Историк Н. А. Миненко, описывая жизнь сибирской деревни XVIII – первой половины XIX вв., отмечала такой факт: «Даже во второй половине XIX в. медицинские нужды сибирского крестьянского населения удовлетворялись, как правило, лекарями-самоучками, народной медициной» [32, с. 113].
Однако и в конце XX – начале XXI вв. в деревнях и городах Тюменской области народная медицина продолжает функционировать. Итоги наших экспедиций показывают, что лечат, причем повсеместно, не только врачи, но и «бабки». Вместе с тем народная медицина Западной Сибири (Тюменская область), и в частности ее заговорная традиция, на современном этапе находит слабое освещение в работах историков, этнографов, фольклористов.
Территориальные границы исследования – населенные пункты юга Тюменской области: деревни, села и города.
Хронологические рамки экспедиций – с 1995 по 2005 гг. Основным в нашем исследовании будет современное состояние традиционной медицинской культуры Тюменской области, относящееся к концу XX в. (90-е гг.) и началу XXIв., с отдельными ретроспективными вкраплениями фактов, заимствованных из опубликованных источников на тему «народная медицина Западной Сибири XVIII–XIX вв.».
Объект исследования – традиционная медицинская культура различных этносов, проживающих на территории Тюменской области.
Под традиционной медицинской культурой, или традиционной медициной, мы, вслед за А. А. Вороновым, понимаем «не только традиционно выработанные способы лечения уже возникших заболеваний человека, но и всю систему профилактических, превентивных традиционно сложившихся мер, направленных на предотвращение болезней» [6, с. 125]. В настоящем исследовании мы будем оперировать синонимичными в нашем контексте терминами «традиционная медицинская культура», «традиционная медицина» и «народная медицина», «народная медицинская культура».
Основной материал собран по медицине славянских народов, проживающих на территории Тюменской области (русские, белорусы, украинцы). Однако мы старались осветить традиционную медицину и других этносов нашего региона. В книге представлен материал по медицине коми (коми-зырян), чувашей, сибирских татар, казахов.
Если очертить контуры предмета исследования, то основной упор делается на рассмотрение заговорной традиции как важнейшего структурного элемента народной медицины. В свою очередь, заговорно-заклинательная традиция есть «часть магико-мистической практики, явления эзотерического, скрываемого не только от посторонних лиц (чужих, сторонних наблюдателей), но и от непосвященных людей своей среды» [48, 1, с. 88]. Эта невозможность полного приобщения к «посвященным» предопределяет на настоящем этапе нашего исследования как сложность собирания материала, так и неизбежную неполноту анализа обозначенной проблемы.
Центральным в целительской практике наших информантов является заговорно-заклинательный акт (ЗЗА). Данное понятие и его концепция предложены В. И. Харитоновой в 1992 году [47, с. 39–47]. Заговорно-заклинательным актом «именуется окказиональная или запрограммированная обрядовой стороной народной жизни ситуация, требующая урегулированного состояния и взаимодействия реального (физического, проявленного в варианте «грубой материи») и «ирреального» (психического, «тонкоматериального») миров; главным действующим лицом ЗЗА является магически маркированная личность (знахарь, ведун, колдун), пытающаяся воздействовать на себя самого и перципиента (другого человека, окружающую среду) различными способами или целым комплексом таковых (физически, психотерапевтически, энергетически, энергоинформационно); «внешняя» часть способов воздействия (обрядово-ритуальное действо: набор неких действий, осуществляемых с помощью различных предметов и средств, и также слышимый молитвенный и с трудом угадываемый либо неосознаваемый вовсе заклинательный текст) воспринимаются перципиентом с помощью привычных органов чувств, «внутренняя», суггестивная часть этих способов (психоэнергетическое и энергоинформационное действо) фиксируется отдельными наиболее восприимчивыми людьми с помощью известных органов чувств, например, как воздействие волнового характера электромагнитной природы, либо с помощью «резервных» органов восприятия, например, в варианте видений. Заговорно-заклинательный акт – сложное (многочастное и, вместе с тем, многоуровневое) явление…» [48, 1, с. 299–300].
В то же время заговорно-заклинательный акт является частью лечебного процесса, заключающегося в последовательной смене определенных действий со стороны знахаря (они могут быть как вербальные, «заговорно-заклинательные», так и невербальные, поэтому понятие «лечебный процесс» в нашем исследовании шире, чем понятие «заговорно-заклинательный акт»).
В исследовании мы сосредотачиваемся в основном на народной медицине, однако включаем отдельные факты из народной ветеринарии и, реже, любовной и хозяйственной магии.
Исследование носит больше описательный характер, являясь первым опытом автора в жанре научной монографии.
Цель настоящего исследования – выявить характерные особенности функционирования заговорно-заклинательной традиции как части народной медицинской культуры Тюменской области через призму «человек – ритуал – текст». В «человеке» нами выявляются личностные особенности, роль и статус знахарей в современном социуме, осуществляющих «ритуал» как «предтекст» и «послетекст» лечебного действа, между которыми находится «текст», собственно заговор. Исследование данной традиции через призму «человек – ритуал – текст» предполагает синтез разных гуманитарных наук – лингвистики, истории, этнографии, медицины, в связи с чем мы применяем различные методы и подходы.
Мы сознательно ставили целью зафиксировать как ядро заговорно-заклинательной традиции, так и ее периферию, чтобы представить исследуемое явление как динамический процесс сосуществования «элитарной» и «массовой» знахарских практик. Как отмечает В. И. Харитонова, «модификации, свойственные эволюции заговорно-заклинательной традиции в целом, не могли совершенно не затронуть заговорно-заклинательную деятельность. Этот эволюционный процесс требует серьезного современного исследования с учетом того, что магико-мистическую практику – даже в заговорно-заклинательном варианте – искоренить в принципе невозможно, поскольку она отражает одну из сторон функционирования человеческого организма в природном и космическом континуумах. Изучать такую практику необычайно сложно, но это задача вполне реальная, особенно в современной ситуации своеобразного «возрождения» многих явлений эзотерического характера» [48, 1, с. 97]. В настоящее время ситуация с народной медициной (и заговорно-заклинательной традицией как ее частью) напоминает слоеный пирог, где традиционные вещи начинают пропитываться новыми веяниями, приходящими с Запада и с Востока. Кроме того, наука вырабатывает новый язык для описания заговорно-заклинательного искусства, использует новые подходы и к этому сложному и неоднозначному явлению.
Методы исследования, используемые нами, можно разделить на две группы. К первой группе относятся этнографические методы, применяемые для сбора материала [55; 56; 59; 60; 66; 67]. В связи с этим основной метод исследования – экспедиционные и стационарные наблюдения, совершенные автором и его коллегами в населенных пунктах юга Тюменской области. Работа была построена в виде глубинного открытого интервью с «ключевыми» информантами, которые владеют определенными познаниями в области народной медицинской культуры. В интервью нашли освещение заговоры, былички, легенды, поверья и другие мемораты, случаи из жизни информантов. Кроме того, полевым методом исследования послужило раздаточное анкетирование, проведенное среди врачей города Тюмени и ряда населенных пунктов юга Тюменской области (сельская местность).
Ко второй группе относятся исследовательские методы. С помощью сравнительно-исторического метода мы реконструируем традицию народной медицины разных этносов, проживающих на территории Тюменской области, выявляем общее и особенное в медицине славян, тюрков, финно-угров, а также их взаимодействие в сфере медицинской культуры. Типологический метод применяется нами для анализа общего и особенного в эмпирическом многообразии явлений народной медицинской культуры. Компонентный анализ послужил инструментом дифференциации языковых средств терминосистемы лечебного ритуала, в частности, глаголов, обозначающих лечебный процесс.
Для анализа источников получения медицинских знаний целителем и обработки анкетных данных мы привлекаем метод количественного подсчета.
При анализе материала мы использовали методику В. И. Харитоновой, совмещающую традиционные приемы (фольклорно-этнографические) с новыми наработками, в которых нашли применение данные точных наук [48, 1; 2]. В. И. Харитонова использует эниологические методы исследования, раскрывающие основу биоэнергетического и эниосуггестивного воздействия (то, что называется парапсихологией) в различных магико-мистических верованиях и практиках. Исследователь при анализе материала обоснованно оперирует данными новейших концепций наук о природе Вселенной и Человека. Физические основы и принципы магико-мистической практики учёный объясняет с помощью авторитетных современных источников (работы А. Е. Акимова, Г. И. Шипова, В. Е. Жвирблиса, Ю. А. Фомина и др.), в которых разработаны теории торсионных полей и Физического Вакуума. Данные теории исходят из того, что (далее Харитонова цитирует исследование А. Е. Акимова «Живая Этика, наука, общество». Пенза, 1999) «в природе помимо гравитационного поля, порождаемого массами, и электромагнитного, порождаемого зарядами, существует еще одно универсальное поле, известное в физике как торсионное – поле кручения. Оно порождается спином, или угловым моментом вращения, и является таким же материальным, как и все остальные. Было показано, что переносчиком торсионных воздействий является физический вакуум – специфическая материальная среда, заполняющая все пространство Вселенной. Во времена Ньютона эту среду называли эфиром» [48, 1, с. 29]. В связи с этим в современной физике выделяют следующие уровни реальности (в исследовании Г. И. Шипова «Теория физического вакуума. М., 1993): «1) твердые тела; 2) жидкости; 3) газы; 4) плазма (элементарные частицы); 5) физический вакуум; 6) первичные торсионные поля; 7) Абсолютное “Ничто”» [48, 1, с. 29]. Магико-мистическая практика, являющаяся предметом нашего исследования, тесно связана с торсионными полями, так как она является их материальным проявлением (порождением и восприятием) [48, 1, с. 33]. В теории В. Н. Волченко (в его работах «Концепция биоэнергоинформатики в альтернативных медицинских технологиях и целительстве». М., 1995 и «Элементы концепции биоэнергоинформатики». М., 1995) Вселенная предстает как «живая сложная голографическая система, включающая вещественный и «тонкие» информационные миры сознания в их единстве», причем приоритетным в этих мирах является Сознание [48, 1, с. 27].
Источники исследования. Материал, представленный в данной книге, собран в ходе полевых этнографических исследований, основа которых – фиксация этнографических сведений о народной медицине как структурном компоненте традиционной культуры.
Всего по теме «народная медицина» опрошено 130 информантов в 42-х населенных пунктах 12-ти районов Тюменской области (см. «Приложение 1» и «Приложение 2» во второй части монографии).
Историография вопроса. Изучение народной медицинской культуры ведется в нескольких направлениях: филологическом, этнографическом, историческом, медицинском. Однако, несмотря на длительное изучение вопроса, «историографии проблем традиционной медицинской культуры русского населения Западной Сибири» не существует [42, с. 11]. Впрочем, в своей кандидатской диссертации, посвященной народной медицинской культуре русских Западной Сибири XIX в., тюменский историк В. Я. Темплинг исправляет сложившуюся до него ситуацию. Источники по медицине XIX в. он делит на дореволюционные и послереволюционные. Среди дореволюционных исследований ученый выделяет работы И. Я. Неклепаева, Н. Л. Скалозубова, Н. А. Кострова [42, с. 11–13]. Как отмечает Темплинг, «отличительной чертой работ о народной медицине дооктябрьского периода являлось то, что все они (кроме работ филологов, например, Е. Н. Елеонской, Е. Г. Кагарова, Н. Познанского и некоторых других), при известном осознании народных врачевательных знаний «как остатков первобытного мировоззрения» носили в целом описательный, классифицирующий характер и по существу могут рассматриваться как источник» [42, с. 12–13]. Среди работ по народной медицине Западной Сибири XIX в., вышедших после 1917 г., вслед за Темплингом следует выделить историко-этнографические изыскания М. Д. Торен, Л. В. Островской, М. М. Громыко, Н. Н. Покровского, Н. А. Миненко, В. А. Липинской, В. А. Зверева [42, с. 13–19]. Среди исследований, посвященных изучению народной медицины современной деревни Западной Сибири (Тюменская область), назовем статью В. Я. Темплинга и С. В. Турова «Бытование заговора в современной деревне Зауралья» 41, с. 39–66]. Статья основана на полевых наблюдениях, которые велись в середине и конце 80-х гг. XX в. в 12-ти районах Тюменской области студентами и преподавателями исторического факультета Тюменского государственного университета. Наряду с текстами заговоров, в ней приводятся некоторые наблюдения, касающиеся специфики собирания данного материала, характеристики особенностей лечения того или иного знахаря. В статье «Современное состояние и некоторые культурологические аспекты русской традиционной медицины Северо-Западной Сибири» С. В. Туров обобщает материалы, собранные во время экспедиций 1992–1994 гг. в Кондинский и Ханты-Мансийский районы Ханты-Мансийского автономного округа (охвачено русское старожильческое население) [45, с. 195–222]. Статья интересна тем, что в ней находят отражение традиционные медицинские знания, зафиксированные на современном этапе их бытования и проинтерпретированные с помощью культурологических методов. Это восполняет пробел между исследованиями XIX – начала XX вв., чей уровень (для своего времени) достаточно высок, и современным состоянием изучения проблемы народной медицины. В центре статьи – анализ использования русскими старожилами бивня мамонта как лечебного средства. Автор доказывает, что порошок из «пороз-рога» (а именно так называют русские Западной Сибири бивень мамонта) применялся не только в Сибири: он был известен при дворе русских царей в XVII–XVIII вв. и использовался в качестве ценнейшего лечебного средства. Правда, источником лечебных порошков был тогда рог единорога, за который, как доказывает С. В. Туров, выдавали, как правило, бивни мамонтов и китов-нарвалов. В качестве приложения к статье представлены те рецепты народной медицины, которые ученый записал во время полевых экспедиций: применение растительных средств от различных заболеваний (от разных информантов), а также заговоры и траволечение из «Чембакинской тетради» (тетрадь, переданная С. В. Турову знахаркой из с. Чембакино Ханты-Мансийского района) [45, с. 218–222].
Психолингвистическая интерпретация местных западносибирских заговорных текстов представлена в исследовании И. С. Карабулатовой и Н. С. Юрской «Суггестолингвистические средства русского лечебного заговора» [23, с. 118–122]. Под руководством И. С. Карабулатовой тюменскими учёными, в том числе и автором настоящей работы, были собраны и исследованы «детские» заговоры [8], [9], [26]. Кроме того, в ряде статей автора рассмотрены составляющие этносоциолингвистического портрета тюменского знахаря [14], [15], а также другие вопросы данной темы [10], [11], [12], [13].
Сбором и изучением материала по народной медицине Западной Сибири занимаются ученые Омска, Кургана, Тюмени, Ишима, Тобольска. Так, архив кафедры русской и зарубежной литературы Омского государственного педагогического университета за 50 лет существования (1951–2001 гг.) насчитывает около 600 заговорных текстов [34, с. 164–170]. Материалы кафедры литературы Курганского государственного университета, относящиеся к народной медицине (около 600 текстов заговоров), частично опубликованы и прокомментированы в книге В. П. Федоровой «Человек и слово в заговорах: Южное Зауралье. Конец XX века» [46]. Ранее заговорно-заклинательная поэзия Курганского региона была отражена в издании «Замкну замки замками», где собраны тексты от различных заболеваний [17]. Коллекции заговоров Тюменского государственного университета, Ишимского государственного педагогического института, Тобольского государственного педагогического института, к сожалению, получили лишь частичное освещение в публикациях.
Исследование представляет практическую ценность для разных наук. Оно вносит вклад в изучение языковой карты Тюменской области, на которую пока не нанесён народный медицинский дискурс (его лингвистическая и паралингвистическая составляющие). Монография может быть использована при составлении диалектного словаря говоров Тюменской области. Заговоры, обереги, а также былички, легенды и другие мемораты могут послужить материалом для изучения регионального фольклора для студентов филологических факультетов. Этнографическая наука пополнится сведениями, отражающими народные медицинские представления и знания, накопленные в течение веков в нашем регионе. Материалы исследования могут найти применение в истории медицины, а также быть полезным для конкретных клинических наук. Полученные данные, при соответствующем комментировании специалистов, могут быть использованы для изучения студентами медицинских учебных заведений на занятиях и элективных курсах.
Структура работы. Книга состоит из двух частей, которые дополняют друг друга. Работу открывает предисловие – слово от редактора. В первой части представлено исследование, то есть аналитическое рассмотрение заявленной темы. Эта часть состоит из введения, семи глав, заключения, библиографии, в качестве приложений приведен словарь «Диагностика, симптомы, этиология болезней» («Приложение 1»). Кроме того, в приложении представлены две анкеты. Первая анкета была использована для опроса по теме«Традиционная народная медицина» (вопросы из этой анкеты мы задавали информантам) («Приложение 2»). Вторая анкета была предложена врачам, фельдшерам, медсестрам, студентам – будущим медикам, всем тем, кто имеет отношение к официальной медицине для опроса по теме «Народная медицина: нужна ли она сегодня?». Мы публикуем также ответы на вопросы этой анкеты («Приложение 3»). Во второй части представлены материалы – интервью наших информантов, а также ряд приложений (обследованные районы, сведения о паспорте информантов, данные об источниках топонимических легенд), указатель заговоров и послесловие (слово от рецензента).
Автор выражает свою благодарность и признательность всем тем, кто бескорыстно помогал в осуществлении этого проекта. Это Аношко Вера Антоновна, Аношко Оксана Михайловна, Бабушкина Антонина Романовна, Берлин Светлана Владимировна, Ботова Светлана Евгеньевна, Волкова Лариса Николаевна, Воротникова Галина Васильевна, Головин Сергей Анатольевич, Головина Светлана Валентиновна, Дёмина Лилия Васильевна, Егорова Ольга Фёдоровна, Зиннатуллина Гулюза Ильфатовна, Кожевникова Зухра Ахметовна, Колчанов Борис Васильевич, Лыжина Лидия Степановна, Никоноров Николай, Новоселова Людмила Григорьевна, Петелина Ольга, Петрова Валентина Станиславовна, Повод Нина Александровна, Половодова Ирина Анатольевна, Полякова Елена Владимировна, Попова Валентина Петровна, Самонина Мария Викторовна, Самонина Наталья, Сидорова Светлана Юрьевна, Тулибаева Светлана, Уткина Елизавета Ивановна, Сайфуллина Фаврия Нагимулловна, Темплинг Владимир Яковлевич, Терехина Татьяна Анатольевна, Тихонова Антонина Николаевна, Хачтрян Елена Григорьевна, Хлопенкова Ольга Леонидовна, Чаукерова Гульзара Кабибулловна, Шнайдер Надежда Михайловна, Яковлева Наталья Павловна… К сожалению, этот список не полон.
Здесь нет имен тех водителей, которые автостопом подвозили автора до многих деревень…
Здесь нет имен тех людей, которые рассказывали, на какой улице, в каком доме живет бабушка, заговаривающая от болезни… Ведь часто поиск информантов был таким: по карте я определяла, в какую деревню ехать, на автовокзале райцентра покупала билет, автобус довозил до места назначения. А там – язык до бабушки доведет!
Например, такой была поездка в деревню Таволжан. Еще в Сладково я узнала, что там живет бабушка, которая лечит, однако ее дочь, сначала рассказавшая о своей матери, Бекеневой Марии Карповне, потом наотрез отказалась дать рекомендации в связи с тем, что некие шарлатаны, пообещав бабушке золотые горы, выманили у нее большую сумму денег, накопленную путем откладывания части и без того небольшой пенсии (по нашим наблюдениям, таких шарлатанов, которые выманивают у престарелых людей деньги, развелось по нашей области немало). На свой риск я отправилась в Таволжан. Еще в автобусе была взята на примету симпатичная девушка, у которой предполагалось выведать все про Марию Карповну. Как только мы вышли из автобуса, этой девушке был задан вопрос: «А где здесь живет Бекенёва Мария Карповна?» А девушка, Бекенёва Ольга Васильевна, ответила: «Это моя бабушка!» Так благодаря стечению обстоятельств и хорошему человеку (а таких обстоятельств и людей на нашем пути встречалось очень много!) мне открыли двери…
Благодарю моих рецензентов, коллег – Балюк Наталью Алексеевну, Карабулатову Ирину Советовну, Адаева Владимира Николаевича, Белякову Светлану Михайловну, Боргер Яну Викторовну, Сулкарнаеву Гульнур Ахмеровну – за внимание к рукописи и ценные замечания, позволившие мне завершить настоящую книгу.
Большое спасибо Алексеевой Наталье Викторовне, Истоминой Анне Юрьевне, Леончиковой Татьяне Викторовне за внимательное и грамотное прочтение моей рукописи.
Благодарю за душевную поддержку Мешкова Юрия Анатольевича.
Особое спасибо моим бабушкам Игнатьевой Альбине Михайловне и Зацепиной Таисии Михайловне и маме – Ермаковой Людмиле Николаевне.
И, конечно, я глубоко признательна людям, которые поделились самым ценным, что они приобрели за свою нелегкую жизнь, – знанием. Сибирского здоровья вам!
Глава 1. Народная медицинская практика в Тюменском регионе
на современном этапе: к постановке проблемы
Экспедиции, совершенные автором и его коллегами в 1995, 2003–2005 гг. по населенным пунктам Тюменской области, показали, что практически в каждом из них есть человек, который владеет знаниями по народной медицине и лечит людей от тех или иных заболеваний. Гораздо чаще лечат сразу несколько человек. В некоторых случаях лечащие специализируются на разных болезнях. Рогулина М. М. (д. Большекрутинская) рассказала: «Если сильный испуг – надо банную топить и выливать на сало над головой. Я за это не берусь. Лечит другая, Маруся, она познатнЕй меня, она лечит и от давления». Как правило, каждый знахарь владеет самыми востребованными в настоящее время способами лечения грыжи, испуга, сглаза.
Как в сельской местности, так и в городе существует негласное «перераспределение» лечебных функций между медициной официальной (врачами, фельдшерами) и традиционной (знахарями).
С одной стороны, врачи рекомендуют своим пациентам обратиться к народной медицине, в основном, для лечения грыжи. Как утверждают наши информанты, сейчас в больницах стали говорить: «Идите к бабушкам» (Савченко Л. К., с. Нижняя Тавда). Бывает, что сам пациент (видимо, с разрешения врачей) приглашает знахаря в больницу. Мамич Т. И. (с. Омутинское) вспоминает: «Я ведь лечила. И в больницу даже меня водили. Вот в больнице лечила там. Заболеет ребенок, в больницу положат. Они лечат, лечат… Я вот позаговариваю, полечу, умою да все… Как-то помогало всё». Бортнева В. Н., медсестра одной из тюменских больниц, рассказывает, что к одной из пациенток бабушка-знахарка приезжала заговаривать прямо в больницу: «У нас тут приходила бабушка с Акияр, она лечила у нас женщину онкологическую». Врачи сами обращаются к бабушкам за помощью, как правило, для лечения своих детей от грыжи, испуга. Бортнева В. Н. отмечает: «Наши даже мужики отправляют к бабушкам от грыжи. Главное то, что помогает». Если говорить о ветеринарии, то там и сейчас востребованы народные средства лечения, например, если скотина объедается, а уколы оказываются неэффективными: «Надо другой способ. И здесь бывало так: врач сам ходит, лечит-лечит уколами, ничего не может, … приходит ко мне: «Пожалуйста, Мария Савельевна! Пожалуйста, помогите». Вот так. Айда! Пока могу, не отказываюсь» (Кулеш М. С., с. Викулово).
С другой стороны, в некоторых случаях бабушки отправляют обратившихся к ним людей к врачам, особенно тогда, когда болезнь затянута: «Мужчина в позапрошлый год пришел, на шее такой чирей здоровенный, я почертила, но уже… Говорю: “Надо чертить в меньшем размере…” Я говорю: “Обратись-ка ты в больницу”. Вырезали ему. А детям что я делаю – в больницу не ходят потом» (Мишарина Р. Д., с. Ивановка).
Некоторые бабушки не лечат обратившихся за помощью пациентов, если была проведена операция: «Но сверьху Вышнего я ниче не знаю. Я только говорю: “Идите к врачам”. Ну, вот с головами лежат-лежат в больнице – идут ко мне, и я им делаю. С дитями идут ко мне с грыжей. И не дай Бог, если у кого прошла операция, зачем, там уже вмешался нож» (Романенко М. И., с. Сладково).
Если обратиться к прошлому, то, по данным историков, знахарь в XVIII–XIX вв. в Сибири пользовался особым авторитетом и почитанием, так как «количество лечебных заведений и квалифицированных медицинских работников в Сибири и к середине XIX в. было ничтожно» [32, с. 113]. Такая же ситуация характерна и для конца XIXвека. Л. В. Островская отмечает, что Первая всеобщая перепись населения Российской Империи (1897 г.) «зафиксировала в Тобольской губернии на 1 433 043 души обоего пола 764 человека, занимающихся в той или иной форме врачебной и санитарной деятельностью. Из них 216 человек занимались врачеванием без права на врачебную деятельность (знахари, повитухи, коновалы и т. д.). Таким образом, на каждое лицо, имеющее право на медицинские занятия (сюда входят и начальники лечебных заведений, и сестры милосердия, и сиделки), приходилось около 2615 человек» [35, с. 131]. Впрочем, в середине XIX в. сами «крестьяне весьма неохотно обращались за помощью к врачам» [32, с. 113]. Подобное отношение к официальной медицине доминировало среди крестьян и в конце XIX– начале XX вв. В. Л. Козлова на примере ряда деревень Вагайского района Тюменской области отмечает, что «информанты об официальной медицине конца XIX – начала XX веков также отзывались, как правило, нелестно» [29, с. 360]. Врачей в то время заменяли знахари. Н. А. Миненко пишет по этому поводу, что «существовали в крестьянской среде и медики-«профессионалы» – знахари, к которым обращались в более серьезных случаях, и в частности при «порче». «По Ялуторовскому округу, – пишет наблюдатель, – есть несколько личностей, приобретших известность своей практикой между крестьянами, одни из них терапевты, другие хирурги. Между этими личностями есть мужчины и женщины; женщин даже гораздо более». Женщины-знахарки, как правило, были пожилого возраста, чаще всего – старухи. К числу знахарей принадлежали и коновалы» [32, с. 118–119].
Знахарские знания в западносибирском социуме сохранились и до конца XX – начала XXI вв. И сейчас жители деревень, сел, юрт несут к бабушке, к имце (татарск. – знахарка) или к ба›сы (казахск. – лекарка) своих детей. Со своими болезнями обращаются и взрослые. Такая картина характерна и для города. Города нашей области – Ишим, Заводоуковск, Ялуторовск, Тюмень – формировались и формируются в основном за счет жителей деревенских, привносивших и привносящих свою культуру в новую урбанистическую среду. Неслучайно поэтому популярно выражение «Тюмень – столица деревень». Дух Тюмени, а еще отчетливей – Ишима, Заводоуковска, Ялуторовска – пропитан дымом деревенского отечества, то тут, то там мы слышим родные слова «бабушка», «заговор», «знахарка», «заговорить», «поладить»… Для кого-то эти слова связаны с детством: так, автора данного исследования маленькую «ладила» от испуга бабушка-знахарка. Для кого-то – с их родными: возможно, в семье лечила бабушка, прабабушка, прапрабабушка или дедушка – пра-пра-пра… Ну а кто-то просто слышал и знает… Или хочет узнать и стать знатоком в этом деле, знахарем.
Однако мнение о народной медицине среди различных слоев населения Тюменской области различно. Чтобы выяснить, как относятся к народной медицине представители официальной медицины, мы провели среди них пилотный анонимный опрос. Были опрошены медицинские работники г. Тюмени (77 человек), ряда сельских населенных пунктов (34 человека) и студенты старших курсов Тюменской государственной медицинской академии (34 человека, 27 из которых проживают в городе, 5 человек – в сельской местности). Всего в пилотном опросе участвовало 145 человек. Сама анкета «Народная медицина: нужна ли она сегодня?» и ответы на нее помещены в «Приложении 3».
На вопрос «как Вы лично относитесь к народной медицине (знахарям, лекарям, травникам, костоправам)», положительный ответ дали 40,7 % респондентов от общего числа опрошенных (48,8 % городских медицинских работников, 29,4 % сельских и 41,1 % студентов). Отрицательно к народной медицине относится 22,6 % респондентов (15 %, 29,4 % и 23,5 % соответственно). И, наконец, безразлично – 36,6 % (36,2 %, 41,2 % и 32,4 % соответственно). Больше всего положительных ответов среди городских врачей, меньше всего – среди сельских врачей. Кроме того, среди опрошенных медицинских работников-мужчин (всего 19 человек) ответы распределились следующим образом: к народной медицине относятся отрицательно – 7 человек (36,8 %), безразлично – 7 человек (36,8 %), положительно – 5 человек (26,3 %). Таким образом, среди мужчин больше отрицательных отзывов, чем среди общего количества опрошенных. Интересно, что больше отрицательных ответов среди городских медиков (5 человек из 9-ти), положительных ответов – среди студентов (3 ответа из 4-х), безразличных ответов – среди сельских медиков (5 ответов из 6-ти).
На вопрос «обращались ли Вы к народным врачевателям за лечебной помощью» 33,8 % респондентов ответили положительно (38,4 %, 21,9 % и 41,2 % соответственно), 66,1 % – отрицательно (61,6 %, 78,1 % и 58,8 % соответственно). Таким образом, городские медики больше доверяют народным лекарям и чаще к ним обращаются, чем сельские. Большой процент обращавшихся к знахарям среди студентов ТюмГМА.
Среди самых частых заболеваний, с которыми обращаются представители официальной медицины к народным лекарям, в анкетах называются различные виды грыжи – 39 случаев обращения, «заболевания живота» (такая номинация присутствует в студенческих анкетах, возможно, подразумевается грыжа) – 12 случаев, нервные заболевания (испуг, сглаз, порча, невралгия) – 11 случаев (более подробно см. в «Приложении 3»).
Любопытным также представляется вопрос «принесло ли Вам пользу лечение у народных врачевателей», объективность ответов на который не вызывает сомнений. Положительно ответили на этот вопрос 76,6 % респондентов (80 %, 57,1 % и 92,9 % соответственно), отрицательно – 23,3 % респондентов (20 %, 42,9 % и 7,1 % соответственно). Как и в ответах на предыдущие вопросы, положительных отзывов больше среди городских медиков, а также студентов, отрицательных – среди сельских медиков.
Осведомленность медиков о народных медицинских знаниях освещает вопрос «знаете ли Вы народные методы лечения». В целом их знает примерно половина опрошенных – 56,6 % (63,1 %, 43,3 % и 63,6 % соответственно), не знает – 43,3 % (36,9 %, 56,7 % и 36,4 % соответственно). Меньшая осведомленность сельских медицинских работников может быть связана с их более низким образовательным уровнем (среди опрошенных нами сельских медработников 85,3 % со средним специальным образованием, среди городских высшее и послевузовское высшее образование имеют 63,8 % от общего числа респондентов). Среди известных медицинским работникам народных методов лечения преобладает лечение препаратами, изготовленными на основе трав: траволечение знают 57 человек из 145 опрошенных, или 39,3 % (большой процент положительных отзывов обо всей народной медицине может быть продиктован именно положительным отношением только к траволечению). Некоторые респонденты поделились с нами известными им рецептами от различных болезней (см. подробнее в «Приложении 3»). Отмечены случаи владения медицинскими работниками заговорами, знают они обереги, молитвы (15 ответов), причем городские медики указали в анкетах, какие конкретно слова и обереги им известны. Например, в качестве оберега один из респондентов рекомендует носить с собой осиновую веточку (см. подробнее в «Приложении 3»). В ответах на этот вопрос прослеживается следующая закономерность: больше разнообразных народных методов лечения знают городские медицинские работники, медицинские работники из сельской местности указали на знание только траволечения. Осведомлённее по сравнению с сельчанами оказались горожане и в ответах на вопрос «имена каких известных народных врачевателей Вам известны» (чаще всего упоминаются имена Дикуля В. И., Малахова Г. П., тюменского учёного-фитолога Суриной Л. Н.).
Наконец, важным с точки зрения отношения работников официальной медицины к медицине народной является вопрос о правомерности существования народной медицинской практики. Признают её правомерной 66,5 % респондентов (76,5 %, 59,4 % и 63,6 % соответственно), не признают – 33,5 % (23,5 %, 40,6 % и 36,4 % соответственно). Итак, в ответах и на этот вопрос более либеральными к народной медицине являются городские медики по сравнению с сельскими медицинскими работниками. Всё же многие врачи, особенно мужчины, подходят к народной медицине с осторожностью. В целом можно отметить интерес представителей официальной медицины к медицине традиционной. Он заключается не только в одобрении, но и в знании врачами многих методов, приемов, имён из альтернативной медицины, которая во многом противоположна аллопатической медицинской практике. Однако негативное отношение медиков к народной медицине может быть продиктовано, в частности, её незнанием.
Думается, большее количество положительных отзывов о народной медицине среди городских медиков по сравнению с сельскими (хотя гипотетически мы предполагали, что будет наоборот) вызвано несколькими причинами. С одной стороны, мы можем предположить, что на положительное отношение может влиять более высокий образовательный ценз городских медиков, их большая информированность по этому вопросу. У городских медиков больше возможностей в выборе того или иного знахаря, чему способствует материальное состояние (если лечение платное) и осведомленность о знахарях, специализирующихся на конкретной болезни. С другой стороны, здесь играет роль личность самого знахаря. Городские знахари (хотя городские медики обращаются к знахарям и деревенским, и городским) располагают большими возможностями по сравнению с деревенскими, они более образованны, имеют возможность пройти специальные курсы про профессии (трансформация традиции).
В данном исследовании мы стремились представить абрис ситуации, которая сложилась в настоящий момент в традиционной народной медицине. Её неоднозначность предопределяется не только отношением к ней общества – от резко негативного до безусловного принятия, но и её «пограничностью», заключающейся в том, что народная медицина – это одновременно и искусство, и наука. Искусство, преображающее действительность и мыслящее образами, и наука, выявляющая в объектах реального мира определённые закономерности.
В первую очередь при обращении к материалам народной медицины ставит вопрос о способах их анализа. Наиболее перспективное изучение народной медицины связано с интеграцией различных разделов науки, прежде всего фольклористики, этнографии и эниологии, «науки о парапсихологических и близких им необычных явлениях» [48, 1, с. 23]. Как отмечает В. И. Харитонова, впервые осуществившая на отечественном материале (славянские традиционные практики, шаманизм) такой подход, «традиции комплексного, системного анализа, исследования междисциплинарного характера представляются наиболее подходящими для изучения заговорно-заклинательного искусства восточных славян, сложившегося в пределах магико-мистической практики, основанной на таинственном знании «посвященных» представителей человечества» [48, 1, с. 16–17]. Однако данный вывод можно применить не только к славянам, но и к другим этносам, проживающим на территории Тюменской области.
Сам материал, которым мы располагаем, неоднороден. Это связано, прежде всего, с тем, что нашими информантами были люди с разной степенью владения знанием. В. И. Харитонова говорит о трех группах таких людей: во-первых, о «посвященных» – «специалистах различного магико-мистического профиля, обладающих «даром», то есть способностями с помощью различных техник входить в ИСС и работать в тех или иных фазах таких состояний»; во-вторых, о «приобщенных» – «людях, имеющих непосредственное либо опосредованное отношение к магико-мистической практике и заговорно-заклинательной традиции, не обладающих даром, но развивающих свои суперсенситивные и экстрасенсорные способности»; в-третьих, о «непосвященных» – «имеющих смутное представление о знании [выделено В. И. Харитоновой. – Е. Е.], но обладающих некоторыми сведениями о традиции и практике «знающих» [48, 1, с. 17]. Валентина Ивановна Харитонова в своих работах особое внимание уделяет именно «посвященным», профессионалам в области магико-мистической деятельности, а также «приобщенным». Наша цель – представить традицию с точки зрения людей разной осведомленности, специалистов разного уровня, как «посвященных», «приобщенных», так и «непосвященных». И дело здесь не только в том, что мы, в отличие от московского исследователя, располагаем меньшими возможностями в поисках «приобщенных» и тем более «посвященных». Мы рассматриваем традицию во всей ее полноте, как она сложилась на данный момент в данном конкретном месте. Нам интересно рассмотреть, как эзотерическое, сакральное знание функционирует (преломляется, искажается) в пределах конкретного социума. Большинство из опрошенных нами информантов – люди приобщенные, два противоположных полюса занимают посвященные и непосвященные, интервью с которыми также представлено вниманию читателей.
Народная медицина – явление широкое, она включает в себя разные методики оздоровления человека, свойственные той или иной культуре. Наш материал, содержащий интервью со ста тридцатью информантами, принадлежащими разным этносам (славянским, тюркским, финно-угорским), позволяет сделать предварительные выводы о способах лечения на территории юга Тюменской области, объединив их в отдельные группы. В этой классификации можно выделить методы, занимающие периферийные и центральные места в лекарском деле (прежде всего, по степени распространенности их среди информантов).
Среди периферийных методов, применяемых в настоящее время западносибирскими лекарями, можно назвать апитерапию (лечение продуктами пчеловодства), акватерапию (лечение водой, банные процедуры), рудометство (кровопускание), минералотерапию (например, лечение глинами).
Самым распространенным среди этих методов является мануальная терапия, массаж. Данная процедура требует определенных усилий со стороны лечащего, поэтому приемами массажа владеют немногие из опрошенных нами, в основном мужчины и физически сильные женщины. Например, массажем лечит белорус Савченко М. М. (с. Нижняя Тавда). Шаровьева Н. А. (с. Петелино) от надсады «правила живот». Она так описывает процедуру лечения: «Вот один мужчина обратился, и у его даже позвоночник и все вот это место все отнялось. Врачи все ему делали, вот все-все-все. И говорит: “А ты не пытался, говорит, к баушке?” Он приходит ко мне и говорит: “Я ведь пришел со слезами в ноги падать”. Я говорю: “Что с вами случилось?” Он мне, правда, все рассказал, что “у меня, наверно, все-таки надсада”. А я его вылечила, мужика. Я правила живот ему. У его живот к позвоночнику прирос уже. Вот силу-то надо было. Я щас не берусь, я уже отказываюсь, я своих уже не могу править. Только руками, никакого наговору не надо. Сильно надо. У тебя когда надсада – у тебя к желудку вся надсада идет. К желудку. Ты ни ись не можешь, ты ни ходить не можешь. Даже склонишься вот так – тебя вниз и вниз. И тошнит все время. Ото всюду надо править, и уметь надо. Где кака кишочка – ее надо знать ведь». Более распространен массаж для детей, который применяется часто с другими средствами воздействия (например, с заговорами и акватерапией в лечебном комплексе у Ермохиной Н. С., с. Покровское). И, как правило, те, кто практикует массаж (из опрошенных нами), специальных курсов не оканчивали, научившись массажировать от передававших им знание.
Уходит в прошлое традиционная уринотерапия (использование мочи человека и животных). Например, как вспоминает Глазычева Х. И. (г. Ялуторовск), ее отец лечил с помощью конской мочи от болезни, вызываемой змеёй-горлянкой: «Бывали раньше, … не знаю, как сейчас, а раньше были такие маленькие змеи-горлянки, которые залазили в горло. И он лечил. А как он лечил? Лечил конской мочой с наговОром. Давал пить с наговором». После этого лечения змея-горлянка погибала в горле. К сожалению, Харитина Ивановна не унаследовала этот способ лечения. Однако вместе с тем применяются новые методы уринотерапии, сведения о которых люди черпают из печатных источников, получивших распространение в последнее время.
Повсеместно распространенным методом является фитотерапия, лечение травами. Данный аспект народной медицинской практики требует отдельного рассмотрения, поэтому подробно в настоящем исследовании мы на нем останавливаться не будем. Отметим лишь, что травы, с одной стороны, используются в обрядовом комплексе вместе с заговором, с другой, они находят самостоятельное применение от той или иной болезни в виде настоев, чаев, компрессов и т. д. Однако в фитотерапии Западной Сибири, как и в остальных методиках лечения, мы наблюдает изменения в траволечении: старые знания забываются, новые знания наши информанты черпают из книжных источников и средств массовой информации.
В то время как народная медицина на современной этапе своего функционирования трансформируется, включая в себя как традиционные, так и новые методы воздействия на человека, современная наука находит для описания этих приемов новый метаязык, обогащенный естественнонаучным дискурсом. В своей обобщающей работе «Заговорно-заклинательное искусство восточных славян: проблемы традиционных интерпретаций и возможности современных исследований» В. И. Харитонова пишет о новых методах воздействия на человеческий организм, получающих все большее распространение среди практикующих нетрадиционное лечение. Из предложенных методов среди наших информантов распространены, кроме указанных мануальной терапии и фитотерапии (находящихся в основном в русле традиционной медицины), биоэнергетическое воздействие, эниосуггестия, гипноз, оккультизм.
Такие приемы, как трансхирургия, астрология, гомеопатия и хиромантия, упомянутые В. И. Харитоновой, среди опрошенных нами информантов распространения не получили. Однако стоит отметить, что чтение по линиям, только не ладоней, а ступней ног, являлось частью обряда принятия родов у коми-зырян, зафиксированного нами в с. Ивановка. Бабушка Моториной К. Ф. была повитухой, и она, как вспоминает наша информантка, «узнавала, сколько ребенок проживет. Она узнавала на ногах вот эти рубчики. Она уже родит – узнает: живучий будет ребенок или нет». Сама Клавдия Федоровна данный обряд не унаследовала.
Если в столице, крупных городах магическая практика (в том числе заговорно-заклинательная) все больше приобретает «строго научные формы» [48, 1, с. 61], то на периферии, в провинции, строгие термины и новые методы (новые для тех, кто ими ранее не владел) лишь частично коснулись наших информантов. Как правило, ими владеют или более молодые и образованные знахари, или те, кто живет в городской среде. Например, Редькина А. П. (д. Веснина) окончила курсы биоэнергетики. Она показала нам диплом, выданный на этих курсах (от 1993 г.). Однако новое знание отторгается тюменским обществом, особенно сельским, о чём свидетельствуют следующие факты. Например, среди населения происходит «отторжение» тех, кто практикует работу биополем. Одна из наших собеседниц (ее имя и место жительства мы опускаем), женщина в возрасте около пятидесяти лет, окончила в Тюмени курсы биоэнергетики и начала практиковать в своем населенном пункте (в крупном селе) лечение «руками» (биотоками). Как она призналась нам, местные жители не приняли нововведение, из-за чего она отказалась от лечебной практики вообще. Подобный случай зафиксирован нами в одном из населенных пунктов Ишимского района, где с помощью биоэнергетического воздействия лечила уже пожилая женщина, бабушка. Она не оканчивала специальных курсов, а, как призналась, в одно время почувствовала, что от ее рук идет энергия. В подтверждение этого она показала на своих руках «треугольники» (центр ладоней по форме напоминал треугольники, кожный покров их был более светлым по сравнению с остальной частью ладони). Так она практиковала некоторое время. Затем, как она нам сообщила, кто-то оказался недовольным результатом лечения и хотел подать на нее в суд, после чего она перестала практиковать.
Как правило, наши информанты знают об экстрасенсах, которые, с одной стороны, могут восприниматься как авторитетный источник информации. Например, Савченко Л. К. (с. Нижняя Тавда) в своем лечении применяет методы биоэнергетики (бесконтактный массаж). Она говорит: «Я вот так даже не могу взяться за холодильник, вообще за электрический предмет, меня так и тянет к им». Вместе с тем обозначения своих способностей в традиционной народной терминологии она не нашла. Свои силы она характеризует со слов экстрасенсов так: «У меня сильно большие биополе». Другая наша информантка Ермохина Н. С. (с. Покровское) общалась с экстрасенсами (она называет их «астраценты») по поводу проблемы восстановления сил после лечения: «Ну, у нас была астрацент, я с ней разговаривала, вот я говорю: “Вот ты лечишь, ты как восстанавливаешь … силы?” А она говорит: “А мы друг от друга. Астрацент от астрацента. А вы как, тетя Нина?” А я говорю: “Я молодая не подозревала, я умоюсь, … наговорю, … сплю после этого” [после лечения. – Е. Е.]. А сейчас я спать не могу, потому что то голова заболит, то рвёт меня, то тошнит, то чё-нибудь, потому что действует же».
С другой стороны, экстрасенсы вызывают у сельских жителей неприятие, отторжение, они не верят в их лечебные силы. Интересно, что не принимают экстрасенсов не только наши информанты (практикующие лечение), но и «непосвященные», и простые жители. Например, в деревню Кутырева Бердюжского района, по сообщению Кутыревой Р. Д. (она лечит), привозили «шаманов», «эктрасенсов»: «А у нас-то Нина Александровна шамана-то привозила. Привезла: “Идите, я привезла, идите лечитесь”. Ни один человек, ведь нихто к ему не пошел. Нихто. Их шаманами зовут, эти эктрасенсы ли кто ли их. А че, правда он лечит разве!?»
Несмотря на эти частные случаи, новые знания проникают в традиционную медицину. Вместе с этим процессом в тезаурус наших информантов входят и новые слова (терминопонятия), приспосабливаясь к тому лексикону, который существовал многие века как закрытый и константный дискурс. Особенно ярко проявляется это в номинациях, которыми наши информанты обозначают источник своего целительного воздействия. При ответе на такие вопросы, как «откуда берется сила для лечения», «с помощью чего, каких сил, вы лечите», «с помощью чего, каких сил, восстанавливаетесь после лечения», информанты употребляли следующие термины: «биополя», «биотоки», «Божье», «от Бога», «вся способность», «желание», «звук», «от природы», «по крови», «самовнушение», «свое поле», «сила», «своя сила», «сила воли», «энергетика», «энергия», «сама энергия», «дар», «дух».
В этом ряду обращает на себя внимание номинация «звук», с помощью которой Мартынова Н. И. (с. Озерное) обозначает свои силы, знания: «Я вам скажу [тексты заговоров. – Е. Е.] – я звук потеряю свой, я даже родственникам не даю книги [в этой книге записаны тексты заговоров. – Е. Е.]. Я звук потеряю, я и так оглохла из-за этого». В толковом словаре звук – «то, что слышится, воспринимается слухом» [61]. Как предполагает В. И. Харитонова, звукоряд появляется при вхождении человека (того, кто лечит) в измененное состояние сознания (ИИС), появление голоса в таком состоянии связывается с тем, что «человек слышит как бы в собственном сознании чужой голос, говорящий ему некий текст» [48, 2, 350].
Снегирева А. И. (с. Памятное) силу лечебного воздействия именует «духом человека», её источник она видит в «природе», а передается эта сила только «по крови». В связи с этим Анна Ивановна отказалась сообщить нам тексты молитв, отметив также, что свои знания она передаст только тогда, когда сама перестанет лечить («передать – я уже тогда силу потеряю»), и только тому, кто верит в пользу от лечения.
Обозначение источника целительного воздействия как «силы» в речи информантов достаточно частотно. Например, Ефимова А. М. (г. Ишим) в нашем диалоге с ней неоднократно подчеркивает свою силу (эти слова выделены по тексту курсивом):
(!) У меня старинное, свое. А чечас … много пишут. А толку-то что? Я и Степановой книжки не беру. У меня своя сила.
(?) А сила у вас как энергия какая-то?
(!) Да. Я родИлась в Михайлов день, у меня очень сильный ангел-хранитель мой. Отец у меня был Михаил. И я родИлась в Михайлов день, и отец у меня в Михайлов день родился. И Анна… Это очень сильный…
Употребительными являются номинации «энергия», «энергетика». Ефимова А. М. (г. Ишим), наряду с «энергией», говорит и о других качествах человека, который может лечить: «У дочери есть желание, и у ней есть способность… Я же сразу вижу человека – ты можешь делать или не можешь делать. В человеке энергия, сама энергия, желание и вся способность – по человеку даже видишь. Равновешенность надо».
Некоторые информанты по-своему трактуют те качества, которые придает человеку энергия. Так, Мишарина Р. Д. объясняет это следующим образом:
(?) Когда вы лечите, думаете, что помогает? Слова? Ваша сила?
(!) Я думаю, это что-то кака-то энергия, видимо, все-таки во мне есть. И молитвы, наверно, слова. Я прикладываю душу.
(?) А каждый человек может этим заниматься?
(!) Не у каждого есть эта энергия. Человек должен энергичным таким быть, энергичным человеком.
Лексическое значение номинации «энергичный» – «полный энергии, решительный и активный» [61]. Сама Мишарина Р. Д. вполне соответствует этим характеристикам: она является активным членом сельского социума. Например, немалая доля ее заслуги в том, что в Ивановке (село в Ялуторовском районе) построили церковь: она собирала деньги у местных жителей, просила у районных властей об оказании финансовой помощи. Раиса Дмитриевна, несмотря на свой возраст, хорошо выглядит, работает по хозяйству, вышивает, выставляя свои работы на различные конкурсы, принимает участие в художественной самодеятельности и практикует как знахарь (лечит заговорами и травами). Таким образом, мы видим, как относительно новое слово «энергия» «приспосабливается» к мировосприятию конкретного человека, приобретает свою особую смысловую нагрузку.
В речи татарина Тимканова Х. К. (д. Епанчина) присутствуют слова «сила» и «энергия», выступая синонимами. В русском переводе его высказывание звучит так: «Руками я передаю этому человеку [пациенту. – Е.Е.] свою силу, энергию» (татарск. «кsц» – сила, «энергия» – энергия).
В то же время некоторые информанты не могут подобрать слова для объяснения того, откуда они черпают свои силы, что для них является источником их получения. Например, Ефременко В. В. (г. Ишим) с помощью нашей подсказки отмечает:
(!) Что-то есть вот такое, что от меня польза есть.
(?) А что, как это объяснить?
(!) Я даже не знаю, как объяснить.
(?) То есть Вы лечите с помощью слов и своей энергии?
(!) Да, вот что энергия как… Этот год рождения этот мой, я даже не скажу, как объяснить…
При объяснении данного феномена в речи наших информантов появляются слова, выражающие неуверенность, сомнения, предположения, или же они не могут подобрать необходимый термин для обозначения своих сил (эти слова или выражения в тексте мы маркировали курсивом). Ермохина Н. С. (с. Покровское) на вопрос «какие силы помогают в лечении?» отвечает так: «А я не знаю: или самовнушение, или от природы так, или от Бога, как теперь говорят, ну, я не знаю как». Снегирева А. И. (с. Памятное) говорит: «Конечно, идет какая-то энергия – человеку помощь…» Романенко М. И. (с. Сладково) объясняет: «Ну, вот, видимо, что-то есть, какая-то аура моя ли кто ли, я не знаю. Но сверьху Вышнего я ниче не знаю».
Источниками новой терминологии для наших информантов являются книги, средства массовой информации, а также те люди, которые с ней знакомы. Бекенева М. К. (д. Таволжан) термин «биополе» узнала от дочери:
(!) Дочка Наташа училася же у меня, она в Голышманово. Ну, и как-то у дочки у Нины в бани мы собралися, она говорит: «Ну-ка, давайте, проверим, у кого биополе есть». Ну, а как ты проверишь? Она говорит: «А мы в школе вот так вот. Десятки были раньше, десять рублей, и вот, на ладонь положишь ее, и она сразу вот так сворачивацца у кого биополе есть, а у кого слабое – она еле так шевелицца на руках». Ну, вот поэтому я узнала.
(?) То есть у вас она свернулась?
(!) Да.
(?) А вы лечите биополем – вы определяете им болезнь?
(!) Конечно, пробивает. Как будто у меня иголки там или какой-то магнит там выходит из рук. Стало быть, больная, кака-то болезь у вас есть.
(?) И вы сразу лечите руками?
(!) Конечно, я с молитвой тогда читаю.
Как видим из примера, обозначениями воздействия биополя на человека выступают лексемы «иголки», «магнит». Загибалова Л. М. (с. Ярково) свои ощущения передает через лексему «ток»: «Я вожу, вожу, вожу руками, как током маленько пощипывает».
Приобщение к народной медицине (владение знанием и его применение), по представлениям наших информантов, зависит от «дара», полученного по наследству и / или переданного свыше. Например, казашка Бейсенова К. (д. Мезенка) считает, что у ее брата есть «дар», настолько сильный, что его «еще никто не может держать», т. е. владеть им, применять его на практике для лечения людей. Ясновидящие сказали Кайше, что её брат (старший сын отца) еще «не понимает, что такое дар, бродит по земле». Кайша подтверждает этот факт: «Он у нас и бродит по земле. Живой и здоровый, но не с семьей, расстался, и вот так… Он не понимает, что такое это… Ну, я его находила, привозила, говорила, что давай, даже отцу на могилки возила, говорю, давай вот, у тебя есть дар. Да, у него действительно есть дар. Потому что я его заставляла, вот совсем незнающего человека, диагностировать свою сноху. Мы болезнь снохи знали. Он точно все сказал».
Бесконтактный массаж (биоэнергетическое воздействие), который практикуют некоторые наши информанты, связан не только с новыми знаниями, полученными эволюционным путем в результате окончания соответствующих курсов, чтения специальной литературы и т. п., но и с внутренними ощущениями самого человека, появляющимися внезапно, революционно, например, после травмы. Например, биоэнергетические методы воздействия вошли в арсенал Загибаловой Л. М. (с. Ярково) после того, как она получила сотрясение мозга. Женщина так описывает свои ощущения после травмы: «У меня было сильное сотрясение мозга, и у меня вот после этого, почувствовала, что у меня прямо жжет руки энергетика». Применять «энергетику» Лидия Михайловна начала с себя: с помощью рук («я вожу, вожу, вожу руками, как током маленько пощипывает») она «рассосала» шрам, оставшийся у нее после операции (это было примерно в 1987 году).
Другой метод воздействия на человека – гипноз. Однако даже те, кто при объяснении своего воздействия на пациента употреблял данный термин, не оканчивали специальных курсов. Например, Пуртова Г. П. (пос. Светлоозерский) на вопрос, почему она стала учить заговоры, ответила: «Глаза такие, много гипнозу». Бокарева С. А. (с. Сладково) по-своему толкует термин «гипноз». В разговоре с нами Серафима Алексеевна передала мнение местного фельдшера, сказавшего, что у нее есть способности к гипнозу. Мы уточняем у информантки:
(?) А вы знаете, что такое гипноз?
(!) Никого не знаю. Ну, как, вот вижу по телевизору, там кого-то делают, усыпляют. Ну, как под вид наркоза.
Можно предполагать, что с помощью гипноза (гипнотического влияния) как части аффективно-медитативной техники, характерной для восточнославянской заговорно-заклинательной практики, бабушки погружают себя и пациента в измененное состояние сознания. По нашим ощущениям, появившимся в ходе записи интервью с некоторыми информантами, имеющими способности к гипнозу, это состояние близко к первой стадии гипнотического угнетения – лёгкой сонливости, сомнолентности. С помощью «суггестивного программирования» (по мнению В. И. Харитоновой [48, 1, 116], это более удачный термин, чем «гипнотическое воздействие») колдуны останавливали на свадьбах коней, что, по рассказам информантов, было достаточно частым явлением в Сибири (как правило, среди мужчин). Например, мы записали такой меморат от Рогулиной М. М. (д. Большая Крутая), которая рассказывает в нём о своём отце: «Он такой смешной у нас был. Если идет свадьба на конЯх. Он: “Посмеяться надо? Девки, вам охота посмеяться?” . “Кого ты сделаешь?” . “Сейчас свадьбу остановлю”. . “Как ты ее остановишь?” . “Вот щас увидите как”. Вот как-то сделает – кони на дыбы, и свадьба станет. Хохотали. Потом рукой махнет: “Айда!” И свадьба пойдет. Мы говорим: ”Тятя, ты, что ль, колдуешь?” . “Нет, это заговор такой”. Так смеялися долго».
Оккультной практикой занимаются немногие из наших информантов – в основном это гадание (как правило, на картах). С одной стороны, гадание наследуется от учителя, с другой стороны, это знание приобретается в результате самостоятельного научения.
Помимо названных выше методов, некоторые информанты (их единицы) используют в своей лекарской практике эниосуггестивные методы воздействия на человека, предполагающие «оказание воздействия посредством энергоинформации» [38, 1, 57], моделирование мысле-форм, постановку определенных программ. Как отмечает В. И. Харитонова, «эниосуггестивное воздействие стало базовым для народных целителей наиболее высокого класса. Они занимаются не только лечебным делом, но и предсказаниями разного рода, поиском пропавших людей и вещей, планированием судеб и так далее» [48, 1, 58]. Если при биоэнергетическом воздействии работа направлена на энергетическую систему физического тела, а также «эфирного тела» – «двойника» («тонкого тела») человека [48, 1, 75], то «энергоинформационное воздействие предполагает работу более высокого уровня» [48, 1, 76]. Эниосуггестологи работают на ментальном и каузальном уровнях, занимаясь «анализом видимых ими причинно-следственных связей происходящего в человеке, природе, ближайшем Космосе. Принципы их диагностики сводятся к инсайтному (почти мгновенному) получению информации – например, по отдельным данным о человеке (сведения паспортного характера или предмету, бывшему в соприкосновении) либо по его внешнему облику (сам объект, фото)» [48, 1, 76]. Например, эниосуггестивные методы в диагностике и лечении использует Малова А. Н. (с. Ивановка). При проведении диагностики между ней и пациентом устанавливается тактильный (пациент кладет свои руки на руки Анны Николаевны) и визуальный контакт (невербальная коммуникация), после чего она задает определенные вопросы (вербальная коммуникация). Во время нашего посещения Масловой Анны Николаевны она выявила причины, негативно влияющие на общее самочувствие человека, интуитивным методом (с помощью ясновидения), установив только визуальный контакт. В качестве защиты человека от негативной информации (сглаза, порчи) она применяет метод «наложения вета, запрета», или «кодирования». Этот ритуал (заговорно-заклинательный акт) проходит следующим образом:
(!) Например… Ну, вот, как вас зовут?
(!!) Анжела.
(!) …Вот вы обращаетесь ко мне и говорите: «Вот, у меня все время болит глаз, у меня болят руки, у меня в семье часто не ладится, я очень часто с мужем конфликтую, я не знаю, правильно или нет я воспитываю ребенка, я, бываю, устаю от ребенка, мне некуда его деть, мама там, бабушки отказываются помогать, и я разрываюся. А раньше было все лучше. Меня сглазили». И я начинаю вас лечить. Я действительно вижу, что вы поддаетеся любому влиянию, любому сглазу. И вот, я подбираю вам… Вот вы Анжела. Я же не могу запомнить всех, и чтобы самой не помнить, чтобы не навредить вам, я подбираю первое попавшее слово. И делаю на нем запрет. Вот ее зовут Анжела. Я подберу близко к ее имени. Что она не Анжела имя, а пусть Жанна. И все невзгоды, все, что было, все будет переходить на Жанну. Не трогай Анжелу.
(?) Вы эти слова про себя произносите?
(!) Конечно, про себя.
(?) Вы на нее смотрите во время этого?
(!) Конечно, я произношу заговор, я заставляю ее делать то, что я делаю.
(?) Там еще что-то нужно делать?
(!) Да, конечно.
Таким образом, Анна Николаевна мысленно программирует перенос негативной информации с пациента, «заместителем» которого выступает его имя, на другое, «подставное» имя.
Например, при работе с обратившимися к ней людьми казашка Бейсенова К. (д. Мезенка) использует прием внушения информации. Своих пациентов она настраивает на самовыздоровление: «Человек должен, во-первых, верить Всевышнему, во-вторых, должен у него душа вот тянуться, что надо лечиться. А кто может победить? Это же мозг . наш компьютер. Мы если мозгу задали, если мы болеем, мы всегда должны думать: “Мы не болеем, мы не болеем, мы не болеем”. Я многим больным внушаю. Нельзя говорить постоянно: “Вот я болею, я вот…”»
Частью лекарской практики знахарей Тюменской области являются психотерапевтические методы. С одной стороны, психотерапия связана с общей обстановкой во время лечебного сеанса. Например, Борисенко А. Е. (с. Бутусово) настраивается на лечение, «чтобы обстановка была приятная, чтобы настроение было». С другой стороны, психотерапия используются неосознанно, когда, например, уверенность знахаря в своей силе передается и тем, кто приходит к ним со своими проблемами.
Итак, медицинская практика лекарей, практикующих на территории Тюменской области в конце XIX – начале XXI вв., только начинает получать освещение в отдельных работах исследователей. Вместе с тем на современном этапе своего функционирования она подвергается трансформации: традиционные методы и приемы выходят их употребления, а новые подходы, наоборот, становятся частью знахарского арсенала.
