Эта невероятная история восстановлена и переведена с очень старой рукописи. Можно написанному верить или не верить, но только мне посчастливилось лично прочитать столь поразительный рассказ, и, конечно же, я не удержалась от желания передать вам эту интересную повесть. Судя по записи даты, произошло это в 1842 году. Вернее, началось все наверняка гораздо раньше, а вот именно осенью 1842 года в Англии состоялся аукцион по продаже необыкновенных, редких предметов из коллекции, собранной Хорасом Уолполом в Строуберри Хилл. Коллекция, которую собирали еще
его предки, а также он сам, была пущена по свету с молотка его женой, вернее вдовой, так как торг этот состоялся через год после его смерти.
В числе прочих необыкновенных предметов, находилось и знаменитое черное зеркало врача-звездочета королевы Елизаветы Английской. Зеркало было очень древнее и не из стекла, а из большого куска каменного угля, совершенно черного цвета. Оно имело овальную форму и было безукоризненно отполировано, так что в нем отражалось все, что оказывалось напротив него. Неизвестный мастер постарался на славу, прикрепив к зеркалу ручку из темной слоновой кости. Рассматривать это зеркало как образец искусства вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову, в конце концов, оно было не из золота и не из серебра. Не было на нем каких-либо каменьев, диковинных узоров, к тому же оно было не очень легким, а значит, не очень удобным.
Давно ушли те времена, когда зеркала были в диковинку, при всех дворах и даже у менее богатых людей имелись стеклянные, обычные, а также венецианские зеркала.
Как попало это зеркало к Елизавете, а затем к ее придворному лекарю, в старых рукописях не говорилось. Просто, видимо, подошло время его продать. Дальше повествовалось: черное зеркало было куплено на распродаже за двенадцать фунтов, вместе с футляром, Бакстером Брауном, который был обычным квартальным лекарем и имел нелестную славу чудака, не вылезавшего из публичных библиотек. С ним-то и произошел этот странный и загадочный случай, а дело было так.
Придя домой с аукциона, куда Бакстер иногда заглядывал, чтоб удовлетворить свою природную любознательность и прикупить по случаю редкий, но не дорогой раритет, он положил на стол свою покупку. Покупка каменного черного зеркала привлекла его неспроста, в его памяти, на аукционе, всплыли некогда прочитанные им книги, где повествовалось о Елизаветином черном стекле. То ли это было зеркало, или всего лишь это было совпадение, он не знал, но все же в тот момент, когда Бакстер открывал футляр, у него ужасно тряслись руки. Вынув зеркало и отложив его в сторону, он стал лихорадочно обследовать футляр.
Шаря по нему миллиметр за миллиметром, его палец нащупал в боковой, внутренней стенке футляра острый бугорок. Подцепив его ногтями и потянув на себя потайную пружинку, новый хозяин зеркала увидел то, о чем почти уже знал, вернее, предполагал, — у футляра имелось двойное дно! Прямо на дне было четко, крупно написано:
«То, что таится в зеркале, теперь с тобой, а с ним легион духов».
Под этой надписью следовали девять непонятных по смыслу слов и рунический знак стрех сторон этой записки. Немного разочаровавшись, так как он все же ожидал чего-то большего, лекарь налил себе рюмку рома и залпом выпил его. Посидев еще немного и достав чистую тряпку, Бакстер стал сперва осторожно, а затем все сильней и сильней тереть зеркальную гладь. Неожиданно он бросил это занятие и кинулся к футляру: ему пришло на ум, что эти девять слов наверняка не что иное, как руническое заклинание — ключ к зеркалу! Поднеся футляр к черному стеклу, лекарь глубоко вздохнул и дрожащим голосом произнес вслух написанные слова. От пережитого волнения или от невидимой волны колдовства у него поплыло перед глазами. Лекарь едва не упал, так сильно закружилась у него голова. Вцепившись в столешницу, сидя прямо и не шевелясь, он буквально впился глазами в черную гладь и вдруг заметил, что поверхность зеркала заголубела. Из нее, словно туман, выползало прозрачное марево, которое, подобно привидению, замерло над черным стеклом.
«Если действительно, как сказано в той библиотечной старинной книге, это зеркало связано с иным миром, значит, я могу позвать себе духа-слугу и потребовать от него… хотя бы денег». Закрыв глаза, новый хозяин зеркала стал шевелить губами. Сперва он, не решаясь сказать желание вслух, тихо шептал, а потом, решившись, произнес четко и громко: «Я желаю, чтобы у меня были деньги! Много денег!»
Сказал и притих, словно нашкодившее дитя. Не услыхав хоть какого-то звона монет или шелеста купюр, лекарь устало поднялся со стула и двинулся к недопитой, полупустой бутылке. В этот момент в дверь постучали. Недоумевая, кто бы это мог быть, Бакстер Браун откинул крючок и открыл дверь. На пороге стоял прилично одетый человек: «Я являюсь поверенным нотариуса, и он просил меня сообщить вам, что умерла вдова Уильяма Вогорта и оставила вам все свое состояние. Уважаемый Бакстер Браун, если вы желаете вступить в права наследства, то мы можем прямо сейчас проехать с вами к нотариусу, коляска вас ожидает». Здесь не приведены все изумление и восторги, которые испытал в ту пору Браун.
Известно только, что он благополучно завладел наследством от лица той, которую не знал и о которой никогда не слыхал.
Въехав в огромный и роскошный особняк, лекарь погрузился в необычную для него жизнь. У него были собственные слуги, много золота и банковские счета.
Возможно, что он прожил бы свою жизнь более чем великолепно, если бы в один, как теперь ясно, далеко не прекрасный день Бакстер Браун, опившись столь любимого им рома, не похвастал перед лакеем своей загадочной историей.
Утром следующего дня его нашли в своей спальне с широко открытыми глазами и ртом, мертвым и абсолютно холодным. Выражение его лица явно говорило о чрезвычайном ужасе, который он испытал перед тем, как ему умереть. Черное зеркало исчезло бесследно, а все его имущество и банковские счета отошли в казну, так как после его смерти стряпчие не сумели отыскать ни его родных, ни завещания, кому бы он передал свое наследство.