Все то, что вы сейчас прочтете, стало известно из записей, взятых английскими учеными для научно-исследовательских работ из ватиканского церковного хранилища. Позднее некоторая часть из этого рукописного дневника была опубликована, а затем почему-то изъята вместе со всем тиражом. Но, как это обычно бывает в жизни, благодаря случайности или воровству рабочих типографии, эта статья все же стала известна многим людям. Что же было в этой статье такого, что вместе с ней был уничтожен весь тираж? Это вы сейчас узнаете.
Итак, в 1490 году в двери одной старой католической церкви вошел человек. Был он грязен, лохмат и из-за своего небритого, заросшего волосами лица выглядел субъектом неопределенного возраста. Неуверенным шагом больного и слабого человека он медленно подошел к местному пастырю и еле слышным, хриплым голосом попросил его уделить ему наедине несколько минут, заверяя священнослужителя о крайне важной тайне, которую он должен передать святому отцу. Поглядев на истощенного и дурно пахнущего прихожанина, Томас Уоспи (так звали святого отца) велел служке провести пришедшего в комнату и принести туда хлеба, сыра и молока. Когда изголодавшийся насытился, он под пытливым взглядом пастыря начал, наконец, свой рассказ:
«Три года тому назад я выглядел совершенно иначе. Я сын зажиточного человека, имел свой дом и много слуг. Отец меня баловал, так как мать моя умерла, рожая меня, и он мне был и матерью, и отцом. С такими же, как и я, богатыми бездельниками я делал абсолютно все, что хотел. Да и чем мы еще могли заниматься, нежели как флиртом с дамами и кутежом. Однажды мы с моими друзьями поехали в пригород, в долину на охоту. И, возвращаясь уже назад, заехали в придорожный гостиный двор. Там нас хорошо приняли, дали вина и отлично накормили. Вино было сладким и крепким, и я опьянел.
Проснулся я поздно ночью в небольшой комнате. Но на кровати я лежал не один. Рядом со мной лежала молодая женщина, и тут я вспомнил, что это дочь хозяев. Во все еще не совсем трезвой голове всплыли смутные воспоминания. Я, хорошо подвыпив с друзьями, наглым образом приставал к этой девушке. Я нравился ей, но она из-за девичьей скромности сопротивлялась, и тогда я сказал ей, что на ней женюсь. Помню, как при этих словах хохотали друзья, а мать этой девушки, видя мою настойчивость, заставила меня поклясться на кресте, что я не обману ее дочь и женюсь на ней. Разглядывая спящую девушку, я видел, что она действительно хороша, но чтоб жениться — это невозможно! И я решил, покуда все спят, сбежать. Одевшись, я спустился по скрипучей лестнице. Но тут я увидел хозяйку гостиницы, которая преградила мне путь. Сперва она тихо уговаривала меня, напоминая мне про крест, на котором я клялся, обещая жениться.
Она взывала к моей совести и чести, говоря, что девушка доверилась мне, вернее моей настойчивости. Чем больше она меня убеждала, тем больше мне хотелось уйти. Я кинул деньги на стол и, оттолкнув хозяйку рукой, бросился вон во двор.
Поняв, что я сбегаю и оставляю ее дочь в позоре, эта тетка выскочила вслед за мной. Я уже был в седле, когда она схватила меня за ногу и начала что-то странное бормотать. Слова были нескладные, непонятные, и я, не знаю почему, не уезжал, а внимательно слушал ее. Тело мое как будто стало мягким как глина, оно сползало на землю с седла. Я шмякнулся об нее, не понимая, что происходит. Вокруг меня все вертелось и вращалось, как будто бы я был пьяным опять. Все плыло и колыхалось, как марево при раскаленном солнце. Я проваливался неизвестно куда. Описать то мое состояние невозможно. И нет смысла пробовать пояснить все, что со мной происходило. Я был я, но будто бы не я.
Неожиданно я услышал хохот, это мои друзья вышли во двор.
Они весело смеялись, и их разговор касался меня. Они считали, что я до сих пор в объятиях хозяйской дочки. Не понимая, почему они меня не видят, я пошел к ним, чтобы предложить уехать домой. Один из моих друзей огрел меня палкой, прокричав мне: „Пошел вон, осел!» Взбешенный этим, я кинулся к тому, кто посмел поднять на меня свою палку. И тут же снова получил пинок сапогом. Именно в этот момент я понял, что я не человек, а осел. Вскоре мои друзья уехали. Поискав меня, они решили, что я, наверное, так напился, что уехал, позабыв про них. Не зная в тот момент, что мне делать, я не мог ни уйти, ни остаться. Да и куда я мог пойти в том образе, в каком почему-то оказался! Тем более, что хоть и небольшая, но надежда была мне, вернее ослу.
Три года я жил на подворье той гостиницы. Три года унижений и ослиной жизни. А однажды приехал мой отец и долго выспрашивал мою хозяйку, куда в тот день я мог поехать от нее. Был ли я пьян или нет. И что ей запомнилось из моих разговоров. Я стоял недалеко от милого моего отца, а хозяйка гостиницы, поглядывая на меня, клятвенно его уверяла, что я уехал и даже не заплатил за постой, а куда уехал, она не знает. Отец достал из кармана деньги и подал их подлой женщине. Она их взяла.
Когда минуло три года, я сильно расхворался. Тяжелая работа и скудный корм отняли мое здоровье. И вот тогда эта женщина вывела меня за ограду и сообщила, что я могу идти куда хочу. Что нынче в полночь, по истечении трех летнего времени, я или снова стану человеком, или умру. Она сказала, что не считает себя предо мной виноватой, так как я испортил ее любимую дочь. А главное то, что я не сдержал слово, данное Богу, обманул и не женился на ней.
Последними ее словами были: „Не советую тебе говорить кому-нибудь, если станешь человеком, про то, что ты три года был ослом. Ты навек себя опозоришь, и все всегда будут говорить, что ты либо дурак, либо действительно осел. И тогда ты никогда не сможешь жениться, так как ни одна семья не отдаст тебе свою дочь». И с этими словами она закрыла за мной ворота, а через час я очнулся на земле в образе человека.
Обида не дает мне здравомыслия промолчать о том, что со мною случилось, так как в этом случае ведьма уйдет от наказания. Падре, я вверяю вам свою судьбу. Поступайте, как считаете нужным, а я отправляюсь домой, чтобы утешить своим возвращением отца. Я больше никому и никогда не стану рассказывать о том, что мерой колдовства стал ослом. Даже отцу своему про это не скажу!»
Эту историю священник принял как исповедь. Но, учитывая важность заявления, чтобы эта история не канула в века, Томас Уоспи тщательно записал эту исповедь, что в итоге позволило нам ее прочитать.
Анализируя этот удивительный случай, историки сделали свое умозаключение, которое выражалось в их дополнительных записях. Вот и они: «Согласно анализу и сопоставлению исторических событий, а также жизни автора этого дневника Томаса Уоспи (Мора) считаем, что вполне возможно, что данный священнослужитель все-таки имел приватную беседу с хозяйкой придорожной гостиницы. О чем шла речь при этой встрече, неизвестно. Но можно предположить, что под угрозой наказания, а возможно и казни, колдунья взамен своей свободы дала Уоспи какое-то потайное заклинание, благодаря которому жизнь этого священника кардинально изменилась.
Видимо, колдовство или колдовской тайный знак, подаренный ему колдуньей, осчастливил всю его жизнь. Его стремительное восхождение к вершинам церковной власти является явным доказательством сему. За очень короткое время он сделал головокружительную карьеру, дослужившись до самых высочайших церковных, а также государственных чинов. Уоспи был королевским капелланом, затем вошел в королевский совет, и он возглавил не только Церковь, но и спустя совсем небольшое время стал лордом-канцлером, что по сути равно правителю Англии! Если учесть, что Томас Уоспи вырос в обычной семье мясника, служил в старой, почти заброшенной церкви и при этом практически не имел никакого дохода, то как-то уж слишком странно и чересчур величественно изменилась его судьба после короткой беседы с колдуньей, которая в наказание лишения чести ее дочери богатым вельможей превратила его в осла, а никому не известного деревенского священника за его молчание наделила безмерной властью, сделав его не только главой Церкви, но и фактически главой Англии!»
