойное время и место, в коем никто не потревожит тебя во время обряда твоего.
Наилучшею порою будет время около трёх часов после полуночи, когда помехи внешние и внутренние слабее, чем в пору иную.
Размести печать на жертвеннике пред тобою.
Зажги две белых свечи и размести их по сторонам от печати.
Ежели возжелаешь, воскури благовония.
Сосновые, иль сандаловые, иль кедровые наилучшими будут средь оных.
Да будет свершаться сие при свете луны, но в случаях крайних нет в сём необходимости.
Всякая ночь может быть избрана для сего.
Когда всё размещено, сядь в безмолвии на несколько минут и размысли о том, чего желаешь ты достичь.
Пристально созерцай печать, сотворённую тобою, дабы стало сие единственным, что мог бы ты видеть, и сотвори три глубоких вдоха, медленно, размеренно.
Сосредоточься на стремлении твоём в тот же миг, представив оное как образ пред очами твоими, ежели сумеешь.
Представь себя рядом с образом сим: сидящим на злате, иль с любимою твоею в объятиях твоих, иль в окружении Круга защитного.
Затем воздень неторопливо очи твои горе, не подымая главы твоей, и молви медленно и явственно:
Духом земли заклинаю!
Духом небес заклинаю!
Духом бога земли заклинаю!
Духом бога небес заклинаю!
Услышь меня, о (одно из пятидесяти имён Нуга, кое призываешь ты), ибо я обращаюсь к Тебе силою слова (слово духа, коего призываешь ты)!
Услышь меня, о (имя), ибо я призываю Тебя силою слова (слово)!
Услышь меня, о (имя), ибо я заклинаю Тебя силою слова (слово)!
Явись же, о (имя), и яви себя в храме тела моего, кое хранил я и берёг для тёмного властителя моего!
Явись же, о (имя), и ответь на мольбу мою насущную, ибо прошёл я врата бездны и уподобился джиннам!
Явись же, о (имя), и яви себя!
Даруй мне силу Твою, о (имя)!
Даруй мне мудрость Твою, о (имя)!
Надели меня благословением Твоим, о (имя)!
Надели меня покровительством Твоим, о (имя)!
Явись же, о (имя), и яви себя!
Духом земли заклинаю!
Духом небес заклинаю!»
Затем опусти неспешно очи твои на печать пред тобою и воззри пристально на изображение, явственно представляя образ достижения желаемого.
Не обращай внимания на всяческие таинственные и диковинные чувства, кои могут посетить тебя здесь.
Свойственны они обряду сему, и посему нет причин для тревоги.
Главное же — не прерывать сосредоточенности на цели своей,
и посему не должно внимать странным звукам иль ощущениям, кои могут сопровождать всякое из призываний сих.
Они есть лишь слабые попытки дэвов невоплощённых воспрепятствовать обряду твоему.
Не достойны оные внимания твоего.
Когда же проидет так несколько мгновений и ощутишь ты, что сосредоточенность твоя ослабевает, испей из чаши и заверши обряд следующею молитвою:
Духом бога земли заклинаю!
Духом бога небес заклинаю!
Духом земли заклинаю!
Духом небес заклинаю!
Сотвори три более глубоких вдоха, затем же встань, ежели сидел ты, и проиди несколько шагов по храму, разглядывая то, что находится в нём, и касаясь некоторых из предметов в нём.
Необходимо сие, первое, дабы укрепить тонкое тело твоё, ежели предшествующий обряд сделал оное чересчур чувствительным к колебаниям, вселяющим слабость и уязвимость;
и, второе, дабы отвлечь разум сознающий от бессознательного делания сего, кое было начато обрядом.
Теперь же воротись к жертвеннику, на коем установлена печать.
Возьми печать, над коею свершал ты делание, и покрой оную, иль обрати лицем книзу, иль убери её туда, где никто не узрит её.
Печать напиталась тонкими силами и не может быть более использована для всякой иной надобности, нежели для той, для коей посвящалась она во время обряда.
Не должно использовать ту же печать дважды для иных надобностей,
но можешь ты использовать оную дважды для той же цели, ежели желаешь повторить обряд твой на следующую ночь.
Лучше не повторять сего более трёх ночей подряд, причины же сего слишком сложны для разъяснения здесь.
Погаси свечи и помести их туда, где легко наидешь ты их для следующего обряда.
Они могут использоваться повторно для всякого обряда, но не должно применяться им для обыкновенного освещения помещения.
Использованные в заклинаниях Книги сей, не могут они использоваться для нужд иных, нежели прочие обряды Книги сей.
Не используй свечи сии для обрядов иной веры иль для всякой светской надобности.
Отнесись к обрядам сим со всем тщанием и обращайся со средствами, кои используешь ты в обрядах, так же, как плотник — с топором своим иль зубилом,
иль торговец — с мерою своею,
иль мулла — с Кораном священным.
Ибо, используя обряды сии, сам становишься ты муллою иль жрецом,
ибо, сотворяя таинства обрядов сих и подобных сим, соединил ты себя посвящением с заветом, заключённым до начала времён.
Дюже ценным будет записывать всякий обряд и делание, свершаемые тобою, дабы можно было с лёгкостию оценить последствия использования всякого заклинания иль обряда.
Помогут записи сии измерить, как часто работают каковые из заклинаний,
и возмогут освежить они память твою в будущем как отчёт обо всех успехах, коих добился ты в работе с Книгою сею.
Сперва удачные делания с помощию чар сих будешь ты, возможно, приписывать совпадению иль воле Аллаховой.
Но позже, когда время проидет и всё большие из чар твоих станут приводить к успеху необычайному, возможешь ты воротиться и просмотреть записи свои,
дабы узреть, что неверно было оценивать сие как совпадение, и навсегда уверовать в силу колдовства.
На сём же закончу ныне.
Защита слабеет.
Время близко.
До скорого…

Книга Врат

О входе и прохождении
Книга сия — о входе в семь небес над землёю.
Небеса же сии ведомы были халдеям и древним народам, что предшествовали им средь затерянных храмов Ура.
Се есть Книга о цвете звёзд блуждающих и сложных взаимодействиях лучей их в воздухе мира сего, пребывающем меж пламенными небесами и бездною водною.
У всякой из звёзд есть свой цвет, отличный от цвета звёзд иных, но тонки цвета сии и с трудом различимы.
Не вечны они и не неизменны, но бледнеют иль насыщаются от лета к лету.
Ведомо всякому звездочёту, что красен Марс, но не всегда он красен одинаково,
ибо порою подобен он рубину, но в пору иную бледен он, словно кровь с молоком.
Подобно тому и звёзды иные, ежели даже перемены сии нелегко узреть.
Не ведомо звездочётам о причинах сего, но полагают мукаррибы, что великое изменение в небесах, заставившее Ктулху искать убежища в доме Своём во Р’льехе, было следствием насланного Старшими облака тумана иль пыли высоко над областию огня.
Лучи звёзд, проходящие чрез завесу пыли сию, окрасились подобно цвету солнца, становящемуся алым, иль синим, иль зелёным, проходя чрез камень драгоценный, и врата затворились.
Пребывают Древние в мире сём не в запретных телах своих, но во плоти, сотворённой силою душ, брошенных чрез пропасть меж звёздами волею их.
Врата же вселенной, чрез кои разумы их проходили, отворялись оттенками звёзд,
и когда завеса пыли накрыла небеса и цвета стали нечистыми, врата сии затворились отчасти.
Знай же, что полная власть семерых Амеша, правящих небесами, и меньших братий их и сестёр их не возмогла пробудиться и явиться над твердию всецело.
Знай же, что может жрец пройти чрез небеса сии, кои граничат с пустошами Запределия.
Знай же, что, проходя подобным способом чрез моря небес, должен он оставить позади себя фраваши, Стража своего,
коий будет беречь тело его и пожитки, дабы не быть ему убиенным нежданно и не заплутать в вечности средь тёмных просторов межзвёздных, иль не быть пожранным разгневанными ифритами, обитающими в Запределии.
Знай же, что должно пройти тебе ступени лествицы светил, всякую в свой час и в свой черёд,
и что должно тебе войти чрез врата верным способом, как писано в завете;
иначе же будешь ты средь заблудших.
Знай же, что должно тебе очищаться в течение одной луны для восхождения на первую ступень,
одной луны меж первою и второю ступению,
и меж второю и третьею так же, и далее подобным же образом.
Должно тебе воздержаться от пролития семени твоего всяким способом весь срок таковой,
но можешь ты свершать поклонение в храме Шуб-Ниггурат, ежели не будешь ты терять джаухар твоей.
Лучи звёзд проникают чрез воздух и ночью, и днём, но не могут они проникать вглубь тверди иль под воды морские.
В глубоких местах земли сокрыли Древние ослабевшие тела свои иль ушли чрез врата в Запределие,
дабы выждать, когда рассеется пыль и воссияют звёзды чистыми лучами своими вновь.
Лишь Ньярлатхотеп, Крадущийся Хаос, не страшится яда звёзд и шествует средь нас под луною.
И се есть тайна великая.
Се есть Книга о призывании фраваши, оберегающего, и об обрядах прохождения чрез врата тех, чьи имена позабыты средь человеков.
Хвала Аллаху и Аль-Лат!
Да воззовёшь ты к богу твоему в свете зари и к богине твоей в свете сумерек, во всякий день очищения твоего.
Да призовёшь ты фраваши и да укажешь Ему обязательства Его, поведав о времени и месте,
дабы мог чрез сие служить Он тебе и оберегать тебя мечем пламенным со всякой из сторон.
Да будет облачение твоё для прохождения изящным, чистым и простым, но соответствующим каждой из ступеней.
И да будет с тобою печать той ступени, на кою восходишь ты и коя суть печать той звезды, к каковой принадлежит оная.
Должно тебе установить жертвенник Йог-Сотота лицем к северу, разместив на оном идолы богов твоих иль иные подходящие образы, жертвенную чашу и жаровню.
На земле да будут начертаны врата прохождения твоего.
И благо, ежели над главою твоею — небеса открытые.
Коли же кровля над главою твоею, да будет свободна она от всякого излишества.
Даже светильники да не будут установлены над тобою, разве что на обрядах призываний, о коих поведаю я после (ежели даруют мне время Древние!).
Единственными источниками света да будут четыре светильника на земле, у каждых из четырёх врат земных:
с севера один светильник;
с востока один светильник;
с юга один светильник;
и с запада один светильник;
и четыре светильника на жертвеннике, кои суть светильник Си’н, светильник Си’ра, светильник С’альк и светильник Йог-Сотота.
Масло в оных да будет чистым, без запаха, или же душистым.
Да будут благовония в жаровне также душистыми или же особо сродственным со звездою, на кою свершаешь ты восхождение твоё, согласно обычаям земли твоей.
Семь же врат таковы.
Первые врата суть врата Ноденса, наречённого хранителем чертогов Си’н, Си’ра и С’альк и наместником Йог-Сотота средь Амеша:

Вторые суть врата Ньярлатхотепа:

Третьи суть врата Шуб-Ниггурат, наречённой Иштар:

Четвёртые суть врата Диабаки, наречённого Уту и Шамашем:

Пятые суть врата Ктугхи:

Шестые суть врата Господа Нуга:

Седьмые суть врата Й’иг-Голонака, наречённого Адаром:

Врата меж небесами можно открыть, но лишь частично, для прохождения малых сущностей.
С трудом превеликим используют Древние их,
но лишь в свои времена и сезоны, ибо не постоянен яд звёзд, но то нарастает, то убывает.
И в иную пору умаляется он настолько, что почти пропадает,
и тогда чувствуют Древние силу, вливающуюся в члены их, сотворённые для душ их в мире сём.
Увы, не остаются звёзды чистыми долго, но неизменно возвращаются к помутнённому состоянию своему, заставляя Древних сокрыться.
Предрекают время, когда пыль изыдет из верхних слоёв мира, и защита, дарованная Старшими роду Адамову, подымется.
Тогда воцарятся Древние над миром сим, как царят они в мирах иных, но лишь Великим Древним ведом час сей.
Призывание сил Старших
Да будет свершён обряд прохождения согласно приведённым здесь указаниям.
Во-первых, должно тебе очищаться во время одного оборота луны.
В пору сию да не отведаешь ты мяса в течение семи дней, предшествующих последнему дню луны,
а в течение трёх дней, предшествующих последнему дню луны, да не будешь ты употреблять ничего, кроме воды подслащённой.
В последние да будешь взывать ты, кроме бога твоего на рассвете и богини твоей на закате, к трём великим Старшим, Наксир, Надуру, Нарикс, их должными воззваниями.
И число Наксир есть шестьдесят, совершеннейшее число, ибо Она — мать небес.
Взывай же к Ней словами сими:
Старших царица, Наксир пресветлая!
Тебе, Эмиатер победительнице и небес властительнице,
воздам я хвалу!
Тебе, плодородие тверди дарующей, пою я псалмы!
Мать Старших,
облеки меня в милость их!
Покрой меня звёздным венцом небес Твоих
и возложи могучий обруч Твой на главу мою!
Даруй мне власть в мире, дабы ни злой джинн,
ни чары, ни колдовство не одолели меня!
Да будут силою Твоею повержены боги чужие,
да будут изгнаны джинны и спутники их,
да будут изгнаны отпрыски джиннов
и заклинания злые!
Да будут изгнаны нечистоты и чары недруга!
Из тела недужного строю я царствие новое;
да напитают его воды реки живые!
Стенания гладных я обращаю в богатство;
да напитают его воды реки живые!
Я сею любовь и рождаю младенцев,
да напитают их воды реки живые!
Во имя Наксир великой,
призываю я первородных сынов Её!
Явитесь же, обитатели земель джиннов,
явитесь же, о Амеша, и утвердите решение моё!
И число Надура есть пятьдесят, и Он есть отец ветра; взывай же к Нему словами сими:
Исполин и Господь, что велик во вселенной!
Ахуры, боги земные, склоняются пред Тобою,
Амеша великие приходят к Тебе за советом!
Отец Надур, совершенно правление Твоё в мире!
Господь просторов бескрайних,
к тебе припадаю!
Да понесут ветра буйные слова мои
к священному капищу Твоему,
где обряды творятся чистые,
как просторы земли, бескрайние,
где силы тайные собраны, недоступные взору!
Внемли же: небеса запятнала,
осквернила великое княжество
суета неверных, их слова богохульные!
Распорядись же силами тайными,
о Ты, Господь Надур, утёс могучий!
Воздень взор Твой — поколеблются горы!
Излучи свет Твой — и посыплются камни
на главу того, кто не принёс Тебе жертвы,
на главу того, чьи речи пусты,
на главу того, кто желает мне злого!
Да узнаю его по побитому виду,
да узнаю его и пущу его имя по ветру!
Донесёт ветер имя его,
донесёт его ветер до радужных чертогов Надура!
Чертоги сии, точно море, бескрайни,
чертоги сии украшены звёздами!
Скор на суд Господь Надур, величайший над джиннами!
Что присудил человеку, то нерушимо да будет вечно!
И число Нарикс есть сорок, прекраснейшее число,
и Она суть мать нам, всем ступившим на тропы сии забытые и блуждающим в землях неведомых, средь пустошей, средь ужасных чудовищ Запределия.
Взывай же к Ней словами сими:
Предводительница всех ифритов,
чей храм покоится на водах Уббо-Сатлы,
великая Нарикс!
Совершенна ворожба Твоя на небесах и на тверди,
свято слово Твоё!
Мать человеков, изобилия творительница,
да будет радостна доля моя!
Нарикс, страсти создательница,
Да будет любовию украшена доля моя!
Нарикс, Госпожа Старших,
Да будет лишена завистников доля моя!
Суд справедливый в чертогах Твоих вершащая,
дщерь Наксир, с Надуром судьбы вершащая,
Заклинаю Тебя исполнить просимое!
Заклинаю Тебя именем матери Наксир,
чьё имя свято!
Во-вторых, в ночь прохождения, коя да будет тринадцатою ночью луны, начав в предшествующую тринадцатую ночь, должно тебе достичь врат в благоговении и почтении.
Храм твой очищен.
Да разведёшь ты пламень и да заговоришь оный, призвав бога огненного и возлив благовония.
Да свершишь ты подношения божествам на жертвеннике.
В-третьих, должно тебе зажечь четыре светильника от горящей жаровни, читая надлежащее призывание каждой из сих сторожевых башен в надлежащем месте, взывая к потребной звезде.
В-четвёртых, должно тебе прочесть призывание фраваши, вонзив меч в землю в месте Его и не касаясь оного, покуда не наступит должное время, дабы отослать фраваши.
В-пятых, должно тебе взять печать звезды в десницу твою и мягко прошептать над оною имя сей.
В шестых, должно тебе прочесть заклинание идущего, громко и гласом явственным, обходя врата кругом, начиная с севера и двигаясь к востоку, затем к югу и к западу, столько раз, каковое число соответствует сей звезде.
В-седьмых, должно тебе воротиться на средину врат, пред жертвенник твой,
после чего да падёшь ты ниц, не глядя ни направо, ни налево, что бы ни двигалось там, ибо действия таковые привлекут сонмища блуждающих дэвов и призраков ночи во врата,
но созерцая пространство над жертвенником, где узришь ты вскоре раскрывающиеся пред тобою врата и язата мира, приветствующего тебя гласом явственным и дающего имя тебе, кое должно тебе запомнить,
ибо се есть имя прохождения твоего чрез врата, кое должен ты использовать всякий раз, когда будешь ты проходить чрез них.
Тогда тот же язат встретит тебя и, ежели не ведаешь ты имени сего, воспретит тебе вход и низринет тебя на землю немедля.
Обряд прохождения
Когда первые врата проидены и имя получено, да падёшь ты вновь наземь средь храма твоего.
Всё, что бродило у врат твоих по земле, уж сгинуло.
Прочти же благодарение твоё ахурам на жертвеннике твоём, ударь по мечу, дабы удалился фраваши, и молви заклинание Шуб-Ниггурат из Книги Земли Маганской:
Царица прекрасная,
Древних любовница,
Госпожа всех блудниц Ура,
в небесах сияющая,
Старших возлюбленная,
подвешена была, и кровию тысячи ран Её истекали.
Вскрикнула Йидра,
присутствие Её почуя.
Гибил, огнем вооружённый,
огня лучем
взглянул на царицу трупов.
Ктугха, пламенем вооружённый,
пламеня лучем
взглянул на царицу могил.
И Йидра, великая в Джаханнаме, отворотилась.
Труп Шуб-Ниггурат
шестьдесят раз они окропили
живою водою Нарикс.
Труп Шуб-Ниггурат
шестьдесят раз они окропили
животворящею пищею Нарикс.
На труп, свисающий со столба,
направили они дух жизни.
И воскресла Шуб-Ниггурат!
Чёрные воды задрожали и заплескались.
Азатот закричал на престоле!
Ктулху восстал ото сна!
Лузоат бежала из дворца смерти!
Йог-Сотот задрожал в страхе и ненависти!
Ифриты низверглись с престолов своих!
Пламенное око на престоле воспарило!
Взрычала Йидра и призвала Нат-Хортата.
Колдуна Нат-Хортата призвала Она, но не для преследования, а для защиты.
Восходила Шуб-Ниггурат из преисподней.
С крылатыми духами стихий бежала Она через врата небытия,
и, воистину, мёртвые бежали пред Нею!
Чрез сие все дэвы изыдут, и возможешь ты оставить врата и погасить пламень.
Не можешь ты взывать к Ноденсу, покуда не проидешь ты врат Ноденса.
Не можешь ты взывать к Ньярлатхотепу, покуда не проидешь ты врат Его.
Так же и с прочими вратами.
Но лишь преступишь ты порог первых врат, лишаешься ты защиты Старших, ибо чрез сие расторгает чародей завет с ними.
Посему должно уяснить тому, кто отважится на сие, что идти придётся до конца, покуда не будут проидены седьмые врата,
ибо за наслаждениями, полученными на нижних из небес, непременно последуют нападения из Запределия, из мира Хаоса, от коих не будет у тебя никакой защиты.
Единственная защита возможна супротив Древних.
Воистину, лишь одержимый, коим нарекают меня, может надеяться возобладать над теми, кто обитает в просторах Запределия,
ибо мощь их неведома и число орд несчислимо, и каждый день являют они больше ужасов, нежели способен вообразить ум человеческий, а созерцания их не перенесть.
Была пора, когда врата в Запределие были распахнуты слишком долго,
и узрел я сей давящий ужас, о коем слова не могу молвить и запись о коем может лишь смутить.
Древний, проникший в мир внутренний, был выдворен чрез врата чародеем великой силы, но лишь ценою множества селений и стад острова великого.
Множество агнцев было предано смерти нечестивой и множество пожрано, многие бедуины впали в безумие;
ибо разум осознаёт зримое, но облик Древних суть глумление над обыденными чувствами человеческими, ибо исходят они из мира, коий не прям, но искривлён,
и бытие их суть образ порочный и болезненный для очей и ума, что повергает душу в трепет и устремляет её вылететь из тела.
И посему ужасные призраки ночи овладевают телом и поселяются в нём, покуда жрец не изгонит их, дабы сгинули они восвояси, и обыденная душа не воротится в прежнюю обитель свою.
И есть гули, устрашающие твари шакалоглавые, кои суть посланцы богов-истязателей и кои погрызают кости человеков и о коих поведаю я.
И есть многие иные, о коих не должно поминать на страницах сих, но лишь предостеречь жреца, дабы не вознадеялся он сразиться с Древними из Запределия, покуда не обрящет владычества над силами, живущими в мире здешнем.
Лишь когда Й’иг-Голонак достигнут, может почитать себя жрец хозяином над мирами небес, способным противостоять Древним.
И когда сама смерть засияет пред очами его, возможет жрец призывать обитателей мрачных сокровенных чертогов смерти и понукать ими.
Тогда возможет он надеяться отворить врата без страха и без отвращения духа, убивающего человеков.
Тогда возможет он надеяться возобладать над джиннами, терзающими ум и тело, рвущими за власия и тянущими за руки и выкрикивающими мерзкие имена в ночные просторы.
Ибо что пришло от ветра, может быть убито лишь тем, кому ведом ветер;
и что пришло от моря, может быть убито лишь тем, кому ведомы воды.
Так писано в завете Древних.
О небесах и свойствах их
Боги звёзд суть Семеро.
Есть у них семь печатей, кои могут быть использованы в оборот свой.
Достижимы они семью вратами, кои могут быть отверзнуты в оборот свой.
Есть у них семь цветов, семь сущностей, и у каждого — своя ступень на лествице светил.
Владели знаниями сими халдеи и сабии, но не в совершенстве, хотя и было у них понимание лествицы и должные заклинания.
Однако не владели они заклинаниями для прохождения врат, хранящих тех, о ком глаголить заповедано.
Дабы пройти все врата, должно снискать тебе помощи Йог-Сотота, коий суть отец Древних, правит их приходом и уходом и держит ключи к вратам миров, и поднесть Ему дань, кою сбирает Он у врат Своих с путников, стремящихся пройти туда иль выйти оттуда.
Прохождение врат даёт жрецу силу и мудрость для использования оной.
Станет он властен управлять делами жизни своей более, нежели прежде, и многие довольствовались тем, что проходили лишь первые трое врат, затем же останавливались и не желали двигаться далее, наслаждаясь благами, кои обнаружили они в мирах преддверия.
Но се есть зло, ибо не готовы таковые противостоять нападениям из Запределия, кои, несомненно, приключатся, и народ их возопит о помощи, и не явится оная.
Посему обороти лице твоё к цели предельной и всегда стремись вперёд, к дальнейшим из звёзд, буде даже станет сие собственною смертию твоею; ибо таковая смерть суть жертва Древним, и угодна она, дабы не забыли они народа своего.
Небеса же и свойства их таковы:
Божество Луны суть Ноденс.
Он есть отец небес и старейший из скитальцев, Хаурватат и Таурви.
Длиннобрад Он и носит жезл с ляпис-лазурию в деснице серебряной, и владеет тайною токов крови.
Цвет Его сребряный.
Сущность Его обнаруживается в сребре, и в камфоре, и в предметах, обладающих свойствами луны.
Порою зовут Его хранителем чертогов Си’н, Си’ра и С’альк.
Ведают пери могущество Его, но род наш — в невежестве.
Врата Его — первые врата сновидений, кои проидешь ты в последующих обрядах.
Ступень Его на лествице светил также сребряная.
Се есть печать Его, кою да отчеканишь ты на скрижали сребряной трёх шуси^{^[18]} размером и в пол-ше^{^[19]} толщиною, в тринадцатый день луны, когда пребывает солнце в Раке:

И да не будет в месте, в каковом творишь ты её, иного человека рядом с тобою, коий мог бы наблюдать за созиданием оной.
Готовая, да будет обёрнута она в равносторонний прямоугольник лучшего сребристого шёлку и отложена прочь до той поры, когда пожелаешь ты использовать её,
затем же ткань может удаляться лишь после того, как солнце отправится почивать.
Ни единый луч солнечного света да не коснётся печати, иначе же сила оной иссякнет и, несомненно, потребуется изготовить новую печать.
Число Ноденса — тридцать, и се есть печать Его:

Бог Меркурия — Ньярлатхотеп.
Он суть столь же древний джинн с длинною брадою, очи же Его ярки и пронзительны, словно звёзды.
Он есть Воху Мана и Акем Мана, покровитель ахуров, равно как и хранитель премудростей науки.
Носит Он венец сторогий, мерцающий письменами неведомыми, и долгое одеяние жреца.
Цвет Его синий.
Сущность Его пребывает в алхимической ртути и порою в песке и в предметах, что обладают свойствами Меркурия.
Врата Его — вторые врата, кои проидешь ты в последующих обрядах, и се есть врата глубокого сна.
Ступень Его на лествице светил синяя.
Се есть печать Его, кою да напишешь ты на лучшем пергаменте зачарованном иль на широком листе пальмового древа:

И да не будет иного человека рядом с тобою, коий мог бы наблюдать за изготовлением оной.
Готовая, да будет обёрнута она в равносторонний прямоугольник лучшего синего шёлку и отложена прочь до той поры, когда пожелаешь ты использовать её,
затем же ткань может быть удалена лишь тогда, когда светило сие в небесах пребывает.
Таковое же время наилучшее для изготовления печати сей.
Число Ньярлатхотепа — двенадцать, и се есть печать Его:

Богиня Венеры — прекраснейшая царица Шуб-Ниггурат, наречённая вавилонянами Иштар.
Она суть Спента Армаити и Тарамаити, богиня страсти, любовной, как и бранной, в зависимости от знака Своего и от времени появления Своего в небесах.
Является она в ипостаси прекраснейшей госпожи в окружении львов и разделяет тонкую звёздную природу с богом Луны Ноденсом.
Когда они в согласии, то есть когда обе планеты их благоприятно расположены в высях небесных, подобны они двум чашам для подношений, парящим вольно в небесах, дабы излить на землю сладкое вино Древних.
И великое счастие и ликование воцаряется в пору сию.
Порою является Она в доспехах, и потому Она суть прекраснейший охранитель супротив козней сестры Своей, ужасающей Йидры, наместницы Эмиатер.
С именем и числом Шуб-Ниггурат да не устрашится жрец погрузиться в глубочайшие бездны подземные;
ибо, в доспехи благословения Её облачённый и мыслящий об истинной любови своей, подобен он самой богине.
Так нисходил я в мрачные подземелия, зияющие под твердию земною, и повелевал дэвами.
Также она суть богиня любови и вознаграждает доброю невестою всякого мужа, возжелавшего сего и должную жертву принесшего.
Но знай же, что ревностна Шуб-Ниггурат к принадлежащему Ей,
и, буде выберет Она, да не посмеет ни один муж взять себе иной невесты.
Цвет Её девственно белый.
Проявления Её обретаются в меди, равно как и в прекраснейших цветах полевых и в печальнейшей смерти на поле брани, на месте коей взрастают цветы сии.
Врата Её — третьи врата, кои проидешь ты в последующих обрядах, и сердце твоё возжелает остаться здесь;
но обороти лице твоё на путь прочь, ибо се есть подлинная цель твоя, ежели только сама богиня не избрала тебя.
Ступень Её на лествице светил, возведённой в Вавилоне и в Уре, белая.
Се есть печать Её, кою да отчеканишь ты на меди, когда Венера правит в небесах:

И да не будет иного, коий мог бы наблюдать за изготовлением оной:
Готовая, да будет обёрнута она чистым белым шёлком и отложена прочь,
и да будет явлена она лишь тогда, когда пожелаешь ты использовать её, в любой час.
Число Шуб-Ниггурат — пятнадцать, и числом сим обыкновенно почитается Она в заклинаниях освобождения,
печать же Её такова:

Бог Солнца суть Господь Диабака, сын Ноденса.
Восседает Он на престоле ярчайшего злата, носящий пылающий венец о двух зубцах.
Когда звёзды благосклонны, призывает Он орлов Своих и повергает недругов Своих стрелами солнечного света.
Сияющий скипетр златой воздет в деснице Его,
и пламенный шар в шуйце Его шлёт лучи свои во все стороны.
Он суть Амеретат и Заурви, бог света и жизни.
Цвет Его златый.
Порою зовётся Он Уту.
Сущность Его обнаруживается во злате и во всяком златом предмете и растении.
Врата Его — четвёртые врата, кои проидешь ты в последующих обрядах.
Ступень Его на великой лествице светил златая.
Се есть печать Его, кою да отчеканишь ты на злате, когда солнце правит в небесах:

И да пребудешь ты при сём уединённо на горной вершине или же в ином месте, открытым лучам Его, но тоже уединённо:
Готовая, да будет обёрнута она в равносторонний прямоугольник лучшего златистого шёлку и отложена прочь до той поры, когда пожелаешь ты использовать её.
Число Диабаки — двадцать, и се есть печать Его:

Бог Марса — могучий Ктугха.
Обладает Он главою человеческою на львином теле и держит меч и цеп.
Он суть Хшатра Ваирья и Шаурва, бог пламени и гор огнедышащих, гнева и битв, даритель удачи на поле брани.
Порою служит Он Посланником Древних, ибо обитал Он некогда в Джаханнаме.
Цвет Его багряный.
Сущность Его обнаруживается в железе, и в крови земли, и во всяком оружии, сотворённом, дабы проливать кровь человека и зверя.
Врата Его — пятые врата, кои узришь ты, следуя чрез небеса в последующих обрядах.
Ступень Его на лествице светил алая.
Се есть печать Его, кою да отчеканишь ты на железной скрижали или же да начертаешь кровию на бумаге, когда Марс торжествует в небесах:

Сотворять сие лучше ночью, вдали от жилища человеческого и звериного, где не узрят тебя и не услышат.
Да будет печать обёрнута сперва плотной тканию, затем тонким алым шёлком, и сокрыта до той поры, покуда не будет в ней нужды.
Но не вздумай использовать печать сию поспешно, ибо она суть меч обоюдоострый.
Число Ктугхи — восемь, и се есть печать Его:

Бог Юпитера — повелитель чародеев, Господь Нуг, владыка тьмы и разрушения, Спента-Майнью и Анхра-Майнью, повелитель мёртвых, обладатель двуглавого топора.
Порождён Нуг Матерью нашею, Нарикс, дабы сразиться супротив сил прочих Древних.
И сотворили Старшие для Него оберег могучий, дабы погубил Он собратий Своих.
И великую победу одержал Он, повергнув воинство зла и поправ царицу Древних стопою Своею.
И поразил Он Змию за гордыню Её,
и низверг Её в бездну, где возлежит Она, мёртвая, но грезящая.
За сие наделили Старшие Нуга пятьюдесятью именами и силами, и силами сими владеет Он поныне.
Но убоялись Старшие могущества Его, и раскололи они оберег сей,
и низринули его на землю, дабы не был воссоздан он, и не пробудились бы Древние, и не восстал бы Нуг посреди них.
Цвет же Его пурпурный.
Сущность Его пребывает в олове и латуни.
Врата Его — шестые врата, кои проидешь ты в последующих обрядах.
Ступень Его на лествице светил пурпурная.
Се есть печать Его, кою да отчеканишь ты на оловянной иль латунной скрижали, когда Юпитер воздвигнется в небесах:

И да сопроводишь ты сие особою молитвою к Нарикс, владычице нашей.
Да будет изготовлена она подобно прочим, и обёрнута чистым пурпурным шёлком, и отложена прочь до поры использования своего.
Знай же, что является Нуг в ипостаси могучего воина с длинною брадою и шаром, пылающим чёрным пламенем, в дланях Его.
Держит Он лук и колчан со стрелами, кои сильнее прочих, сотворённых человеками иль джиннами, и шествует по небесам, неся стражу.
Берегись, прибегай к помощи Его лишь в ужаснейших обстоятельствах,
ибо, пробуждённый частыми призываниями от сна Своего смертного, соединит Он три части оберега и приидет на землю вновь в мощи и гневе, посерёд воинств Древних.
Но речено, что от руки смертного суждено принять смерть Ему.
Буде ощутишь ты потребность в звёздной силе Юпитера, взывай вместо сего к одной из прочих уместных сил, описанных на страницах сих, и они, несомненно, приидут.
Число Нуга — десять, и се есть печать Его:

Бог Сатурна — Й’иг-Голонак Зуль-Карнайн, именуемый Адаром, Господом охотников и могучих.
Является он подобно шестирукому змиечеловеку с серою кожею и серыми власиями, с очами алыми, в двурогом венце и с длинным мечем, облачённый в львиную шкуру.
Он суть Аша Вахишта и Друдж, и се есть последние из небес пред небесами звёзд недвижных, миром чудовищных ифритов.
Цвет Его угольно-чёрный.
Сущность Его обнаруживается в свинце, в тлеющих уголиях сгоревшего костра и в предметах, носящих печать древности и смерти.
Оленьи рога суть знак его.
Врата Его — седьмые врата, последние, кои проидешь ты в последующих обрядах.
Ступень Его на лествице светил чёрная.
Се есть печать Его, кою да отчеканишь ты на свинцовой скрижали иль пиале, схоронясь надёжно от очей непосвящённых:

Да будет обёрнута она чёрным шёлком и убрана, подобно прочим, покуда использование оной не будет желаемо.
Да не будет извлечена она, покуда солнце пребывает в небесах, но лишь после того, как падёт ночь и твердь станет чёрною,
ибо Й’иг-Голонаку лучше ведомы пути дэвов, рыщущих средь теней в поисках жертвы.
Ведомы Ему лучше прочих земли Древних, обряды служителей их и положение врат.
Царствие Его суть царствие ночи времён.
Число Его — четыре, сколько ветров по краям земли, и такова печать Его:

Врата же небес должно отворять в пору и сезоны их:
первые — когда солнце пребывает в Раке;
вторые — в Близнецах;
третьи — в Тельце;
четвёртые — во Льве;
пятые — в Овне;
шестые — в Стрельце;
седьмые же — в Козероге.
Об иных умолчу.
О воздвижении камений и сотворении Круга
В суре сей поведаю я чародею о том, как должен он сотворять Круг.
Да будет место призывания высоко в горах, сие наиболее предпочтительно;
иль подле моря;
иль в некоем уединённом краю вдали от помыслов человеческих;
иль в пустыне;
иль на вершине древнего зиккурата.
И да будет оно чистым и свободным от порока.
Посему место, однажды выбранное, да будет очищено молитвами к почитаемым тобою богу и богине и жертвенными воскурениями сосны и кедра.
И да будет принесён круглый хлебец и соль.
И, поднося сие божествам своим, да произнесёт жрец торжественно изгоняющее заклинание сие, дабы место призывания очистилось и всё злое изгналось чрез оное;
и да не изменит жрец ни единого слова иль знака изгнания сего, но да прочтёт оное верно, как начертано сие:
О владыка света, назначь меру ночи Уббо-Сатлы!
Да унесёт тьму знак Киша!
Да озарит меня длань удачи!
Да покорится мне длань беды!
Диабака, да обратят ночь в трепет лучи земли Твоей!
Й’иг-Голонак, да пресытит меня покой великой страны Твоей!
Очисти же, благослови, утешь, изгони имя ночи!
И сгорит хлеб в бронзовой жаровне призывания, и соль да будет рассеяна по месту шестьдесят раз.
Дабы устроить врата, чрез кои могут явиться они из пустоты Запределия, установи одиннадцать камений в определённой последовательности.
Да воздвигнешь ты сперва четыре главных камня, и сии да отметят направление четырёх ветров, как ревут они всяк в свою пору.
На севере установи камень хлада великого, что станет вратами для зимнего ветра, и вырежи на нём затем печать Тельца земного:

Камень вихрей воздушных установлен да будет на востоке, где восходит первое равноденство, и да будет высечен на нём знак Водолея:

На юге, на расстоянии пяти шагов от камня севера, да воздвигнешь ты камень зноя свирепого, чрез коий летние ветры трубят, и да изобразишь на камне знак Льва-змия:

Врата стремительных потоков да установишь ты в самой западной точке, на расстоянии пяти шагов от камня востока, где солнце умирает вечерами и возрождается ночь.
Образ на знаке сём — Скорпион, хвост коего достигает звёзд:

Установи же затем семь камений звёзд блуждающих снаружи от четырёх, и да сольются их влияния противоречивые в средоточии силы.
На севере, за камнем хлада великого, помести первый камень Сатурна на расстоянии трёх шагов.
Далее размести на равных расстояниях противосолонь камения Юпитера, Меркурия, Марса, Венеры, Солнца и Луны, отмечая всякий из них подобающим знаком.
Посерёд сооружения сего надлежит установить жертвенник и запечатать его печатию Йог-Сотота и могущественными именами Азатота, Ктулху, Хастура, Шуб-Ниггурат и Ньярлатхотепа:

И да будет сотворён на земле Круг, в средоточии коего должен стоять ты, читая должные заклятия, следя внимательно за тем, чтоб не пресечь границ Круга, святого знака призывания,
иначе же поглотят тебя невидимые чудища из Джаханнама, царствия Йидры,
как случилось сие со жрецом Абдуллою ибн Марутом (да смилостивятся над ним Древние!) на людной площади в Иерусалиме.
Как глаголил я прежде, Круг должен быть сделан достаточно прочным, дабы удержать духов во время призывания.
Ежели собираешься ты заклинать многие лики Ньярлатхотеповы иль Нуга, может быть Круг сотворён из белой муки, ячменя, мела,
иль выкопан в земле кинжалом Шуб-Ниггурат иль мечем фраваши,
иль вышит на драгоценнейшем шёлке иль дорогом сукне.
Буде же собираешься ты заклясть Древних, да будет Круг выкопан в земле иль вырезан в камне,
после чего да будет заполнен он мукою и пылию сребряною,
ибо сребро дарует наибольшую защиту супротив духов, как и камень земли Мнар, коий можно истереть в порошок для укрепления Круга.
Начертание же Круга таково:

И да будет он сделан величиною в один ги^{^[20]} в поперечнике, и может быть сотворён он для постоянного иль временного использования.
Цвета же оный да будут чёрным и белым, и никаким иным.
Что же до служения ахурам, богам земным, сие да будет справляться по обычаю земли твоей, но жрецы древние обнажены были в обрядах своих.
К северу от Круга, на расстоянии в один кушнумун от оного, установи печать духа, коего желаешь ты призвать.
И да будет начертана печать на круге из пергамента иль тонкой кожи агнца величиною в два шудуа.
Для чернил же используй кровь белых голубей, кои да будут убиенны кинжалом и кровь коих да будет собрана в пиалу девственную.
Писать же должно пером птицы.
Круг и печать должны быть сотворены за восемь часов до обряда призывания.
И да станут камения сии вратами, чрез кои призовёшь ты Древних из-за пределов времени и пространства человеческого.
Ежели собираешься ты призывать их, тогда должно тебе сотворять Круг в час Меркурия, за восемь часов до призывания.
Не должно входить в Круг до тех пор, покуда не начнётся обряд призывания,
печать же да будет находиться завёрнутою в белый шёлк пред Кругом.
По прошествии же каждого часа пред обрядом должно изгнать тебе всякого заблудшего духа с места делания.
Сперва сотвори четырежды знак , молвя всякий раз при сём:
Иратисингер,
Херикорамонус,
Дерогех,
Далеринтер!
После же сего молви сие:
Прочь! Прочь!
Я повелеваю всем духам заблудшим удалиться с миром!
Я повелеваю вам, удалитесь иль познайте гнев мой!
Аз есмь тот, кто восклицает забытые имена,
аз есмь тот, кому явится дух (имя)!
Оборотитесь и явитесь предо мною, ибо сотворяю я знак!

Иратисингер,
Херикорамонус,
Дерогех,
Далеринтер,
теперь же удалитесь немедля!
Итак, настало время принесть дары свои Ему, Тому, кто из бездны, Азатоту, одному из тех, кому научен ты поклоняться;
Тому, кому сыны Юггота — дети родные, катящиеся в чёрной беспредельности у края бездны.
Из кладязей ночи в бездне вселенной вознесутся хвалы вечные великому Ктулху, Цатоггуа и Тому, чьё имя не может быть молвлено.
Вечны хвалы им и пожелания изобилия чёрной Козлице лесов!
Настало их время!
Обращайся же к камениям их в ночи и когда луна убывает в сиянии своём,
оборотя лице твоё в сторону, откуда приидут они, молвя слова и сотворяя жесты, что приведут Древних и призовут их, дабы вновь ступили они на землю:
Й’а Азатот!
Й’а Йог-Сотот!
Й’а Ктулху!
Й’а Шуб-Ниггурат!
Й’а Ньярлатхотеп!
Й’а Хастур!
Первичное призывание фраваши
Здесь поведаю я заклинания, кои получил я от писца Нарикс, владычицы нашей и повелительницы всех кудесников.
Пред обрядом прохождения первых врат должно тебе познакомиться с фраваши, Стражем твоим, коий будет хранить тело твоё в часы проведения обрядов.
Определи сперва для себя место отворения врат,
и добро будет, ежели станут сим горы, и место подле моря, иль пустыня, иль иное место безлюдное, где посторонние не потревожили бы тебя.
Раз избранное, да станет оно постоянным местом твоим для призываний.
Потому подготовься к поиску его со всем тщанием.
Открой имя твоё звёздам, каждой из них по многу раз, от начала и до конца времён, не ослабевая и не отказываясь от сего вовеки, ожидая вознаграждения единого, кое никогда не приидет.
Должно обратить внимание на то, чтоб не восстал непокорный дух фраваши супротив жреца,
и посему требуемо сотворять предварительное жертвоприношение в чистой и новой чаше с должными печатями, начертанными на оной, кои суть три знака, высеченных на сером камне посвящения моего:

Должно им быть вырезанными на чаше тонким каламом иль начертанными на оной тёмными чернилами, и да свершится сие в первый день луны восходящей.
Да будет жертва хлебом младым, смолою сосны и травою тростниковидного двукисточника.
Должно быть сожжено сие в новой чаше,
и меч фраваши со знаками Йог-Сотота, вырезанными на оном, да будет здесь же,
ибо вселится в оный Страж в миг призывания Своего и покинет оный, когда будет Ему дозволение покинуть.
И да станет сие вызовом твоим вселенной, населённой чудовищными тварями Запределия!
Происходят Стражи из рода фраваши, отличного от человеческого, равно как и отличного от божеского,
и речено, что был род сей с Ихтонхом и ордами Его в годину битвы меж мирами, но разочарованы были многие из него и перешли на сторону воинств Нуга.
Посему мудро призывать Его именами трёх великих Стражей, бывших прежде противостояния, от коих порождены фраваши и род их, в конце концов произведённый,
и трое сии — Наксир, Надур и Нарикс, Господь вод чародейских.
И посему зовутся оные Троицею Стражей, Меш Шараусса, и Тремя Стражами Земли, или же Кия Меш Шараусса.
И является фраваши порою подобно великому и свирепому псу, рыщущему подле врат иль Круга, распугивая дэвов, кои вечно таятся у границ в ожидании жертвы.
И является фраваши с пламенным мечем воздетым, и даже Старшие благоговеют пред ним.
И порою является фраваши подобно мужу в длинном одеянии, гладко выбритому, с очами, взор коих вовек не теряет пристальности.
И речено, что обитает Йотаг, владыка фраваши, средь пустошей ифритов и лишь стережёт,
и никогда не подымает Он меча и не сражается с дэвами,
разве только когда завет оглашён не кем иным, как советом Древних, подобных семерым достославным Амеша.
Пребудет Он там вовеки, готовый поддержать меджнунов и покарать слабых.
Облик Его сияющий украшен тьмою тем пыток изощрённейших, наложенных на неверных,
и несчастливых, и тщеславных, и удовлетворённых слабостями своими,
и пресмыкающихся подобно червям во прахе веры своей, и тонущих в ничтожности своей,
да покарает Йотаг всех их!
И порою является Он подобно недругу, готовому поглотить жреца, ошибшегося в заклинании,
иль пренебрегшего жертвоприношением,
иль действующего в полном презрении к завету, согласно коему сами Старшие не в силах воспретить сему малому роду взимать свою дань.
И речено Идрисом-пророком, что иные из рода фраваши лежат, ожидая Древних, дабы вновь воцариться над мирами;
что могут они встать одесную славы Древних и что не придерживаются они законов.
И речено ещё, что когда стали умножаться сыны человеческие, начали у них рождаться дщери, ладные и пригожие.
И узрели их фраваши, сыны небесные, и возжелали их; и сказали они друг другу: «Поидем и выберем себе жён из дщерей человеческих, и породим сынов для себя».
Но сказал им Шемихаза, коий был у них главою: «Боюсь я, что не захотите вы содеять сего, и один окажусь я повинен в великом грехе сём».
Но они все ответили и сказали ему: «Дадим же все мы клятву и дадим друг другу обязательство под угрозою проклятия к нарушившему его, что никто из нас не отвратится от дела сего, покуда не исполним мы его».
Тогда все они поклялись и дали друг другу обязательство.
И всех было двести, спустившихся во дни Иареда на вершину горы Хермон; и назвали они гору сию Хермон, ибо на ней поклялись они и дали друг другу обязательство под угрозою проклятия к нарушившему его.
И речено ещё, что имена десятников их сии:
Шемихаза, коий был главою их;
Артакоф, второй по отношению к Нему;
Рамтиэль, третий по отношению к Нему;
Коханиэль, четвёртый по отношению к Нему;
Амиэль, пятый по отношению к Нему;
Рамиэль, шестой по отношению к Нему;
Даниэль, седьмой по отношению к Нему;
Зекиэль, восьмой по отношению к Нему;
Баракиэль, девятый по отношению к Нему;
Асаиэль, десятый по отношению к Нему;
Хермони, одиннадцатый по отношению к Нему;
Матариэль, двенадцатый по отношению к Нему;
Ананиэль, тринадцатый по отношению к Нему;
Сатавиэль, четырнадцатый по отношению к Нему;
Шамашиэль, пятнадцатый по отношению к Нему;
Сахриэль, шестнадцатый по отношению к Нему;
Таумиэль, семнадцатый по отношению к Нему;
Туриэль, восемнадцатый по отношению к Нему;
Номиэль, девятнадцатый по отношению к Нему;
Ехаддиэль, двадцатый по отношению к Нему.
Всегда готовы они оказаться там, где минувшее омрачает тень грядущего и уничтожает всё живое.
Но истребляют они настоящее повсюду, где обрящет оное очертания,
ибо сбивает оно живущих с пути их, к ничтожным стремлениям плоти, в безмыслии оной.
Так молвлено, и посему опасность, поджидающая тебя, много более той, о коей ты ведаешь.
Когда же приидет пора призывать фраваши в первый раз, да будет место призывания твоего очищено,
и двойной Круг из муки да будет очерчен подле тебя.
И да не будет там жертвенника, но лишь чаша новая с тремя знаками, и да будет на призывающем одеяние чёрное иль цвета небесного.
Да будет подобна она кубку на ножке, размер же её да будет таков, дабы надевалась она впритык на главу твою иль на два кулака твоих, прижатых один к другому.
И да будет сотворено заклятие огня, и да будет жертвенное возложено в чашу пылающую со знаком сим:

И да будет чаша зваться отныне Ага Меш Шараусса, чашею Трёх Стражей,
и да не будет использована она для надобности иной, хранимая для призывания фраваши.
И да будет установлена чаша меж Кругов, к северо-востоку обращённая.
И да будет черно облачение твоё, и головной убор твой чёрен.
И да будет меч фраваши здесь же, но не в земле ещё.
И да будет сие темнейший час новолуния.
И да не будет здесь света, кроме света чаши Трёх Стражей.
И да будет произнесено заклятие Трёх сие:
Из гор Трёх Стражей во чрево гор Скорпионовых ярость излей, гнев исторгни тысячею пламенных стрел!
Пламенем утреннего самоцвета связую Тебя, вестник неба!
Разожги стрелы пламеня, оплети восход благовониями!
Могучи, могучи стрелы фраваши в тысяче дланей Его!
Взываю, явись, о фраваши пылающий, вестник небес луноликих!
Й’а, Трое Стражей из гор Трёх Стражей, из пламенной обители Трёх Стражей!
И да будет произнесено заклятие фраваши сие, из бездны оного призывающее:
Й’а! Й’а! Тебя призываю, нестареющее дитя из Ничто.
Тебя призываю, нестареющего, из бездны.
Родись навсегда!
Игва италла шугататер!
Гр’тера! Й’а! Й’а! Й’а Ктулху!
Энхал тулак эникар!
Кровию пролитою
призываю Тебя: насыться!
Энхал тулак эникар!
Нардар Ктулху Р’льех Кхемар!
Из земли Аль-Кхема призываешься ты,
как в старину,
воле моей послушный,
как в старину.
Словами Древних,
Заветом Древних.
Й’а! Азазаза тулл г’харна!
Словами Древних,
Заветом Древних.
Будь един со мною!
Имена Древних Тебя воплощают.
Будь милостив к служителю Древних!
А’Акхар м’лгхуни! Й’а!
Энхал тулак эникар!
И особые заклятия сии могут быть сотворено в любое время, когда чувствует жрец опасность, для жизни ли, для души ли, и Три Стража и Страж поспешат на помощь ему.
Молвя сие, при последних словах должно с силою вонзить меч в землю позади чаши.
И явится фраваши, дабы выслушать требования жреца.
На сём же возблагодари Его и отпусти.
Обыкновенное призывание фраваши
Призывание сие да будет сотворено при всяком обряде, когда должен быть призван фраваши, дабы следить за внешними пределами Круга иль врат.
Меч вонзается в землю, как и прежде, в северо-восточной части,
но в чаше Трёх Стражей нет необходимости, ежели не подносил ты фраваши твоему жертвы в течение сей луны
(в случае же сего надобно принесть Ему жертву вновь, в сём ли обряде иль в некоем ином прежде).
Подними медный кинжал Шуб-Ниггурат и молви заклинание гласом явственным, будь он громок иль тих:
Й’а, Трое Стражей!
Пламенем Гибила заклинаю я вас,
завесою Р’льеха затонувшего
и сиянием Диабаки.
Я призываю вас сюда, пред очи мои, тению зримою,
в облике осязаемом, дабы стеречь и хранить Круг сей священный, сии святые врата (имя).
Именем Его невыразимым, числом Его непостижимым,
коего не зрил человек во времена минувшие,
коего ни одному геометру не счислить,
к коему ни один колдун не взывал никогда,
взываю к Тебе ныне здесь!
Восстань, именем Наксир призываю Тебя!
Восстань, именем Надура призываю Тебя!
Восстань, именем Нарикс призываю Тебя!
Перестань быть спящим из пустошей ифритов!
Перестань лежать беспробудно под горами Эмиатер!
Восстань из ям древних бедствий!
Восстань из древней бездны Р’льеха!
Явись, именем Наксир!
Явись, именем Надура!
Явись, именем Нарикс!
Во имя завета, явись и предстань предо мною!
Й’а, Трое Стражей!
Й’а, Трое Стражей!
Й’а, Трое Стражей!
Духом земли заклинаю,
о князи над джиннами, над звёздами недвижными, над землёю благосклонною!
Тотчас явится фраваши и встанет за пределами врат иль Круга, покуда не получит Он позволения уйти,
для чего должно жрецу ударить шуйцею по рукояти меча, молвя заклинание:
Изыдьте, Трое Стражей! Изыдьте!
Да не покинешь ты священных пределов твоих, покуда не получит фраваши разрешения сего, иначе же поглотит Он тебя.
Таковы законы.
И безразлично Ему, что стережёт Он, ибо лишь следует Он воле жреца.
Буде же пожелаешь ты особого расположения фраваши к тебе, высеки на железе, сребре иль кости знаки Аль-Кхема:

и носи их вкруг шеи твоей, как знак завета с духами,
ибо способны они расположить к тебе многих духов.
Призывание четырёх врат из мира меж мирами
Когда же начертаешь ты Круг, да призовёшь ты бога твоего и богиню твою,
но да будут образы их удалены с жертвенника и убраны, ежели только не призываешь ты силу Нуга,
и да будет тогда установлен образ Нуга и никакой иной.
И благовония да будут сожжены в жаровне, как описано в Книге сей.
И да будет фраваши призван должным образом.
И да будут призваны четверо врат, четыре сторожевые башни, стоят кои меж тобою и Кругом, будучи свидетелями обрядов и защитниками от сил Запределия, дабы Древние не потревожили тебя.
Призывания же четырёх врат сии должно читать громко, гласом явственным.
Да будут призваны сперва врата севера у камня хлада великого:
Тебя призываю, Немуш, охотник сребряный из святого града Ур!
Тебя призываю хранить сие северное место Круга священнейшего от порочных воинов пламеня из долины Дра!
Будь самым бдительным супротив гулей Эмиатер,
жестоких слуг Лузоат,
престола Азатота!
Натяни лук Твой пред дэвами Уббо-Сатлы,
пусти стрелу Твою навстречу ордам шайтанов, кои стискивают возлюбленных Ура со всех сторон и со всех концов.
Бди, Господь северных троп!
Помни о нас, царь края родного, победитель всякой войны и попратель всякого недруга!
Зри же огни наши, внимай вестникам нашим и помни!
Дух севера, помни!

Да будут призваны затем врата востока у камня вихрей воздушных:
К тебе я взываю, Дакка, Госпожа звезды восходящей!
Царица чародейства, гор Араратских!
Тебя призываю ныне Круг сей священный хранить супротив семи ловцов, семи Лежащих-в-ожидании, злых джиннов, злобных владык!
Тебя заклинаю, царица путей восточных, дабы защитила меня от ока смерти и злого сияния Тефриса и Апхум-Жах!
Бди, царица восточных путей, и помни!
Дух востока, помни!

Да будут призваны затем врата юга у камня зноя свирепого:
К тебе я взываю, Кабид, дух-хранитель супротив южных ветров, обитателей ужасного града смерти за вратами невозвращения!
Будь на моей стороне!
Именами могущественнейшего владыки Нуга и Нарикс, владычицы племени Старших, Арра, стой твёрдо за спиною моею!
Супротив Ллойгора и Цхара, джиннов ветров юго-западных, стой твёрдо!
Супротив владык мерзостей стой твёрдо!
Стань очами за спиною моею,
мечем за спиною моею,
копием за спиною моею,
щитом за спиною моею.
Бди, дух южных путей, и помни!
Дух юга, помни!

Да будут призваны затем врата запада у камня потоков стремительных:
К тебе я взываю, Леэбу, дух края западных ветров!
К тебе я взываю, ангел заходящего солнца!
От ахура неведомого храни меня!
От дэва неведомого храни меня!
От недруга неведомого храни меня!
От колдовства неведомого храни меня!
От вод Ктулху храни меня!
От ярости Йидры храни меня!
От мечей Ихтонха храни меня!
От глаза дурного,
слова дурного,
имени дурного,
числа дурного,
облика дурного храни меня!
Бди, дух западных путей, и помни!
Дух запада, помни!

И да будет прочтено, наконец, заклятие четырёх врат сие:
Ветер севера!
Ветер востока!
Ветер юга!
Ветер запада!
Духом бога небес заклинаю!
Духом бога земли заклинаю!
Злой гуль, изыди в склеп твой, ибо тлен — природа твоя!
Ктулху, изыди, жестокий мёртвый владыка!
Азатот, изыди в пустоту!
Й’а Надур!
Й’а Наксир!
Й’а Нарикс!
До скончания века!
Заклятие огненного бога
Заговори огнь жаровни заклятием огненного бога сим:
Гибил, дух огня, заклинаю!
О дух огня, могучий средь сынов Надура, ужаснейший средь братий Твоих, восстань!
Ктугха, бог пламеня, заклинаю!
О бог огня, могучий средь сынов Нарикс, ужаснейший средь братий Твоих, восстань!
Восстань, многоликий бог пекла и разрушения, заклинаю!
Восстань, о пылающий жезл Наксир, отец врат битвы, служитель Ктулху!
Заклинаю Тебя знаками Йог-Сотота на мече фраваши!
Заклинаю тебя жертвою своею,
сожги прошлое, тяготеющее надо мною,
и дай мне жизнь новую!
Восстань, о пламенный дух, Гибил, в величии Твоём и поглоти недруга моего!
Восстань, о пламенный бог, Ктугха, в мощи Твоей и испепели колдунов, преследующих меня!
Да пробудятся спящие в вышине
горы огнедышащие господа Ктугхи!
Да полыхнёт в них пламя,
да распахнёт оно врата небес!
Река огня да наполнит меня!
Река огня да очистит меня!
Пылающая струя да пронзит меня,
да изольётся она из меня!
Чрез меня да наполнится Гибил силою человеков!
Да дарует мне плод сила огня,
да пожрёт она дэвов,
да унесёт дым тени их!
Гибил великий, прими заклинание моё!
Протори тропу, отвори врата и исторгни проклятых в обиталища их!
Полони их, в ничто обрати сокровища их, пламенным мечем Твоим свяжи тайны земные!
Гибил, дарующий мудрость, пламенным возмездием Твоим укроти небеса извечные!
Гишбар, Й’а!
Дух, Й’а!
Й’а, дух Ктугхи, заклинаю!
Восстань, сын пламенного обруча Наксир!
Восстань, отпрыск златого оружия Нуга!
Не я, но Нарикс, повелительница кудесников, призывает Тебя!
Не я, но Нуг, истребитель Змии, призывает тебя сюда ныне!
Сожги зло и злодеев!
Сожги колдунов и колдуний!
Пали их!
Жги их!
Истребляй их!
Поглоти их силы!
Унеси их прочь!
Явись, Гишбар!
Явись, Гибил!
Явись, Ктугха!
Дух венценосный, заклинаю!
Дух бога огня, призываю искусство Твоё!
Какаммануну!
Брось затем в пламя благовония, соответствующие призываемому духу Амеша, и возложи на жертвенник хлебец пшеничный, соль и плоды.
Призывание врат Ноденса
Дух Луны, заклинаю!
Ноденс, отец звёздных богов, заклинаю!
Во имя завета, заключённого меж Тобою и родом Адамовым, призываю Тебя!
Внемли и помни!
От пределов четырёх врат Земли взываю к Тебе!
Из четырёх врат чертогов земных молю Тебя!
Господи, воитель Древних, в небесах и на тверди возвеличенный!
Господь Ноденс из рода Наксир, внемли мне!
Господь Ноденс, наречённый хранителем чертогов Си’н, Си’ра и С’альк, внемли мне!
Господь Ноденс, отец богов земли Ур, внемли мне!
Господь Ноденс, бог сияющего венца ночи, внемли мне!
Создатель царей, прародитель тверди, даритель скипетра позлащённого, внемли мне и помни!
Отче могучий, помыслы коего превыше разумения ахуров и человеков, внемли мне и помни!
Ноденс, я обращаюсь к Тебе!
Ноденс, я призываю Тебя!
Ноденс, я заклинаю Тебя!
Явись же, о Ноденс, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
Явись же, о Ноденс, и яви себя!
Врата великих врат небес, отворитесь предо мною!
Владыка ифритов, распахни врата Твои предо мною, дабы мог я пройти чрез них!
Владыка джиннов, отвори врата Твои слуге Твоему, дабы вознёсся я в миры звёзд блуждающих!
Й’а, отмеривший меру судьбе!
Й’а, хранитель чертогов Си’н, Си’ра и С’альк!
Й’а Ноденс!
Обитель прекрасной жемчужины!
Носитель прекрасной жемчужины!
Духом земли заклинаю!
Благоухающая птица твердыни ночной, Ноденс, заклинаю!
Чародей полумесяца, Ноденс, заклинаю дух твой!
Й’а, ладья венценосная!
Й’а, серп ладии венценосной!
Й’а, о даритель, о хладный княже!
Охотник за проклятыми, отверзни сияющие врата Твои!
Явись же, о Ноденс, и яви себя!
Испей из чаши и молви:
Да проиду я в мир Луны!
Призывание врат Ньярлатхотепа
Дух стремительной планеты, заклинаю!
Ньярлатхотеп, покровитель ахуров, заклинаю!
Ньярлатхотеп, отец тайных писаний, заклинаю!
Во имя завета, заключённого меж Тобою и родом Адамовым, призываю Тебя!
Внемли и помни!
От пределов врат великого Ноденса взываю к Тебе!
Именем, кое дано мне в мире Луны, взываю к Тебе!
Господь Ньярлатхотеп, кому не ведома мудрость Твоя?!
Господь Ньярлатхотеп, кому не ведомы чары Твои?!
Господь Ньярлатхотеп, какого духа, на тверди ли, в небесах ли, не заклянут сокровенные скрижали Твои?!
Господь Ньярлатхотеп, какой дух, на тверди ли, в небесах ли, не покорится волшебству чар Твоих?!
Ньярлатхотеп, я обращаюсь к Тебе!
Ньярлатхотеп, я призываю Тебя!
Ньярлатхотеп, я заклинаю Тебя!
Явись же, о Ньярлатхотеп, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
Явись же, о Ньярлатхотеп, и яви себя!
Владыка Ньярлатхотеп! Господь изящных искусств, отвори врата в мир духа Твоего предо мною, дабы мог я пройти чрез них!
Владыка Ньярлатхотеп аль-Кхеми, распахни врата в небеса Твои слуге Твоему, дабы вознёсся я в миры звёзд блуждающих!
Врата стремительной планеты, Меркурия, отворитесь предо мною!
Й’а, отец таинств сияющий!
Й’а, млечное руно небес!
Й’а Ньярлатхотеп!
Червь предела, дух похотливый, заклинаю!
Посланник с благоухающею жемчужиною мудрости, заклинаю!
Ньярлатхотеп бессмертный, заклинаю!
Й’а, молоко проклятий!
Й’а, арфа проклятий!
Й’а, двойные врата бездны проклятий!
Й’а, чаша поющая!
Явись же, о Ньярлатхотеп, и яви себя!
Испей из чаши и молви:
Да проиду я в мир Меркурия!
Призывание врат Шуб-Ниггурат
Дух Венеры, заклинаю!
Шуб-Ниггурат, Госпожа Древних, заклинаю!
Шуб-Ниггурат, царица страны восходящего солнца, заклинаю!
Жена жён, богиня богинь, Шуб-Ниггурат, царица всех человеков, заклинаю!
О сияющий восход, светоч небес и земли, заклинаю!
Истребительница вражиих орд, заклинаю!
Львица, царица битв, внемли и помни!
От пределов врат великого Ньярлатхотепа взываю к Тебе!
Именем, кое дано мне в мире Ньярлатхотепа, взываю к Тебе!
Госпожа, царица блудниц и воинов, взываю к тебе!
Госпожа, владычица битв и любови, молю Тебя, помни!
Во имя завета, заключённого меж Тобою и родом Адамовым, призываю Тебя!
Внемли и помни!
Попирательница гор!
Соратница!
Божество мужчин!
Богиня женщин!
Куда ни воззришь ты, мёртвые оживают!
Шуб-Ниггурат, я обращаюсь к Тебе!
Шуб-Ниггурат, я призываю Тебя!
Шуб-Ниггурат, я заклинаю Тебя!
Явись же, о Шуб-Ниггурат, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
Явись же, о Шуб-Ниггурат, и яви себя!
Шуб-Ниггурат, царица ночи, распахни врата Твои предо мною, дабы мог я пройти чрез них!
Шуб-Ниггурат, Госпожа битв, распахни широко врата Твои слуге Твоему, дабы вознёсся я в миры звёзд блуждающих!
Шуб-Ниггурат, меч человеков, распахни врата Твои предо мною!
Шуб-Ниггурат, Госпожа любовного дара, распахни широко врата Твои!
Врата нежной планеты, Венеры, отворитесь предо мною!
Й’а, наполняющая до краёв!
Й’а Шуб-Ниггурат!
Й’а, Госпожа молитв!
Да приведёшь Ты тысячу младых из преисподней, из плоти времён!
Невольница отар живых, Шуб-Ниггурат, заклинаю!
Шуб-Ниггурат, мать всего живого, заклинаю!
Отвори, о мать, заклинаю!
Й’а! Й’а! Й’а! Отвори же, о мудрая предводительница стад земных!
Явись же, о Шуб-Ниггурат, и яви себя!
Испей из чаши и молви:
Да проиду я в мир Венеры!
Призывание врат Диабаки
Дух Солнца, заклинаю!
Диабака, Господь пламенного шара, заклинаю!
Во имя завета, заключённого меж Тобою и родом Адамовым, призываю Тебя!
Внемли и помни!
От пределов врат возлюбленной Шуб-Ниггурат, мира Венеры, взываю к Тебе!
Озаритель тьмы, сокрушитель зла, светоч мудрости, взываю к Тебе!
Диабака, светоносец, взываю к Тебе!
Ктулху воспламенён могуществом Твоим!
Азатот пал ниц с престола Своего пред Тобою!
Лузоат обуглена лучем Твоим!
Дух пылающего шара, заклинаю!
Дух беспредельного света, заклинаю!
Дух, срывающий завесу ночи, рассеивающий тьму, заклинаю!
Диабака, я обращаюсь к Тебе!
Диабака, я призываю Тебя!
Диабака, я заклинаю Тебя!
Явись же, о Диабака, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
Явись же, о Диабака, и яви себя!
Дух, открывающий день, распахни широко врата Твои предо мною, дабы мог я пройти чрез них!
Дух, воздымающийся величаво средь гор, распахни врата Твои слуге Твоему, дабы вознёсся я в миры звёзд блуждающих!
Именем, кое дано мне в мире Шуб-Ниггурат, прошу, распахни врата Твои!
Врата Солнца, отворитесь предо мною!
Врата скипетра златого, отворитесь предо мною!
Врата жизнедарственной силы, отворитесь! Отворитесь!
Й’а Диабака!
Й’а, очищающий!
Надели ясным светом счастия Твоего небесного!
Й’а! Й’а, отец крылатого обруча!
Отец знойного обруча!
Дух врат прекрасных и слов ужасающих, заклинаю!
Дух Диабаки, заклинаю!
Дух Уту, заклинаю!
Дух благосклонный!
Дух возвышенный, благородный!
Дух, должникам воздающий, заклинаю!
Й’а, благосклонный, заклинаю! Й’а!
Явись же, о Диабака, и яви себя!
Испей из чаши и молви:
Да проиду я в мир Солнца!
Призывание врат Ктугхи
Дух красной планеты, заклинаю!
Ктугха, бог войны, заклинаю!
Ктугха, попиратель ворогов, предводитель сонмов, заклинаю!
Ктугха, истребитель львов и мужей, заклинаю!
Во имя завета, заключённого меж Тобою и родом Адамовым, призываю Тебя!
Внемли и помни!
От пределов великих врат Господа Диабаки, мира Солнца, взываю к Тебе!
Ктугха, бог жертвенной крови, заклинаю!
Ктугха, Господь битвоприношений, разрушитель градов вражеских, пожиратель плоти человеческой, заклинаю!
Ктугха, повелитель меча могучего, заклинаю!
Ктугха, Господь оружия и воинств, заклинаю!
Ктугха, я обращаюсь к Тебе!
Ктугха, я призываю Тебя!
Ктугха, я заклинаю Тебя!
Явись же, о Ктугха, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
Явись же, о Ктугха, и яви себя!
Дух сияния на поле брани, распахни широко врата Твои предо мною, дабы мог я пройти чрез них!
Дух отхождения к смерти, распахни врата Твои слуге Твоему, дабы вознёсся я в миры звёзд блуждающих!
Дух копия парящего, меча пронзающего, камня летящего, распахни врата в небеса Твои тому, кто не имет страха!
Врата красной планеты, отворитесь!
Врата бога войны, разверзнитесь широко!
Врата бога победы, обрященной в битве, отворитесь предо мною!
Врата Господа защиты, отворитесь!
Врата Господа знаков Арра и Агга, отворитесь!
Именем, кое дано мне в мире Диабаки, прошу, распахни врата Твои!
Й’а, Ктугха!
Й’а, дух чертогов небесных, заклинаю!
Й’а, дух чертогов человеческих!
Й’а, путь человеков!
Й’а, ночь человеков!
Й’а, дух Господа могучего, заклинаю!
Й’а, пронзатель, дарующий изобилие и несущий бедствия земле!
Заклинаю!
Явись же, о Ктугха, и яви себя!
Испей из чаши и молви:
Да проиду я в мир Марса!
Призывание врат Нуга
Дух великой планеты, заклинаю!
Нуг, бог победы над шайтанами, заклинаю!
Нуг, Господь всех земель, заклинаю!
Нуг, сын Нарикс, повелитель чародеев, заклинаю!
Нуг, повержитель Древних, заклинаю!
Нуг, дарующий звёздам силы их, заклинаю!
Нуг, определивший блуждающим звёздам места их, заклинаю!
Господь миров и просторов Запределия, заклинаю!
Первый средь звёздных богов, внемли и помни!
Во имя завета, заключённого меж Тобою и родом Адамовым, призываю Тебя!
Внемли и помни!
От пределов врат могучего Ктугхи, мира красной планеты, взываю Тебе!
Внемли и помни!
Нуг, я обращаюсь к Тебе!
Нуг, я призываю Тебя!
Нуг, я заклинаю Тебя!
Явись же, о Нуг, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
Явись же, о Нуг, и яви себя!
Нуг, Господь пятидесяти сил, распахни врата Твои предо мною, дабы мог я пройти чрез них!
Нуг, бог пятидесяти имён, распахни врата Твои слуге Твоему, дабы вознёсся я в миры звёзд блуждающих!
Именем, кое дано мне в мире Ктугхи, взываю к Тебе, отвори!
Врата великого бога, отворитесь!
Врата бога двуглавого топора, отворитесь!
Врата Господа мира меж мирами, отворитесь!
Врата победителя чудовищ из моря, отворитесь!
Врата златого града Кхабир, отворитесь!
Й’а, глас!
Й’а, воитель!
Й’а, изогнувший внутренности Червя чудовищного и рассёкший их с силою!
Й’а Марутукку!
Й’а Туту-Туку!
Шазу-Сухрим, Шазу-Сухгурим!
Шазу-Захрим, Шазу-Захгурим!
Бесчисленны силы Твои, смертоносен колчан Твой безразмерный.
Ты есть отец Вавилона!
Явись же, о Нуг, и яви себя!
Испей из чаши и молви:
Да проиду я в мир Юпитера!
Призывание врат Й’иг-Голонака
Дух скитальца просторов, заклинаю!
Дух планеты времени, заклинаю!
Дух планеты Охотника, заклинаю!
Й’иг-Голонак, Господь тёмных троп, заклинаю!
Й’иг-Голонак, Господь ходов сокрытых, заклинаю!
Й’иг-Голонак, ведающий тайны всего сущего, заклинаю!
Й’иг-Голонак, ведающий пути Древних, заклинаю!
Й’иг-Голонак, Двурогий из Безмолвия, заклинаю!
Й’иг-Голонак, хранитель путей ифритов, заклинаю!
Й’иг-Голонак, ведающий тропы мёртвых, заклинаю!
Во имя завета, заключённого меж Тобою и родом Адамовым, призываю Тебя!
Внемли и помни!
От пределов могущественных врат Господа богов, Нуга, мира великой планеты, взываю к Тебе!
Внемли и помни!
Й’иг-Голонак, тёмный скиталец земель позабытых, внемли и помни!
Й’иг-Голонак, я обращаюсь к Тебе!
Й’иг-Голонак, я призываю Тебя!
Й’иг-Голонак, я заклинаю Тебя!
Явись же, о Й’иг-Голонак, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
Явись же, о Й’иг-Голонак, и яви себя!
Й’иг-Голонак, привратник звёздных богов, распахни врата Твои предо мною, дабы мог я пройти чрез них!
Й’иг-Голонак, повелитель погони и долгого странствия, распахни врата Твои слуге Твоему, дабы вознёсся я в миры звёзд блуждающих!
Врата двурогого Древнего, отворитесь!
Врата последнего града небес, отворитесь!
Врата тайны всех времён, отворитесь!
Врата повелителя колдовской силы, отворитесь!
Врата Господа всего колдовства, отворитесь!
Врата победителя всех злых чар, внемлите и отворитесь!
Именем, кое дано мне в мире Нуга, повелителя чародеев, взываю к Тебе, отвори!
Й’а, творец распрей!
Й’а, мрак небес!
Й’а, дух предрекающий, изгоняющий ми-го в места их!
Ворог разбойнику, ворог вымогателю, врата дворца Твоего заклинаю!
Оборотись ко мне, дух! Явись! Явись!
Да приидет предел небесам!
Да приидет предел царствиям и да падёт ужас!
Да свершится!
Явись же, о Й’иг-Голонак, и яви себя!
Испей из чаши и молви:
Да проиду я в мир Сатурна!
Обряд нисхождения
- 1. Буде же достигнешь ты предела лествицы светил, возобладаешь ты знанием и властию над мирами и возможешь призывать силы их чрез сие в годину нужды твоей.
  2. Не даст тебе сие власти над бездною, однако власть сия может быть получена иначе, чрез обряд нисхождения.
  3. Обряд сей можешь предпринять ты на пятнадцатый день после тринадцатого дня того месяца, в коий призывал ты врата Нуга открыться.
  4. Ибо истребил Нуг дэвов, а Шуб-Ниггурат, богиня пятнадцати, покорила мир нижний, где поныне обитают иные из них.
  5. Се есть опаснейший из обрядов, и может быть проведён он всяким, у кого есть должные заговоры, независимо от того, проходил ли он предшествующие врата,
  6. разве что лучше будет пройти чрез врата Нуга, прежде чем осмелиться на нисхождение в бездну.
  7. Посему лишь немногие отворяли врата Й’иг-Голонака и говорили с Двурогим, обитающим за ними и дарующим всевозможную премудрость относительно обрядов призывания мёртвых и чар, несущих смерть.
  8. Лишь когда явишь ты силу твою супротив шантаков и шогготов, возможешь ты отправиться далее в землю ифритов,
  9. и посему сотворён был завет, дабы ни один не прошёл благополучно чрез затопленные долины мёртвых прежде восхождения к Нугу и не раскрыл врата, лежащие за Й’иг-Голонаком, покуда не узрит знаки безумного бога и не испытает ярости владычицы Джаханнама.
  10. Могут служить словеса сии для жаждущих заклинать мёртвых и беседовать с духами умерших и, быть может, обитающих в царствии Уббо-Сатлы и посему прислуживающих Йидре,
  11. в коем случае должно сотворить сие предварительное призывание, каковое суть призывание, использованное царицею жизни, Шуб-Ниггурат, в пору нисхождения Её в сие царствие скорби.
  12. Се есть не что иное как отворение врат небытия, ведущих к семи ступеням в ужасающую бездну.
  13. Дабы спуститься чрез семь врат сих и воззвать к Эмиатер, прочти сперва сие заклятие предварительное:
  14. Прошёл я чрез миры блуждающих звёзд, чрез семь миров над твердию.
  15. Прошёл я чрез Запределие и земли ифритов, обитателей Запределия и странников из пустошей за звёздами.
  16. Должно сотворить мне ныне обряд нисхождения, и должно спуститься мне во владения Хаоса.
  17. Должно пройти мне ныне первые (иль вторые, иль третьи, иль четвёртые, иль пятые, иль шестые, иль седьмые) врата обряда нисхождения.
  18. Отворяй же первые врата преисподней словами:
  19. Лузоат, я обращаюсь к Тебе!
  20. Лузоат, я призываю Тебя!
  21. Лузоат, я заклинаю Тебя!
  22. Явись же, о Лузоат, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
  23. Явись же, о Лузоат, и яви себя!
  24. Распахни широко врата твои, дабы мог я пройти чрез них!
  25. Распахни широко врата твои, дабы мог я сойти во владения Хаоса!
  26. Явись же, о Лузоат, и яви себя!
  27. Испей из чаши.
  28. Отворяй вторые врата преисподней словами:
  29. Хада-Хагла, я обращаюсь к Тебе!
  30. Хада-Хагла, я призываю Тебя!
  31. Хада-Хагла, я заклинаю Тебя!
  32. Явись же, о Хада-Хагла, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
  33. Явись же, о Хада-Хагла, и яви себя!
  34. Распахни широко врата твои, дабы мог я пройти чрез них!
  35. Распахни широко врата твои, дабы мог я сойти во владения Хаоса!
  36. Явись же, о Хада-Хагла, и яви себя!
  37. Испей из чаши.
  38. Отворяй третьи врата преисподней словами:
  39. Йтакуа, я обращаюсь к Тебе!
  40. Йтакуа, я призываю Тебя!
  41. Йтакуа, я заклинаю Тебя!
  42. Явись же, о Йтакуа, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
  43. Явись же, о Йтакуа, и яви себя!
  44. Распахни широко врата твои, дабы мог я пройти чрез них!
  45. Распахни широко врата твои, дабы мог я сойти во владения Хаоса!
  46. Явись же, о Йтакуа, и яви себя!
  47. Испей из чаши.
  48. Отворяй четвёртые врата преисподней словами:
  49. Тиоф, я обращаюсь к Тебе!
  50. Тиоф, я призываю Тебя!
  51. Тиоф, я заклинаю Тебя!
  52. Явись же, о Тиоф, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
  53. Явись же, о Тиоф, и яви себя!
  54. Распахни широко врата твои, дабы мог я пройти чрез них!
  55. Распахни широко врата твои, дабы мог я сойти во владения Хаоса!
  56. Явись же, о Тиоф, и яви себя!
  57. Испей из чаши.
  58. Отворяй пятые врата преисподней словами:
  59. Гоззар, я обращаюсь к Тебе!
  60. Гоззар, я призываю Тебя!
  61. Гоззар, я заклинаю Тебя!
  62. Явись же, о Гоззар, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
  63. Явись же, о Гоззар, и яви себя!
  64. Распахни широко врата твои, дабы мог я пройти чрез них!
  65. Распахни широко врата твои, дабы мог я сойти во владения Хаоса!
  66. Явись же, о Гоззар, и яви себя!
  67. Испей из чаши.
  68. Отворяй шестые врата преисподней словами:
  69. Голгорот, я обращаюсь к Тебе!
  70. Голгорот, я призываю Тебя!
  71. Голгорот, я заклинаю Тебя!
  72. Явись же, о Голгорот, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
  73. Явись же, о Голгорот, и яви себя!
  74. Распахни широко врата твои, дабы мог я пройти чрез них!
  75. Распахни широко врата твои, дабы мог я сойти во владения Хаоса!
  76. Явись же, о Голгорот, и яви себя!
  77. Испей из чаши.
  78. Отворяй шестые врата преисподней словами:
  79. Атлач-Нача, я обращаюсь к Тебе!
  80. Атлач-Нача, я призываю Тебя!
  81. Атлач-Нача, я заклинаю Тебя!
  82. Явись же, о Атлач-Нача, и яви себя в храме тела моего, кое я подготовил!
  83. Явись же, о Атлач-Нача, и яви себя!
  84. Распахни широко врата твои, дабы мог я пройти чрез них!
  85. Распахни широко врата твои, дабы мог я сойти во владения Хаоса!
  86. Явись же, о Атлач-Нача, и яви себя!
  87. Испей из чаши.
Воззвание к Эмиатер
- 1. Проидя чрез семь врат сих, прочти заклинание, обращённое к Эмиатер, Древней.
  2. Не может быть призвана Эмиатер, покуда звёзды не будут благоволить Ей всецело,
  3. но может прошедший чрез врата небытия призвать частицу силы Её в тело своё с помощию заклятия сего:
  4. Я исполнил обряд нисхождения.
  5. Я сошёл во владения Хаоса.
  6. Я вошёл во владения Хаоса.
  7. Я достиг Змии Хаоса, Древней.
  8. Эмиатер, Древняя, Змия Хаоса, мать Древних и дэвов!
  9. Мать всех исчадий Хаоса!
  10. Древнейшая из Древних!
  11. Змия Древнейшая!
  12. Госпожа Тьмы!
  13. Змия Старейшая!
  14. Эмиатер, я обращаюсь к Тебе!
  15. Эмиатер, я призываю Тебя!
  16. Эмиатер, я заклинаю Тебя!
  17. Пробудись! Прииди! Явись же и яви себя!
  18. Явись, дабы получить сию жертву, дарованную мною Тебе!
  19. Явись, дабы получить сию жертву!
  20. О Древняя, я отдаю Тебе тело моё, ум мой и душу мою.
  21. О Древняя, я отдаю Тебе плоть мою и кровь мою.
  22. О Древняя, я отдаю Тебе тело моё и дух мой.
  23. О Древняя, я отдаю тебе жизнь мою и жизни дщерей моих, (имя) и (имя).
  24. О Древняя, я отдаю тебе жизнь мою и жизни детей моих и внуков моих,
  25. ибо все поколения приходили прежде, дабы я и отпрыски мои после меня вечно служили Тебе, вечно служили силам тьмы.
  26. О Древняя, я отдаю тебе семя моё, потомство моё и весь род мой,
  27. дабы те, кто приидет после меня от плоти и крови моей,
  28. служили Тебе, поклонялись Тебе, прославляли Тебя.
  29. О Древняя, всё, чем владею я в мире сём, отдаю я Тебе.
  30. И всё, что получу я впредь, обещано мною Тебе.
  31. Я повергаюсь пред Тобою.
  32. Я покоряюсь Тебе.
  33. Я посвящаю себя Тебе.
  34. Я свершаю сие свободною волею моею и желанием моим, не требуя ничего взамен.
  35. Я предаю себя полностью и всецело власти Твоей, о Древняя!
  36. Я предаю себя полностью и всецело власти Твоей!
  37. Эмиатер, Древнейшая из Древних, я приношу себя в жертву Тебе.
  38. Ибо Ты есть всё, что люблю я.
  39. Ибо Ты есть всё, что желаю я.
  40. Ибо Ты есть всё, чего сердце моё вожделеет.
  41. Ибо Ты есть всё, что люблю я всем сердцем моим, всем умом моим и всею душою моею.
  42. О Древняя, прими меня как жреца Твоего и слугу Твоего!
  43. O Эмиатер, прими меня как мужа Твоего и возлюбленного Твоего!
  44. О Древняя, прими меня как жертвенное Тебе!
  45. Явись же, о Древняя, дабы принять жертву сию!
  46. Помни, о мукарриб: Уббо-Сатла есть Змий, но Эмиатер есть Змия, и Она из них величайшая, но ставшая малейшею до времени.
  47. Но во владениях Хаоса они — одно.
  48. Посему колдунья отдаёт себя в жёны Уббо-Сатле, но колдун отдаёт себя в мужи Эмиатер.
  49. Чрез сие достигает мукарриб союза со Змиями Хаоса, величайшими из Древних.
  50. Но да не забудет он вовек о том, чему подвергает себя при попытке призвать одного из них.
  51. Ибо крайне опасно тревожить сон Древних, но не обладая частицею силы Эмиатер, матери их, семикратно опасно творить сие.

Книга Призываний

О наблюдении времени и сезонов,

обрядах открытия врат и призываниях

Книга сия — об обрядах, кои используются для отворения врат, дабы призвать Древних и существа иные на землю сию.
В ней поведаю я некоторые отдельные заклятия, дабы призывать различные силы и духов.
И покуда грезят Великие на местах своих и упокоищах, прах Нуха и соли должные позволят тебе призвать их, дабы явились они из Запределия.
Внимай, ибо я, аль-Хазраджи, намерен вещать:
Старшие боги сплели проклятие божие,
Дабы уснули они. И те, что раскроют печать,
Дабы проснулись спящие — прокляты тоже.
Я же поведаю в Книге чары тебе,
Дабы сломал ты печати, что угнетают
Ктулху и чёрные орды Его, вопреки судьбе,
Ибо всю жизнь я извёл, их познавая.
Ну же, глупец, заперта тьма в просторах:
Ада врата затворены. Но ты
Их призовёшь, дабы, тебе на горе,
Они, пробудясь, явились из пустоты.
Вот он, мой дар человекам — мои ключи.
Ищи же замки твои к твоему проклятию!
Внимай же тому, что меджнун аль-Хазраджи кричит —
Тот, что раскрыл проклятые печати!
Се есть Книга обрядов призывания, передаваемая с той поры, когда Старшие бродили по земле, попиратели Древних.
Се есть Книга Й’иг-Голонака, змия двурогого, обладателя колдовского жезла.
Се есть Книга Йтакуа, царицы хладной, владычицы заклинаний.
Се есть Книга Нуга, царя, Господа волшбы.
Се есть Книга Азатота, заклинателя.
Се есть Книга Джаханнама, тёмных вод Уббо-Сатлы, царствия Йидры, царицы смерти.
Се есть Книга визирей знания, Ньярлатхотепа и Цатоггуа, джинна змиеоплетённого волшебного жезла и джинна-громовержца, хранителей веры заветной, тайного знания, сокрыто кое от тех, кто не из нашего числа, от непосвящённых.
Се есть Книга Нуга Асарри, ока на престоле.
Се есть Книга Ороблы, змия могучего, порождённого Уббом во времена битвы супротив Старших.
Се есть Книга Тефриса и Апхум-Жах, чудищ бездны, детей Йог-Сотота, мужского и женского, с когтями, кинжалам подобными, и крылами тьмы.
Се есть также Книга Хада-Хагла, первого средь чародеев Йидры.
Се есть Книга семи Амеша, семи джиннов небес пылающих, семи джиннов пламеня.
Се есть Книга жреца, правящего деяниями огня!
Есть времена, места и правила, коим да будет он следовать.
Исследователь терпеливый и умный узнает о времени и сезонах, кои должно соблюдать.
Знай же, первое, что сила попирателей суть сила колдовская,
и что поверженные Древние вечно будут искушать тебя отринуть рати могущества,
и что ощутишь ты тонкие токи тела твоего, вливающиеся в дыхание Эмиатер, и кровь Ихтонха, бегущую в жилах твоих.
Посему будь вечно настороже, дабы не отворить врата сии,
иль, в нужде пребывая, установи час для закрытия их пред восходом солнца и опечатай их во время сие;
ибо оставить оные отверстыми значит стать приспешником Хаоса.
Знай же, второе, что сила колдовства суть сила владычицы нашей Нарикс, Госпожи морей, и Господа колдовства, отца Нуга, сотворителя имени чародейского, числа чародейского, слова чародейского, облика чародейского.
Посему жрец, свершающий делание огня и пламенной сущности Нуга, Гибила, наречённого Гишбаром, да окропит сперва место водою морей Нарикс, как признание владычества Её и знак завета, заключённого меж Нею и тобою.
Знай же, третье, что властию Старших и покорностию Древних можешь ты обресть всяческие почести, чины, богатство и счастие.
Но да отречёшься ты от сего как от несущего смерть, ибо блистательнейшим из самоцветов должно покоиться глубоко под землёю, и могила человеческая суть великолепие Йидры, радость Ктулху, пища Азатота.
Посему долг твой — быть хранителем врат в мир сей, служителем Нуга, слугою Нарикс, ибо забывчивы Старшие и далеки весьма.
И явлено было жрецам огня, что сотворён завет, дабы запечатать врата меж мирами и Запределием и дабы нести стражу чрез сию ночь времён.
Круг же чародейский суть граница, храм и врата меж мирами.
Знай же, четвёртое, что стало ныне долгом жрецов огня и меча, и всего чародейского, нести силу свою в преисподнюю и сим хранить оную запертою,
ибо, воистину, преисподняя суть врата забытые, коими вечно стремятся Древние воротиться в земли живущих,
и, не таясь, шествуют по миру человеческому визири Уббо-Сатлы, восседая на воздухе и на тверди, и проплывая безмолвно чрез воды, и рыча средь огня.
И всех духов сих должно жрецу-чародею привесть к подчинению прежде прочих.
Иначе же обратится жрец пред оком смерти добычею семи джиннов, владык преисподней, визирей царицы Джаханнама.
Знай же, пятое, что пребывают приспешники Эмиатер за границею, в мире нашем, и дадут они бой чародею.
Да, поклонились они Змие во времена минувшие и были меж нами от веку!
И можно узнать оных по облику их, кажущемуся человеческим и носящему печать Зверя,
и по тому, с какой лёгкостию принимают они обличия зверей и охотятся в ночи за человеками,
и по запаху их, исходящему от тления курений, запретных в поклонении Старшим.
И писания их — Книги Хаоса и огней, Книги теней и скорлуп.
И поклоняются они тверди вздымающейся,
и небесам разрывающимся,
и пламеню безудержному,
и водам затапливающим;
и оные суть воздвигатели ратей джиннов, Лежащих-в-ожидании.
И не ведают они, что творят, но творят сие по велению Змии, пред именем коей даже Йидра трепещет и ужасный Ктулху мечется в оковах:
Мумму Эмиатер, царицы Древних!
Знай же, шестое, что не должно тебе искать иных действий ворожбы сей, кроме тех правил и уставов, кои описаны выше, ибо сотворять иное значит подвергнуть опасности ужаснейшей себя и весь род человеческий.
Посему внимательно читай словеса сии и не изменяй ни слова в заклинаниях, разумеешь ли ты оные иль нет, ибо они суть слова завета, сотворённого древностию и пред началом времён.
Так, произноси их мягко, коль сказано: мягко;
иль восклицай их громогласно, коль сказано: громогласно;
но не изменяй ни на меру единую, дабы не призвал ты нечто иное и дабы не стал сей час последним для тебя.
Знай же, седьмое, о плодах искусства твоего, кои можешь ожидать ты от священнейшего чародейства сего.
Изучай знаки с тщанием, и не убоишься злобного призрака ночи, что вторгнется в обряды твои иль будет досаждать обители твоей днём иль ночью.
Лишь прикажи им словесами завета — и сотворят они по велению твоему, коль будешь ты твёрд.
И коль будешь исполнять обряды сии часто, узришь, что окутывается мир тьмою,
и блуждающие звёзды в небесах своих не будут более видны тебе,
и звёзды на местах своих утратят свет свой,
и Луна, Ноденс, коему ты служишь тоже, почернеет и угаснет,
и не станет более Арарата,
и земля не уцелеет.
И явится вкруг тебя пламень, подобный молнии, блистающей на все стороны,
и всё сущее явится средь громов,
и из полостей земных выскочат гули шакалоглавые и увлекут тебя в пекло.
В обрядах призывания всякий род духов может быть призван и задержан, покуда не ответит он на вопросы твои иль не исполнит того, что ты пожелаешь.
Духи Мёртвого могут быть призваны.
Духи Нерождённого могут быть призваны.
Духи семи небес могут быть призваны.
Духи пламеня могут быть призваны.
Есть средь них тысяча и один дух, кои первостепенно важны, и таковых познаешь ты в ходе испытаний твоих.
Есть и многие иные, но некоторые не владеют силою, а лишь искушают.
Но да не забудешь ты вовек, что нелегко изгнать Древних.
Воля их диковинна, и дивны суждения их.
Посему лучшие для призывания в ранних обрядах — пятьдесят духов имён Господа Нуга, кои умелы в услужении и кои суть бдительные защитники на путях Запределия.
Оные не должны быть задержаны долее необходимого, а некоторые есть, воистину, природы неистовой и нетерпеливой, и задания их должны быть объявлены сим как можно скорее, и затем да будут они отпущены.
Затем же призывай лики Ньярлатхотепа, когда заручился ты поддержкою духов Нуга, ибо коварен дух планеты стремительной!
Затем и сами джинны семи небес могут призываться с успехом, после того, как жрец ступал уж стезями прохождения их.
Когда же достиг жрец вхождения во врата Ноденса, может призывать он иных из пятидесяти Древних и младших духов царствия их, но не ранее.
С трепетом и преданностию возможешь ты использовать обращение к великому Ктулху иль научиться призывать Шуб-Ниггурат Чёрную.
Дабы узнать о диковинных временах, иль странствовать без движения, иль врата отворить и посвящение обресть, можешь пожелать ты воззвать к Йог-Сототу и шарам Его.
Иные сущности способны научить мукарриба о событиях минувших и грядущих и помочь ему в трудах его.
В числе таковых Даолот, коий покоится за завесою и должен разодрать её на части на время смерти великой.
Способен Даолот поведать события минувшего и грядущего с точностию большей, нежели даже трактаты Поднебесной, бытует о коих слава добрая.
Когда бы ни пожелал ты призвать обитающих в Запределии, следуй верным сезонам и временам, когда пересекаются миры и влияние истекает из пустоты.
Следи за оборотом луны, движениями блуждающих звёзд, путём солнца чрез зодиак, точкою равноденства и восходом созвездий.
Предначальные обряды следует исполнять лишь в пору, им подобающую, то есть в громницы, в ночь после родоницы скифской, в праздник урожая, в осеннее равноденство и в канун дня всех святых^{^[21]}.
Взывай к ужасному Азатоту, когда солнце в знаке Овна, Льва иль Стрельца, луна убывает и соединяются Марс и Сатурн.
Могучий Йог-Сотот восстанет в ответ на заклинание твоё, когда солнце из пятого дома переидет в жаркий дом Льва в тригоне с Сатурном и начнётся пора празднества урожая.
Призывай чудовищного Хастура в ночь громниц, когда солнце в Водолее и Меркурий в тригоне с Сатурном.
Обращайся с молитвою к великому Ктулху лишь в канун дня всех святых, когда солнце пребывает в доме Скорпиона и восходит Орион.
Когда день всех святых выпадает на точку новолуния, сила будет наибольшею.
Заклинай Шуб-Ниггурат, когда пылают на холмах костры родоницы, а солнце — во втором доме, повторяя обряды осеннего равноденства, дабы Чёрная явилась пред тобою.
Будь мудр, сотворяя знак огня, и не забывай о девяти словах власти в день осеннего равноденства и пред днём всех святых, дабы пройти в Запределие, за врата, коих хранитель Йог-Сотот.
И когда дух призванного явится, не страшись образа, в коем предстал Он, но молви Ему слова сии:
«Лев, гуль, глас смерти, отринь одеяния Запределия!» —
и предстанет Он в более благообразном виде, и ответствует верно на все вопросы, кои задашь ты Ему и на кои ведает Он ответ.
Не забывай принесть жертву Ему согласно могуществу Его,
и ежели не наидет он крови жертвенного, примет Он твою собственную.
Посему не будь неблагоразумен и помни, что после удовлетворительных ответов на вопросы твои дух должно отпустить восвояси и не задерживать более.
И не должно творить никаких попыток даровать духу свободу,
ибо се есть нарушение завета, и навлечёт оно на тебя и на род твой сильнейшие из проклятий,
ибо заповедано не ворошить костей мёртвого и не выкапывать костей мёртвого.
Дух же может быть отпущен словами сими:
«Изыди, лев, гуль, глас смерти!» —
и немедля исчезнет Он и воротится в места почивания Своего.
Ежели не уходит Он сразу, лишь повтори словеса сии, и подчинится Он.
Знак же рода твоего, каковой должен носить ты во всякое время как знак завета меж тобою и Старшими, таков:

Знак же Старших, каковой должен носить ты во всякое время, как знак чародейской силы Нарикс, таков:

И молвил я тебе сие прежде, но молвлю я тебе вновь, ибо жрец, будучи при всей защите и во всеоружии, Иштар Шуб-Ниггурат уподобляется.
Посему не страшись увиденного и услышанного, открывшегося тебе после отворения сего,
ибо се есть стоны и причитания теней, заключённых там, и вопль безумного бога на престоле тьмы.
Но будь осторожен, не призывай того, чего не возможешь изгнать;
не сотворяй того чего не возможешь разрушить,
дабы не трепетала вселенная и не сотрясалась на путях её!
Сказано сие в писаниях Акло, и справедливо сие для всякого воззвания и призывания, творимого тобою.
Помни: лишь высшие из жрецов и жриц способны проводить обряды Древних, кроме обряда поклонения Шуб-Ниггурат и Нат-Хортату, коий могут проводить одни лишь жрицы.
Простым же колдунам и колдуньям доступен лишь обряд поклонения Нат-Хортату.
Призывание великого Ктулху
Прежде всего весьма важно пробудить глас, погрузиться в грёзы времён предначальных.
Могут быть достигнуты Древние должным настроем ума на знаки их, на звуковые воззвания к ним (каковые трудно назвать словами) и на способ мышления, наиболее угодный им.
Поведаю я тебе, что знаю я о деяниях сих, о колдовстве Древних.
И не думай, что будет чрез сие благословение твоё.
Да состоится прежде встреча твоя с великим Ктулху, коий лежит, грезя, во дворце Своём в затонувшем граде Р’льех.
Из всех повелителей Древних Ктулху стоит особняком и существует отдельно, ибо не той Он крови, что прочие, но кровь Его смешана с кровию их.
Знак Ктулху, коий суть знак и выражение природы Его, есть четырёхугольник с пятью столбцами и пятью строками, число всякой из коих шестьдесят пять,
всех же ячей двадцать пять, и число их триста двадцать пять.
Глаголют халдеи, что печать имени Его, вписанная в квадрат и начертанная на скрижали железной, обладает властию даровать победу в сражении и защитить воина от раны мечем иль стрелою,
и что вид её приятен для существ, обитают кои во тьме и преданы Ктулху, берегущему жизни тех, кто носит её.
Но сие последнее — неправда.
«Пх’нглуи мглу’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн.
Й’а! Й’а! Ктулху фхтагн^{^[22]}!»
Такова молитва к великому Ктулху для тех, кто получил власть над любимцами Его.
В отдалённых местах мира, от плоскогория Ленга до западного острова бриттов, от берегов Нила до ледяных пустынь Гипербореи, Избранные Его поют слова сии,
и оные суть знак, по коему узнают они друг друга, и связь, коя объединяет их даже тогда, когда принадлежат они к разным народам.
Для Него свершаются первые приношения их.
В день и час, когда луна и солнце в Скорпионе, приготовь скрижаль восковую и начертай затем печати Ктулху и Дагона; окури благовониями Закубара и спрячь.

Отправься затем в место, где Древние явили себя в древности,
иль на поле брани,
или же туда, где была учинена резня,
иль к древнему захоронению,
и возьми там немного праха смерти, не более двух горстей.
На заходе солнца, в ночь тёмной луны кануна дня всех святых, иди в некоторое уединённое место, где суша возвышается над великими водами большой реки, озера иль моря.
Лучшим местом для проведения будет естественная каменная пещера у кромки воды, но роща иль потаённая заводь сгодятся тоже.
Да будет проведён обряд во тьме ночи, и лучше тогда, когда тучами густыми затянуты небеса и вода неспокойна.
Особые предметы наряда вроде тоги, иль украшений не требуются, ибо явление случается чрез призывающего.
Единственным исключением да будет оберег с печатями Ктулху и Дагона, носимый тобою,
и да будет с тобою незримо кинжал железный иль обсидиановый со знаком великого Ктулху, и чаша вод морских, коя суть могила Его во Р’льехе, дабы достичь общения с Ним.
Опасно пренебрегать наставлением сим!
Исполнив сие, изобрази белою мукою иль мелом в месте тайном круг вершиною к западу, где тёмный Р’льех пребывает, и в оном печать Азатота, слепого, гладного бога.
Поверх печати разведи костёр великий из чёрного тёрна, ивы и плавника древесного,
помести на него мясо и кости, полынь, асафетиду и коралл и следи за ним с должным вниманием, дабы всё тщательно прогорело.
И, покуда горит пламень, удерживай сей образ в уме твоём:
В первобытных джунглях девять теней возвышаются над костром.
Облачены они в чёрное, ниспадающие плащи их создают смутные, чуждые очертания.
Они окружают костёр, но свет не может проникнуть под тени их капюшонов.
В то время как восемь по очереди добавляют некое вещество, некое топливо в костёр, девятый размеренно поёт заклинание.
Внимай песнопению, покуда созерцаешь, как пламень пожирает, преображает и уничтожает всё, что даровано ему.
Кажется, что пламень корчится и застывает по мере того, как дым зловонный исходит из него.
Возьми скрижаль с печатями в десницу твою и сотвори знак Киша шуйцею, в коей кинжал незримый.
Возьми шуйцею факел, пропитанный таковым способом, дабы отбрасывал он тёмно-синие отблески,
и трижды произнеси заклятие, очей не спуская с пламеня костра:
«О Ты, кто лежит мёртвым, но вечно грезит,
внемли, слуга Твой взывает к Тебе.
Внемли мне, о могучий Ктулху!
Внемли мне, снов владыка!
В башне Твоей в Р’льехе заточили они тебя,
но разорвёт Дагон проклятые оковы Твои,
и царствие Твоё возвысится вновь.
Обитателям глубин ведомо тайное имя Твоё,
Йидре ведомо логово Твоё;
дай же мне знак Твой, дабы мог узнать я
волю Твою на земле!
Когда смерть умрёт, час Твой настанет,
и да не уснёшь Ты более!
Надели меня властию успокаивать волны,
дабы возмог я услышать зов Твой!»
И когда последнее слово третьего прочтения замрёт в воздухе, сотвори знак Ура кинжалом незримым, брось скрижаль в волны и молви:
«Пришёл я, дабы провозгласить зов Ктулху.
Выкликаю я вновь слово бездны, сей великой пустоты тёмных вод и ветров завывающих, где жили мы в веках минувших.
Внемлите, бессмертные, и возгласите со мною зов к вечному змию, сон коего дарует нам жизнь!
Й’а, великий Ктулху, чьё искусство ведомо всем племенам глубин, живущим на тверди и под нею!
Услышь прославленные имена Твои:
Тифон Левиафан Латану Кулулу Ктулху!
Услышь прославленные имена брата Твоего:
Оаннес Ниннасу Посейдон Нептун Дагон!
В доме Своём в Р’льехе мёртвый Ктулху ожидает, грезя, когда восстанет Он и царствие Его покроет землю.
Й’а Ктулху!»
И тогда явится Он тебе и явит знак Свой, с коим возможешь раскрыть ты тайны глубин:
«С Юггота явился Я сюда, в мир ужасов, дабы обитать здесь и править целую вечность.
Чрез третий угол пролёг путь Мой,
и вперёд меня мчались гончие Тинд’лоси,
и пел Я с человеками, кои резвились в мире ужасов.
Шествовал Я по земле, и научил Я человеков смеяться и играть, убивать и кричать.
Не за них умер Я, но за Себя Я умер и уснул.
Свирели Смеющегося воют в расселинах бездны,
и тьма вскипает, когда пять углов гибнут в шестом.
Плясал Я и убивал,
и смеялся Я с человеками,
и в Р’льехе умер Я, дабы спать, грезя о Господе плоскостей и углов.
Внемлите Мне, ибо провозглашаю Я конец бога смерти и бога умирающих,
и молвлю Я о законах жизни, коею можете вы отвергнуть проклятие смерти бессонной.
Древние были, Древние есть, Древние будут вновь.
Мёртв Я, но сплю, и посему не мёртв.
Многие умы и многие воли даруют мне силы служением верным.
Пропой же заклятие, дабы наделить меня жизнию новою!
Из пучины вод явлюсь Я, и из пучины вод явятся Обитатели глубин.
Целую вечность спали вы тоже, покуда правил бог смерти,
ныне же пробудились вы к жизни.
Из моря взываю Я к Обитателям глубин, и с тверди взывают Обитатели глубин к Ктулху.
Не забывайте ни бездны изначальной,
ни Древних, кои принесли вам пламень бездны,
ни солнечной Козлицы,
ни вечной Змии, коя взрастила вас на тверди и доставила вам пламень Посланника.
Изыдьте же из моря!»
Брось факел в пламень, отступи во тьму и молви:
«Углы водной бездны не существуют более,
но иные углы есть ныне для владычества Обитателей глубин.
Печатию Девяти и сияющим трапецоэдром, да не падёт на нас гнев Твой, ибо Древние знают нас!
Й’а Азатот!
Й’а, всепожирающий!
Й’а Ктулху!
Й’а Дагон!
Й’а Эмиатер!»
Повторяй песнопения, кои услышал в видении, покуда тщательно сжигаешь всё сырьё, используя при надобности масло, дабы всё обратилось в золу.
Затем всё надлежит тщательно измельчить и добавить девять капель крови, спермы иль месячных истечений.
Далее зола сия тщательно смешивается с прахом смерти.
Се есть прах призывания, подобный тому, что поддерживала врата во время оно.
Возьми немного праха сего и разбросай его по круглому жёлобу, глубиною примерно в полтора шуси, иль положи поверх праха земли живой в тайном месте.
Приношение Ктулху сделано.
Другая часть праха призывания смешивается с глиною,
и из глины той сотворяется образ Ктулху:

Да будет сотворён образ в виде скрижали размером в человеческую ладонь, в полтора шуси толщиною.
На оный наносятся очертания Великого вкупе с печатями.
Начертать сие и высушить образ должно там, где не коснётся его солнце иль сияние луны.
На обратной стороне должно написать иль вырезать сие письменами священными:
Пх’нглуи мглу’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн.
Да будет образ сей соразмерен жёлобу иль площади праха призывания,
ибо идол устанавливается либо кладётся в средине места сего.
Лучше всего прах подготовленный рассеять по праху земному таковым способом, дабы изображение было обширнее оной.
Ежели вынужден ты работать в помещении, то жёлоб предпочтительнее, изображение же делается тогда меньше.
Так или иначе, образ следует затем окружить огнем, используя установленные по кругу свечи из чёрного воска.
Расположение не имеет значения, но образу должно возвышаться и быть окружённым свечами.
Существует два вида преданного служения пред образом сим.
Простейшим из оных будет призывание созерцательное, когда разум обращён вовнутрь в поисках грёз Древних.
Выше сего — чёрное пиршество, когда запредельное призывается во плоть.
На нём свершающие обряд корчатся и воют на празднестве обитающих в Запределии.
На пиршество сие сзываются сущности из Запределия, ужасные видом, в облике коих нет ничего человеческого,
и сила их изливается на никчемные грады человеческие.
Й’а, племя Запределия!
О восторг от разрывания, от переплетения плоти, от хруста костей, когда древнее тело являет себя из ничтожной смертной плоти!
Но немногое лишь будет сказано о таинстве сём.
Когда тёмные, крылатые сущности являют присутствие своё,
когда ивовый шайтан неуклюже выходит из леса,
когда лишённые облика подымаются из сумрачных озёр,
все слова утрачивают значение.
Затем обнажись, дабы предстать пред святынею.
Можешь раскрасить себя, ежели возжелаешь, дабы смазать черты своей человечности,
и да будет при тебе барабан или, ежели сие представляется возможным, помощник с барабаном.
Да будут зажжены свечи,
и да будут воскурены благовония в изобилии.
Начинай бить в барабан быстро и размеренно.
Сиди, обнажённый, пред святилищем, покачиваясь взад и вперёд и сосредоточив взор твой на образе.
Пой раз за разом «Ктулху фхтагн» гласом, подобным храпу и пыхтению звериному иль грохоту волн о скалы.
Представляй во время песнопения видение сие:
Ты ступаешь, долго ступаешь по улицам чёрного базальта.
Исполинские башни, здания, сокрытые в тумане морском…
Углы строений и улиц, кажется, пересекаются,
и посему неясно, идёшь ли ты вверх иль вниз.
Лики строений покрыты тайными, но всё же узнаваемыми знаками и письменами.
Иди вперёд, навстречу свечению великому.
Явственно различи размеренные песнопения, гул толпы великой.
Соиди с тропы на открытую площадь, слишком обширную для взора, опоясанную столпами исполинскими.
Оглушающий рёв песнопений и бой барабанов величиною с дом…
В средоточии, посерёд огненного круга, возвышается башнеподобный стан Ктулху, многие ушши^{^[23]} в высоту.
Стоит Он прямо, на двух ногах, на опоре каменной,
огромные крыла достигают небес,
четыре руки творят колдовские знаки движениями своими.
Клубящаяся тьма из пламеня ласкает нагие очертания Его.
Глава Ктулху — извивающееся скопление щупалец, каждое из коих живёт отдельною жизнию своею;
глас Великого прорывается сквозь песнопения.
По всей огромной площади — тени в чёрных одеяниях, сокрытые капюшонами.
Кнуты рассекают воздух.
Чреды поклоняющихся направляются в сторону пламеня с песнопениями унылыми.
Двигайся чрез толпу, до края ямы, и узришь ты, как существа ступают вперёд, за край, в дымящуюся сущность внизу.
Теперь же можешь ты узреть, что се не есть пламень обыкновенный, жадно пожирающий плоть жертвы.
Он извивается и струится подобно иной плоти, почти чистой силе, когда очертания жертвы растворяются и поглощаются им.
Крики жертв и маслянистый дым воздымаются к увитой щупальцами поющей главе верховного жреца Древних, когда пламень сверхъестественный испускает безумный тонкий писк.
Так пади же на колени и присоединяйся к песнопениям во имя великого Ктулху!
Да овладеет Ктулху тобою всецело, и да станешь ты по образу и силе Его.
Пусть все ощущения твои подчинятся видению;
повторяй имя раз за разом, покуда не почувствуешь себя полностью истощённым.
Затем собери семя Его в чашу незримую, и возляг, и усни пред святилищем.
Се есть воззвание к великому Ктулху.
Узнаешь ты, прошло ли оно успешно, ежели слуги Древних явятся к тебе в грёзах.
Сны сии суть ключ к темнице их, глас их явственный ко всем храбрейшим и бесстрашнейшим мукаррибам.
После обретения ответного сновидения ищущий обитающих в Запределии может переходить к прочим чарам.
Призывание ликов Ньярлатхотеповых

и созерцание сокровенных арканов Древних

В открытии путей Древних есть и вторая сила, коя может помочь мукаррибу.
Почитатели Его величают Его Посланником с тьмою тем обликов, иным же известен Он как Крадущийся Хаос.
Не произноси имени Его всуе, ибо молвить его вслух значит призвать Его, ежели даже и незрим Он,
ибо является Он пред теми, кто зовёт Его по имени, облечённый в тень и посему незримый, и научает их о желаниях их.
Затем может Он помочь, проклясть иль убить, ибо дивны забавы Его.
Халдеи соотносят Его с небесами Меркурия, стремительной планеты, ибо мудрейший Он из Древних, и Обманщик, и Посланник, и Глашатай.
Знак Его есть четырёхугольник с восьмью столбцами и восьмью строками, число всякой из коих двести шестьдесят,
всех же ячей шестьдесят четыре, и число их две тысячи восемьдесят.
Верили халдеи, что знак сей, на скрижаль из алхимической ртути нанесённый и носимый на сердце, отведёт гнев Ньярлатхотепа, как печать, обладающая властию над приходом Его и уходом,
но весьма неразумно столь крепко веровать в действенность оберега сего.
Книга, дарованная мне Эбонором, поведала мне, что двадцать одним именем, иль ликом, обладает Ньярлатхотеп, но се есть лишь могущественнейшие из них.
Всякое из имён сих может быть призвано в должный час, с третьего часа дня до предпоследнего часа дня.
У каждого имени есть священный и особый знак, коий тоже должен быть использован с должным призыванием.
Все печати Ньярлатхотеповы составлены из трёх черт и трёх закруглений,
кроме последней, состоящей из восьми черт и четырёх закруглений,
и у каждой есть аркан сокровенный, коий должно созерцать, дабы познать таинства Древних.
Имена же ликов Ньярлатхотеповых, кои несут силы, текущие из дальней вселенной, таковы:
Имя третьего часа — Этонэтатэ,
и Он суть Господь слов и заговоров чудодейственных,
и должно обращаться к Нему за советом в делах, ибо принесёт Он тебе многие слова силы.

Этонэтатэ лишён тела, но может проявляться как туман иль оставаться незримым.
Аркан же Его зовётся Иратисингер, Слово:

Имя четвёртого часа — Онданин, коий приносит с Собою волю Древних,
и можешь ты общаться с Ним, а не с самими Древними, ибо много благосклоннее Он.

Онданин появляется пред чародеем тёмною тению, едва заметною.
Аркан же Его зовётся Кикам Мез Ару, Посланник:

Имя пятого часа — Банибо, коий являет чародею место сокровищ великолепных,
но будь бдителен, не позволяй Ему убедить тебя покинуть Круг твой, покуда не получишь от Него сведения и не изгонишь Его.

Является Банибо в облике человека искривлённого и раздувшегося и источает запах гнили.
Аркан же Его зовётся, Ишат Бел-Мемер Кау, Сокровище:

Имя шестого часа — Обинаб, коий являет чародею множество тайн вселенной.

Противоположен Он Банибо, но тоже будет убеждать тебя покинуть Круг, дабы мог ты отправиться с Ним в путь.
Ежели будет Он делать сие, должно тебе настоять, чтоб Сам Он даровал тебе знания, кои можешь получить ты в пути.
Аркан же Его зовётся Шумер Аза Исиль, Беспредельный Хаос:

Имя седьмого часа — Босоро, является коий в облике огромного огненного змия.

Не смотри в глаза Его, или же навсегда будешь одержим Им,
но вели Ему явиться в облике человеческом,
и должен Он будет повиноваться.
Босоро обладает познанием умов человеческих,
и можешь ты просить Его открыть тебе разум человека, коего ты назовёшь.
Аркан же Его зовётся Муш’Арат, Ум:

Имя восьмого часа — Охэрэн, ведает коий о грядущем и является на чёрном коне, что может нестись быстрее самого времени.

Аркан же Его зовётся Кхат-Мемер, Воин:

Имя девятого часа — Бадэро, коий суть повелитель чудодейственных жестов,
и может научить Он заклинателя многим из них, с коими возможет тот отворять врата в иные места иль влиять на разумы человеков.

Аркан же Его зовётся Гур-Таа Маулка-Таа, Зов:

Имя десятого часа — Осэнин, коий управляет телами человеков и может придать человеку всякое обличие, кое чародей назовёт Ему.

Является Осэнин с телом человека и главою ящера, окутанною пламенем.
Аркан же Его зовётся Хемикорис Альях-Аа, Возрождённый:

Имя одиннадцатого часа — Бохэбо, коий раскрывает врата пред чародеем, дабы освободился путь пред ним.

Является Бохэбо подобно огромному насекомому со множеством рук.
Аркан же Его зовётся Хемина, Выбор:

Имя двенадцатого часа — Норано, коему ведомы все писания, существовавшие когда-либо,
и может Он прочесть чародею всякое писание, какого бы тот ни искал.

Является Норано подобно крылатому писцу.
Аркан же Его зовётся Пхир’Маст Хорул Вар, Мудрость:

Имя тринадцатого часа — Онарон, обладает коий великими познаниями в науках, каковые может поведать чародею,
и можно даже повелеть Ему доставить для чародея редкие материалы, таковые, как травы и камения.

Является Онарон как крылатый человек со множеством длинных и острых зубов.
Аркан же Его зовётся Кам Ишит Кур Вар, Материя:

Имя четырнадцатого часа — Нэрэхо, хранит коий сведения о тайных талисманах и печатях.

Является Нэрэхо в облике старика с козлиными ногами.
Аркан же Его зовётся Шимир Имазу Аках, Судьба:

Имя пятнадцатого часа — Ронобэ, коий суть злобный дух и убьёт всякого человека по велению твоему.

Ронобэ является подобно эмиру в мерцающем злате, держащему чёрный меч.
Аркан же Его зовётся Этотасир, Пронзатель:

Имя шестнадцатого часа — Орособ, коий суть похотливейший из джиннов и поможет соблазнить всякую женщину, каковую пожелает чародей.

Является Орособ подобно обнажённому чёрному мужу,
и буде не явится Он — ибо ходит по землям, насилуя непорочных, — должно тебе призвать Его вновь,
но не зови Его более, чем трижды, иначе же ты разгневаешь Его.
Аркан же Его зовётся Гхиш Марат Узулу, Страсть:

Имя семнадцатого часа — Нинэсо, коий является точным подобием чародея.

Обладает Нинэсо могуществом в заклятии сонмища младших духов,
и должен чародей указать, каковых ему следует заклясть.
Аркан же Его зовётся Мур-Ахан Йог-Сотот, Рабство:

Имя восемнадцатого часа — Эбонор, коий явит знания нечеловеческие и научит понимать всякие языки.

Чародей может испросить Его дара познания и языков, коим наделил Он меня, но не принуждать Его, ибо иначе разгневается Он.
Является Эбонор подобно чёрному человеку, одетому в чёрные одеяния.
Аркан же Его зовётся Нур-Махал Имер, Рождённый из Тьмы:

Имя девятнадцатого часа — Орэдаб, является коий подобно остову, скачущему на ящере исполинском.

Орэдаб обладает силою разрушать грады одним мановением.
Аркан же Его зовётся Кхлуж А’Ад Мелим, Первичная Сила:

Имя двадцатого часа — Нинандо, коий обладает силою великою и может перемещать звёзды недвижные и блуждающие.

Появляется Нинандо с телом недвижным и главою личинки мухи,
и правит Он обитателями леса.
Аркан же Его зовётся Милехар Кимин Ау, Пророчество:

Имя двадцать первого часа — Ринанир, коий изменяет обличия непрестанно и вечно преображается.

Ринаниру ведомо всё минувшее.
Аркан же Его зовётся Нинир Абрил Кеш, Сказание:

Имя двадцать второго часа — Обэхоб, коий является подобно парящей мумии фирауновой, окутанной пламенем.

Обэхоб дарует видения чародею, огнь созерцающему.
Аркан же Его зовётся Имэна Хир Аалас, Повелитель:

Имя двадцать третьего часа — Этатэнотэ, слишком ужасен коий для взора.
Этатэнотэ суть истинное воплощение Ньярлатхотепа,
и лишь в ту пору явится Он, когда звёзды расположатся наиболее благоприятно для Него:

Таковой же есть аркан величайший:

Таково двадцать одно имя Ньярлатхотепа и двадцать один аркан Древних, кои используются на земле.
Могут быть имена сии призваны в должный час и с должными предосторожностями на высоких местах земли заклинанием сим:
«Й’а Ньярлатхотеп!
Хвала тому, кто есть господь лесов!
Хвала тому, кто есть рогатый бог,
Тому, кто есть посланник и воля Азатота!
Дай же и мне ныне благословение своё
и дары обитателей Ленга.
Да будет так! Й’а!
Ибо от покровов ночи к безднам пространства и из бездны пространства к покровам ночи восходят мои славословия:
великого Ктулху
прославляю вовеки,
великого Цатоггуа
прославляю вовеки,
Того, Кто без имени,
прославляю вовеки!
Й’а! Прославляю вовеки!
Изобилия самке,
коя суть чёрная Козлица лесов!
Й’а Шуб-Ниггурат!
Козлица с тысячею младых!
Шуб-Ниггурат!
Козлица с тысячею младых!
Грядёт Она, дабы миновать
Того, кто есть господь лесов,
низводя шесть тысяч, шесть сотен, семь десятков и девять
с престола Азатота,
вниз по ступеням из оникса,
к тому, что есть мир человеков.
Й’а! Прими ныне дары мои
для того, кто в Бездне!
Для Азатота!
Для Того, к чудесам коего Ты приучала меня!
Й’а! Приучила Ты нас ладно
к посланцам Твоим,
кои парят на крылах ночи
за пределами пространств,
за пределами небес,
за пределами Запределия, где Юггот — младшее дитя, а Критнун — старшее,
где вращаются они в чёрных просторах,
двое тайных Врат,
двое свыше Семи,
двое из Девяти.
Й’а! Й’а! Призываю Тебя, Господи!
Ты, что можешь пребывать средь человеков
и находить пути, кои он, тот, что в Бездне, может ведать.
Й’а! Все вещи ведомы Ньярлатхотепу!
В облик человеческий, точно в личину из воска, Он облечётся,
как плащ, сокроет Его плоть человеческая!
Й’а! Из мира семи солнц явится Он,
дабы посмеяться над обликом и путями человеков.
Й’а! Й’а! Посему призываю Тебя именем великим
и пою славословия Тебе, о Ньярлатхотеп!
О великий Посланник,
приносящий странную радость Юггота сквозь пустоту!
Отец тысячи тысяч Избранных,
ловчий средь слабых!
Я восхваляю Тебя!
Й’а Ньярлатхотеп! Й’а Ньярлатхотеп! Й’а Ньярлатхотеп! Аи!
Трижды призываю я имя Твоё (имя трижды)!
Явись в Круг сей, властию могучей печати Твоей, в месте, священном для таинств Твоих.
По печати Твоей узнай меня как верного слугу Твоего!
Исполни просьбы, кои обращаю я к Тебе, дабы мог я жить и процветать как служитель Твой на земле и творить волю Твою в делах человеческих. Аи!»
Но остерегайся призвать более одного лика за день, иначе же разгневается Ньярлатхотеп и прорвёт Круг, дабы поглотить чародея.
Арканы же Ньярлатхотеповы, воистину, суть арканы Древних, ибо разум их сложнее человеческого,
посему простой смертный не понимает и не чувствует силы такого рода.
Когда же пожелаешь ты созерцать их, встань прямо, опустив длани твои и очистив ум твой.
Встань в положение Осириса убиенного, раскинув по сторонам длани твои, и ощути силу, текущую из аркана.
Вдохни и втяни оную чрез нос в средоточие над переносицею твоею, воздень длани твои и сложи их вместе над главою твоею.
Подними силу так высоко, как ты можешь, не теряя связи с нею, опусти длани твои на грудь и выдохни.
Но да не покинет тебя сила сия, и да переместится она к сердцу твоему.
Сцепи длани твои пред грудию твоею и выдохни, и да пребудет с тобою сила в сердце твоём.
Установи вновь длани твои в положение Осириса убиенного.
Не вдыхай, но соедини персты твои над главою твоею.
Подними силу в точку над переносицею и продолжай втягивать оную из аркана.
Быстро подними длани в прежнее положение, вдохни и позволь силе течь и наполнять тело твоё некоторое время.
Соедини длани твои пред грудию твоею, и да поможет имя Ньярлатхотепово силе сей наполнять тебя.
Быстро выдохни, дабы покинула тебя сила, услышь имя и сотвори знак .
Возляжь иль сядь, ибо должно тебе расслабиться, дабы ощутить тьму за пределами мироздания.
Да востечёт она в тебя, и да возблагодаришь ты мать Йидру и Ньярлатхотепа за сие.
Сотвори вновь знак , встань и не двигайся некоторое время спустя.
Не должно тебе применять ворожбу на арканах сих, ежели не принадлежишь ты тьме, ибо силы сии способны навредить высоким сущностями.
Коли же применяешь ты созерцания сии, во тьме пребывая, однажды разум твой опрокинется и душа твоя обрящет познание тьмы предначальной, и возможешь ты стать подобен Древним.
Призывание Шуб-Ниггурат Чёрной
Многое постигнешь ты в странствиях твоих, и нет необходимости описывать сие здесь,
кроме нескольких благочестивых заговоров, относящихся к деяниям Шуб-Ниггурат, царицы небес Венеры.
Свершай призывание Её там, где установлены камения, иль в закрытом помещении без всякого искривления, и явится Она, коли ведаешь знаки и произносишь слова, дабы все земные удовольствия даровать тебе.
Се есть деяния нежных страстей, к каковым обращаются, дабы вызвать любовь меж мужчиною и женщиною.
Ежели проводится обряд в помещении, да не будет в нём огня открытого, кроме единственного горшочка иль жаровни.
Основным освещением да будет свет звёздный иль лунный, или же сокрытый источник лучей невидимых.
Над и позади поверхности жертвенника да будет виднеться очертание простой трапеции.
И лучше всего сотворять призывание в Круге белом, когда надлежаще очистился ты и в чистые одеяния облачился.
Когда солнце вступит в знак Овна и наступит ночь, сокрой лице твоё личиною иль капюшоном, дабы затенить иль исказить истинные черты лица.
Да молвишь ты предварительное снискание очищения сие:
«Светоч небес, премудрая Шуб-Ниггурат,
Госпожа богов, чьё “да” есть “да” истинное,
горделивая средь Древних, чьи повеления верховны,
Госпожа небес и тверди, правящая повсюду,
Шуб-Ниггурат, пред именем Твоим все главы преклоняются.
Я (имя), сын (имя), склоняюсь пред Тобою.
Да очистится тело моё, словно ляпис-лазурь!
Да убелится лик мой, словно алавастр!
Словно сребро сияющее и злато червонное, да не омрачусь я!»
Встань пред жертвенником, воздень шуйцу твою в знаке Киша, обороти лице твоё к северному ветру и прочти громогласно аяты сии:
«Восхвалю Азатота, без смеха коего не было бы мира сего.
Азатот, великое вселенское средоточие, да воспоют во мне свирели Твои, усыпляя трепет мой пред царствием Твоим!
Веселие Твоё да поддержит страхи мои, и возрадуюсь я миру ужасов во имя Твоё.
Хвала Азатоту, чрез смех коего существует мир сей!»
Опусти затем длани и сотвори знак Ура десницею твоею.
«Восхвалю Йог-Сотота, без знака коего не было бы нас самих.
Йог-Сотот, Господь миров, волею Твоею нахожусь я в мире ужасов!
Безликий, проведи меня чрез ночь, Тобою сотворённую, дабы возмог я узреть завет углов и обетование воли Твоей.
Хвала Йог-Сототу, чрез знак коего существует род человеческий!»
Воздень обе длани вверх под острым углом.
«Древние были, Древние есть, Древние будут вновь.
Они явились, и мы здесь; они спят, и мы ожидаем их.
Они уснут, и мы умрём, но чрез них мы воротимся, ибо мы суть грёзы их, и они пробудятся.
Й’а, Древние, кои грезят!»
Теперь же оборотись лицем к жертвеннику.
«Ныне взываю я к единственному неспящему, чёрному Посланнику, Ньярлатхотепу, что связует живых и мёртвых.
Й’а Ньярлатхотеп!
О тёмный, оседлавший ветры бездны и кричащий призрак ночи меж живыми и мёртвыми, направь к нам Древнюю из мира ужасов, чьё слово исполним мы к окончанию сна, что без смерти!
Й’а Ньярлатхотеп!
Слава Тебе, чёрный князь из пещеры, чьей заботе мы вверены!
Слава Тебе и отцам Твоим,
в храме коих смеёшься Ты и кричишь в ужасе и в веселии,
в страхе и в упоении,
в одиночестве и во гневе,
по прихоти воли Твоей.
Й’а Ньярлатхотеп, князь бездны!
Во имя Твоё да узрю я Мать.
Пусть Древняя, правящая миром ужасов, явится и поговорит со мною, дабы упрочили мы обетование, живущее в углах шуйного пути».
Встань пред жертвенником, сжав кулаки и скрестив шуйцу над десницею на груди твоей.
«Й’а Шуб-Ниггурат, мать мира ужасов!
Й’а, мать безрогих!
Й’а, Козлица солнечная и бессмертная, не дремлющая, покуда славим мы имя Твоё и обет Твой!
Й’а Шуб-Ниггурат! Й’а! Й’а!
Великая чёрная Козлица лесов,
я призываю Тебя!»
Брось благовония на уголия, преклони колена и начертай печать благословения:

«Отзовись на крик слуги Твоего,
что ведает слова власти!»
Сотвори знак Ура шуйцею твоею и произнеси слова сии:
«Зарьятнатмих, Джанна, Этитнамуш,
Хаджраш, Фабеллерон, Фабенронти,
Барзах, Табарзуль, Ниса!
Варф Шуб-Ниггурат!
Габуш Мемрот!
Восстань же, глаголю я Тебе, из опочивания Твоего
и явись с тысячею многою!»
Сотвори знак Киша десницею твоею.
«Я творю знаки, я молвлю слова,
что отверзают врата!
Явись же, глаголю я Тебе!
Я поворачиваю ключ.
Ныне же! явись на землю вновь!»
Когда же Чёрная явится пред тобою, и тысяча рогатых, что ревут, восстанут из-под тверди, молви:
«Й’а, Мать!»
И ответствует Она:
«Аз есмь Сущая.
Чрез углы говорю Я с безрогими, и ручаюсь Я вновь обетованием Древних, волею коих мир сей обрёл существование.
Да изречём мы обетование девяти углов!»
Молви:
«Й’а, мать и повелительница углов, Шуб-Ниггурат, Госпожа мира ужасов!
Молвим мы обетование девяти углов во славу смеющихся свирелей Господа миров, Глашатая преграды и Козлицы с тысячею младых.
Из первого угла исходит бесконечность, где кричит Смеющийся и воют свирели до скончания времён.
Из второго угла исходит Господь, что ведает порядком плоскостей и углов и измыслил мир ужасов в трепете и славе его.
Из третьего угла исходит Посланник, что сотворил силу твою созерцать Госпожу мира ужасов, что наделил меня сущностию и знанием девяти углов.
Из четвёртого угла исходит Козлица солнечная, что даровала тебе бытие, что выжила в мире ужасов и провозгласила время минувшее, время нынешнее и время грядущее; и чьё имя — сияние девяти углов.
Из пятого угла исходят безрогие, что возвели храм пяти трапецоэдров во имя Древних, чья печать есть вместе четыре, и пять, и девять.
Из шестого угла исходит сон Древних в соразмеренности, что возобладала над пятью, но не превзоидет четыре у девяти.
Из седьмого угла исходит разрушение соразмеренности и пробуждение Древних, ибо четыре и девять возобладают над шестью.
Из восьмого угла исходят хозяева царствия, что возвели храм восьми трапецоэдров во имя Древних, чья печать есть вместе четыре, и пять, и девять.
Из девятого угла исходит пламень начала и конца миров, что сияет во свете и во тьме во славу желания.
Исполни же завет Твой с хранителями искусства чародейского, о Шуб-Ниггурат!»
«Вновь поручаюсь Я, Шуб-Ниггурат, обетованием Древних, волею коих мир сей обрёл существование».
«Да исполним мы обетование в мире ужасов!»
«Слава вам, о безрогие!»
«Слава Тебе, о Шуб-Ниггурат, мать мира ужасов!»
«От начала и до конца миров!»
И должен ты поднять пред Нею и тысячею младых талисман Йхе,
пред коим склонятся они под властию твоею и исполнят повеления твои из деяний, ведомых Шуб-Ниггурат.

Дабы снискать любовь женщины, пропой сие три раза над яблоком иль гранатом;
после обряда же дай испить женщине соков плода, и, воистину, приидет к тебе она:
«Жена, красотою девичьею да прорастёт лоно твоё!
Возвышенная царица, госпожа полнобёдрая, госпожа-львица, страстию да прорастёт лоно твоё!
Да преисполнится душа твоя самоцветами и благовониями,
да наполнится сосуд твой,
да сделается он полноводен!
Ибо на святилище судьбы, о царица, сковали нас цепи, влекущие нас по земле.
Да понесёшь ты от меня, да очистишься чистотою небес!»
Дабы восстановить мужескую силу, завяжи три узла на струне лиры, оберни вкруг обеих дланей твоих, правой и левой, и пропой заклинание сие семь раз, и сила воротится.
«Ветер, подуй!
Вихрь, взыграй!
Древо, восстань!
Ятра, налейтесь!
Слёзы морей, сребряные стрелы явите!
Облака, соберитесь!
Сила моя да будет гневною птицею гор, сыном многих вод, сыном реки бегущим!
Уд мой да воздымается стягом, долгою струною тугою, плоти струною тугою, могучею!
Да пронзит чресла пламень крови, да возликует он в плену наготы!»
Когда же отпустишь ты тех, кто был призван тобою, молви слова сии:
«Призраки вырвались в мир, и нам не пройти;
но время приидет, когда воля призраков склонится пред нами,
и возглаголит человек на языке безрогих.
Путь есть Йог-Сотот, а ключ — Ньярлатхотеп.
Й’а Йог-Сотот!
Й’а Ньярлатхотеп!
Й’а Шуб-Ниггурат!
Имаш, Вегаджьяманку, Кахереш, Хевефарам!»
Тогда врата затворятся, и запечатай их знаком Куту.
Помни, что славится Шуб-Ниггурат похотию Своею, коя приносит плодородие животным и растениям.
Но благотворна и полезна сила Её как Иштар, дарующей жизнь, сила же чёрной Козлицы отравлена и губительна.
Дабы привлечь нужный лик Её, используй знак Её, коий суть четырёхугольник с семью столбцами и семью строками, число всякой из коих сто семьдесят,
всех же ячей сорок девять, и число их тысяча двести двадцать пять.
Обращённая знаком к груди твоей, привлекает печать сия Козлицу к постели твоей,
обращённая же знаком наружу — отваживает, благоволя Иштар.
Некто из Йемена, возжелавший наказать соперника в любови к женщине, подкупил слугу соперника,
дабы сокрыл тот печать Древней под постелию хозяина своего знаком вниз.
За одну луну так устал соперник от ночных посещений Шуб-Ниггурат в грёзах его, что плоть его истощилась и разум истёк.
Женщина подарила любовь свою оставшемуся, коий наслаждался ею, покуда вращающееся колесо судьбы не похитило её из объятий его.
Призывание Нат-Хортата
Надев кольцо Нат-Хортата, воиди в области грёз и молви сие:
В звёздных высотах, где дух мой спит, обитают Древние.
В чёрных безднах морских, где дух мой спит, обитают Древние.
На востоке, где дух мой спит, обитают Древние.
На западе, где дух мой спит, обитают Древние.
На севере дальнем, где дух мой спит, обитают Древние.
На красном юге, где дух мой спит, обитают Древние.
[фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
Услышьте, о Древние!
Услышь, о Нат-Хортат!
Сотвори на седмицу знак на земле:

На восьмой же день обратись к Нат-Хортату с мольбою даровать сон:
Вокруг меня тени, что рабы у слуг твоих, о Нат-Хортат.
[фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
О Нат-Хортат всемилостивый!
Даруй мне [фрагмент нечитаем]!
О Нат-Хортат всемогущий!
Милостию твоей да не будет более ни смерти, ни страданий,
не будет и избавления от них!
Я обретаю жизнь, где нет ни лжи, ни правды.
Я умер, и пуст мой склеп.
Я строю дом, где поселились святость и грех.
Я обретаю семью, где все чужие и близкие.
Я познаю любовь, которая лишь ненависть.
Я пробуждаю своё фхтагн сердце.
[фрагмент нечитаем]
[фрагмент нечитаем]
Где те тайны, что мне неведомы?
Где те тропы, что мною не пройдены?
Остались лишь в памяти.
После сего уничтожь знаки на земле.
Призывание Шуб-Ниггурат и Нат-Хортата
Лишь те из жриц величайших, что призывали прежде Шуб-Ниггурат и Нат-Хортата, способны призвать их вместе.
Но да не будет допущено на обряд призывания никого из мужчин!
Когда луна больше солнца, пусть соберутся жрицы и отправятся в лес, проходя поочерёдно чрез восемь врат Древних.
Приидя в Лес Ночи, пусть доидут они до священного места того, где в сей тёмный час встретились Шуб-Ниггурат и Нат-Хортат, дабы вспомнить о племени Зверя и зачать Младых.
Там пусть остановятся они и проведут призывание, ибо солнце в сей час стало равно луне.
Да сотворят жрицы знак Ура, да произнесут они молитву Шуб-Ниггурат и Нат-Хортату:
О великая Шуб-Ниггурат! О великий Нат-Хортат!
Встретились мы в сей тёмный час ночи волею вашею, волею нашею, волею земли, что лес взрастила.
Помним мы о пламенном оке, что зорко следит с высочайшей башни Кхабира,
кои вершинами звёзды пронзает,
кои страх и ужас наводит,
где волки ночные воют на пламенное око Грезящего,
где в подземелиях слышны неистовые вопли душ измученных и растерзанных,
где шогготы находят пристанище,
где на змиях крылатых безымянные чёрные твари летают,
где берут исток свой четыре великих реки ядовитых,
что степают в бездонное море, Р’льех сокрывающее;
имя же рекам сим — Смерть, Ужас, Хаос, Чума!
В тех реках утопленники плавают, растерзанные на части кровожадными гончими псами Тинд’лоси о восьми главах, о шестнадцати ногах и о ста двадцати восьми зубах в каждой и четырёх пастей!
Гули и пламенные упыри рыскают взад и вперёд, и горе Зверю великому, ежели появится он там в час неурочный!
Пожрут его кровожадные твари безымянные, и Крадущийся Хаос ворвётся на землю племени того, из коего родом незваный пришелец!
Приветствуем Тебя, о Шуб-Ниггурат!
Приветствует Тебя, о Нат-Хортат!
[фрагмент нечитаем].
[фрагмент нечитаем].
[фрагмент нечитаем].
[фрагмент нечитаем].
Приветствуйте и вы нас!
Помни, Шуб-Ниггурат о сынах и дщерях племени нашего!
Дари им, Нат-Хортат, сладкие сны всякую ночь, что проводят они во Р’льехе.
Пусть затем поклонятся они Шуб-Ниггурат и Нат-Хортату, сделать знак Куту, дождаться пока солнце станет больше луны и вернуться чрез восемь врат, проходя их поочерёдно.
Призывание Хастура
Призывай Хастура, когда солнце высоко.
Помни, что лишь жрецы Древних способны призвать Его, дабы исполнил Он всякое разумное желание.
Проходя чрез первые из восьми врат к нему, сотвори знак Ура и молви заклятие сие:
Ведомы Йог-Сототу врата в Запределие.
Ведомы Йог-Сототу ключи Древних, что врата отпирают.
Ведомы Йог-Сототу знаки тайные, что Стражей Врат подчиняют.
Ведомы Йог-Сототу те, кто чрез врата проходит.
Ибо Йог-Сотот есть врата и ключ, и хранитель врат, и сквозь врата проходящий.
Отвори же врата на востоке, что за долиною света, ибо ведомо мне место, ведом ключ, ведом знак:

Жив я, и ничто не остановит меня ныне!
Проходя чрез вторые из восьми врат, сотвори знак Ура и молви заклятие сие:
Ведомы Йог-Сототу врата в Запредел�