Clavicula Nox

 

Glen Westall

Ключ и Врата

Из книги Clavicula Nox, Issue Three — Azathoth^[1]

Долгое время я пассивно ждал с возрастающим удовлетворением, я не испытывал более чувства невыразимого одиночества; но ощущал, скорее, что я менее одинок, чем был долгие годы. Это чувство удовлетворённости возросло настолько, что я был бы доволен вечным плаванием вместе с небесными облаками.

Hhohp’e-Hoj-Suhnn

Тусклый свет звёзд не может достичь его, ибо оно обитает вне хрупких порогов безжизненных пространств. Когда-то оно сияло среди чёрных гор и долин, сияло и переливалось светом мудрости.

Й’а! Й’а! Тому, Кто сияет!

Дремлет, пока явлены пути!

Доверься Ему — и Познаешь!

Столь зловредны и сияющи стаи внутри тех небесных облаков, что заключают в себе серебряный ключ и врата, которые таят Время и Знания от скопления кварков, называемого нами Вселенной.

Й’а! Й’а! Тому, Кто сияет!

Дремлет, пока явлены пути!

Доверься Ему — и Познаешь!

И хотя оно укрыто под завесой, неизвестное, но вырванное из снов, пока раскрыты шрамы, — посмотрите поверх ослепляющего света и вспышек! Все вещества — не что иное, как тусклый шлак миража и тени.

Й’а! Й’а! Тому, Кто сияет!

Дремлет, пока явлены пути!

Доверься Ему и Познаешь!

«Тавиль’ат’Умр, раскрой снова свой саван, открой мне пространство и время, укрытое твоими горящими сферами. Позволь ныне моей душе на крыльях чистоты пересечь край звёзд и облаков, где я смогу спать беспробудно!»

Й’а! Й’а! Тому, Кто сияет!

Дремлет, пока явлены пути!

Доверься Ему — и Познаешь!

Joannes Nefastos MMVI

Безумный Поэт грезит истинно^[2]

Из книги Clavicula Nox, issue three — Azathoth

«Он передвигает горы, и не узнают их: Он превращает их в гневе Своём; сдвигает землю с места её, и столбы её дрожат… Вот, Он пройдет предо мною, и не увижу Его; пронесется и не замечу Его». Книга Иова (9:5-6, 11)

«Проходят они, безмолвные и первозданные, вне миров, незримые для нас… и ждут непрестанно мига возвращения своего… ибо земля познала их, и земля познает их… Они изгибают лес; они подымают волны; они разрушают град; но ни лес, ни море, ни град не узрят десницы, коей поражаемы». Некрономикон своих «Парадоксах Высокой Науки» Элифас Леви написал: «нет никакого вымысла, который не служил бы вуалью или маской до верной реальности». Это правдиво настолько, что большинство вымыслов, связанных с оккультными ипостасями жизни в утренней заре Эры Водолея, кажется, идёт по дороге обмана. Кроме того, для некоторых это становится причиной недоверия к оккультному гнозису, который, когда ссылается на такие сказки, видится не чем иным, как такой же сказкой, — но он может быть увиден в совершенно ином свете, если мы пожелаем. Для этого нам потребуется прочность плодотворной силы «нового мирового порядка», который вдавит свою сигилу во всю астральную атмосферу; но не только пророки выполняют свою духовную миссию осознанно: даже неизвестный канал — это новые идеи. Эти каналы должны создаваться талантливыми людьми — поэтами, писателями, художниками, композиторами, — которые являются проводниками по своему праву и блестящим способностям. Нередко они — если говорить о личностях — часть собственной аудитории, не полностью осознающая важность своего искусства. Двое прекрасно известных из подобных (преимущественно неосознанных) пророков в жанре фэнтези — Дж. Р. Р. Толкин и Г. Ф. Лавкрафт. Если мы хотим обозначить периоды в творчестве Лавкрафта, то должны сказать, что прошлое представляется в его произведениях исключительно аспектами Пути Правой Руки, а грядущее черпает своё вдохновение из ресурсов, которые мы должны обозначить как мистицизм Пути Левой Руки.

Лавкрафт не был всегда идеальным писателем. Его произведения по праву публиковались в низкосортных журнальчиках, и многие из них даже были откровенно слабы и скучны. Но не все. Когда он использовал те Силы, с помощью которых написал истории Мифа Ктулху (или, если взглянуть с другой стороны, был используем ими?), всё наше мировоззрение сотрясается, и из податливых конструкций получаются потрясающие зыбкие видения. Мифы Ктулху — это не только заимствование известных оккультных знаний (например, великой «Книги Цзян», из которой Лавкрафт почерпнул немало вдохновения), но и его собственная магия, его собственные верные суждения, и изучающий оккультизм уже проникается неподдельным страхом, ибо эти «вымышленные истории» основаны на подлинных фактах.

В давние времена человеческие способности к воображению были неодинаковы. Наша культура (я имею в виду глобальную культуру человечества в целом) даёт нам контекст, благодаря которому мы видим мир в довольно антропоцентрическом фокусе. Но поскольку оккультный прогресс развивается парадоксально, нынешняя весьма антропоцентрическая эпоха, известная как Эра Водолея, должна начаться с уничтожения тех известных человеческих принципов, которые более не содержат правды. Ренессанс и Эпоха Просвещения были только шагами в сторону этой смертоносной стадии коллективного человеческого прогресса и осознания себя людьми, истинным человеческим Эго. Поэтому одна из сторон личной работы Лавкрафта заключалась в том, чтобы подчеркнуть факт, что космос не вращается вокруг человечества, хотя и это в какой-то степени бывает. Однако для достижения этого позднего этапа знания нам стоит сперва отбросить наши ложные антропоморфические познания. Мы, интересующиеся оккультизмом Пути Левой Руки, обычно соглашаемся, что грёзы о грозном человекоподобном боге космоса — безумие. Лавкрафт распиарил эту идею, но подчеркнул, что это не значит, что в мире совершенно не было [антропоморфных; прим. пер.] богов и духов; они просто весьма отличались от детских сказок, сочиняемых наивными людьми.

Предельное божество в Мифах Ктулху зовётся Азатотом. Это могущественное имя, истинное имя логоса для всего сущего. Взглянём на это имя. Во-первых, стоит отметить, что оно состоит из двух хорошо известных герметических терминов:

1) Азот — основная сила природы (идейно не идентичная кундалини) у алхимиков.

2) Тот-Писец — бог мудрости в Древнем Египте.

Вместе с тем, мы можем видеть в этом имени сходство с именами Агафон — «благой бог», греческий Логос, который Блавацкая связывала с Сатаной; и Азазель — падший ангел и козёл отпущения, еврейское божество^[3]. Далее, следует вспомнить, что А — первая буква алфавита (даже оставив в стороне древнейший символизм Алеф), а Z — последняя. Это «начало и конец» (IAO) — эпитет Бога во многих религиях, включая христианство.

Во-вторых, буква «а» может быть прочитана просто как соединительная гласная или отрицательная частица, как в санскрите: AZ/aThoth — «Альфа и Омега (от/без) Мудрости». Этот вид парадоксального представления весьма характерен для всякого, а не только основанного на астрале оккультизма (ср. суры/асуры и Логос как эвфемизм Сатаны).

Лавкрафт видит предельное божество протоплазменной массой, безумной и постоянно движущейся. У подобного представления есть немало реальных оснований, некоторые из которых преходящи и культурно обусловлены, некоторые же — нет. К примеру, многие идеи Лавкрафта равносильны иронии (возможно, совершенно бессознательной), направленной против материалистического научного мышления, которое в своей захватывающе антифилософской манере действительно видит космос безумным и неупорядоченным. Как ошибочна мысль, что законы природы могут быть созданы и управляемы чем-то не имеющем разума, так, тем не менее, истинно, что причина существования этих законов навеки покрыта завесой тайны. Что заставило космос появиться? На самом деле, никакой причины и не было, ибо Несотворённый Вакуум совершенен и абсолютен в себе самом. И его появление не может иметь никаких логических причин. Творение просто существует, без всяких причин, но его собственная радость и ужас бытия, разум над всеми разумами действительно непостижим и «иррационален» для нас, ибо превыше наших способностей к постижению. Мы можем изучить пути его появления и первые законы творения, но никогда — причину существования. И довеском к подобному символизму будет аллегория нового высочайшего Бога, поныне бесформенного и неведомого людям. Этот Азатот / Азот, жизненная сила магического творения / Тот древней мудрости / Агафон, «светлый Сатана» / Азазель, мятежный ангел / A и Z — имя бога во всех системах: всё это вместе даёт нам весомейшую аллегорию религиозной формы наступающего эона, который будет продолжаться даже дольше, чем ближайшие две тысячи лет.

Иррациональность магического взрыва, высочайшая жизненная сила созидания и разрушения, всё это — кундалини-шакти, новая форма бога в отличие от антропоморфной, предводительствующий Архонт, стоящий над одиннадцатой сигилой, известной как крещенские воды мудрости^[4], и проводящий реализацию и обесточивание этих двух потоков Десяти (для человечества она — следующий виток в цикле возвращения). Когда тяжёлая голова пророка снова принялась сторожить это, всё ещё протоплазменное, море силы, чтобы направить его потоки к полному обретению разума, мы достигли полного понимания дилеммы нашего времени. Когда «Древние» (древние силы и космократоры, известные архаичному человеку, а ныне забытые человечеством) пробудятся, это не просто ввергнет нас в ужас. На следующем витке видения истины мы поймём, что воспринимаемое нами как хаотическое пламенное действо, оказывается, обладало слишком отличным от нас мышлением и было слишком возвышенным для нас, чтобы мы могли осознать его сразу. На этом этапе хаосизм превратится из слепого насилия в пламя мудрости, которое делает человека равным этим великим силам и превращает его в их сообщника.

Кажется, сам Лавкрафт был в какой-то степени настоящим пророком. В текстах Мифов мы можем найти множество его псевдонимов — Декстер Вард и др., — но самый важный из них — Безумный Поэт Альхазред. Говорится, что этот безумный араб — автор Некрономикона, несуществующего текста, известного и читаемого по сей день. Говорится, что он отважился уйти в пустыню, в «Град Столпов», где «открыл первые врата» и был ослеплён и испытан демоническими силами, которые прошли через них. Это сам Лавкрафт, как, впрочем, и любой другой кандидат в Тайное Учение, делающий первые шаги к призванию Сил для инициации: «Град Столпов» — это сакральные врата человечества, первая одноимённая чакра, через которую «демоническое пламя», то есть ранее упомянутая кундалини, или Азот, прошло в его тело и начало превращать в мага — истинного человека или освещённое Эго. Некрономикон представляет собой полную концепцию астрального света и, в более субъективном смысле, чью-то личную «хронику Акаши», золотоносные флюиды которой переносят «в Запределье». Название «Некрономикон» (necro — мёртвый, nomos — имя и icon — символ или опус, который часто используется в названиях старинных текстов) указывает на его смысл: книга логосов, или «имён» мёртвых законов жизни (микро- и макрокосма), забытых и сожжённых сегодняшним псевдорационалистическим мышлением. Это Противник и Инициатор и личности, и человечества в целом, это его Сатана — Наставник и Мучитель. Поэтому легендарный Некрономикон действительно существует — не на земле, но в опасных и полных ловушек астральных мирах, чью суть он фокусирует, он действительно может сделать своего исследователя безумцем и пророком одновременно и, наконец, даёт нам ключи для достижения Адептства.

Неофит мистерий, только ступивший на священный Путь, мельком просматривает Книгу Смерти (зеркальное отражение его Книги Жизни, или каузальной записи) на пути через духовные инициации. Это путешествие начинается в пустыне на открытии врат: «Град Столпов» символизирует упорядоченные силы Лингама — творческой силы Азота в его первом каменном воплощении. Он ведёт к страданию, безумию, полыханию души, когда силы Азота начинают сиять в человеке. Если он нежен и неосторожен, но в то же время искренен и любящ до крайности, если он не изучил, как использовать ключи своего высшего я, он становится одержимым и уничтожает себя, сводит с ума, наполняясь ложным знанием и настоящим последовательным помешательством.

Герои Лавкрафта практически всегда испытывают этот ужасный рок, они осознают реальную Силу, но эта Сила настолько велика для них, что забирает их разум, уничтожает их. В «Случае Чарльза Декстера Варда», который предельно ясно, в отличие от многих текстов Пути Левой Руки, отражает этот лейтмотив, тайная атавистическая субстанция сознания принимает форму вардовского предка Джозефа Карвена — злополучного Фауста своего рода. Впрочем, это старый сюжет о павшем маге, который становится одновременно мстителем и благотворным наставником современного человека, или разрушая, или просветляя его, или то и другое одновременно.

Эта опасность весьма реальна для всех претендентов, и хотя кажется, что в ней может быть собственное величие, она становится воистину несчастным роком, воплощаясь в реальность. Следует заметить, что сам Лавкрафт умер от рака кишечника. Рак — это неестественная и неконтролируемая опухоль, кишечник — это место астральных влияний и их каналов к физическому проявлению. Таким образом, его трагическая смерть подводит нас к подлинному соответствию манифестационного кода. Его воображение было неспособно увидеть ни того, каким будет ответ на аллегорические рассказы, которые оно породило, ни того, что оно избрало его своим посланником (что, по сути, одно и то же), — того, что мы бы поняли лучше, если бы могли осознать смысл каузального эго и его частично-архетипической сущности.

In Almonsin-Metatron

Finis

senath Mason

Искусство жертвоприношения:

Кровавая магия в Гнозисе Некрономикона^[5]

Из книги Clavicula Nox, issue three — Azathoth

 

Сила крови была предметом веры с незапамятных времён. Это наиболее драгоценная жидкость, которой обычно приписываются мистические свойства хранилища могущественной трансформационной энергии. Древние мифологии и исторические летописи изобилуют примерами человеческих жертвоприношений, церемониальных кровопролитий и причащений кровью — как человеческой, так и животной. Приношение крови использовалось для испрошения благословения: исцеления, очищения и расширения возможностей, — так же как и в разрушительном колдовстве, в демонической магии — для контакта и общения с тёмными силами в ритуалах одержимости и для проклятий. Кровь считалась наиболее ценным подношением. Все заменители, которые использовались для приношений (молоко, мёд, вино), были только заменителями крови, главнейшего из всех даров. Жертвоприноситель имел исключительный статус в обществе, вне законов общепринятой морали — посредник между миром людей и божественными сферами. В магии кровь играет особую роль и служит определённым целям, которые будут рассмотрены в этой статье на примере Мифов Ктулху и близких по духу гримуаров в традиции Некрономикона. В Некрономиконе гнозис крови, этой особой жидкости, местонахождения физической силы, — это знак почтения, ключ к Запределию, символ демонических сил бессознательного проявления. Но давайте продолжим описание его основных функций.

Пища для духов

Первейшая функция крови в тёмной магии, частью которой является гнозис Некрономикона, — проводить субстанцию для появления духов. Это использование жертвоприношения крови — своей собственной или другого живого существа — высвобождает определённое количество энергии. А энергия нужна, чтобы добиться «физического» проявления призываемой сущности на материальном плане. Эта роль кровавого жертвоприношения делает его полезным для инвокаций. Духи, которые по своей природе принадлежат к тонким планам, не имеют материальной основы, и они не могут принять физическую форму самостоятельно. В случае астральной магии в этом нет необходимости. Но для того, чтобы провести их на физический план, магу нужна субстанция, которая содержит достаточно энергии. Это обычно кровь или сексуальные жидкости — вещества, часто применяемые магами и, несомненно, эффективные. Но здесь давайте остановимся только на использовании крови.

В описании сущностей и божеств Некрономикона часто подчёркивается, что они не из крови и плоти и что они могут проявляться и формировать свои визуальные тела только из жизненных субстанций принесённых жертв. Это утверждается в «Зове Ктулху» Лавкрафта и подтверждается в сообщениях других Мифов. Посмотрим, например, на Обитателей Звёзд из De Vermis Mysteriis (Тайн Червя): они описаны как незримые существа, но только пока они не напьются крови живых существ. Жизненные соки наполняют их тела и делают очертания зримыми. В качестве жертвы колдун должен использовать кровь молодой женщины, рождённой в избранный день лунного месяца. В «Ужасе Данвича» чудовищный ребёнок Йог-Сотота и ведьмы Лавинии Уотли вскормлён кровью животных, потому что только эта субстанция достаточно питательна для его роста. В повести «Сны в ведьмином доме» ещё одна лавкрафовская ведьма Кеция Мейсон использует собственную кровь для кормления своего питомца. Демон по имени «Бурый Дженкин» материализовался настолько, что горожане могли его видеть. Он имел облик крысы с человеческим лицом, и его функцией была передача сообщений между ведьмой и тёмными силами. Он действовал как посредник между ней и Запределием. Говорится, что питомец питался «кровью самой ведьмы, подобно тому, как это делают вампиры». Демон также старался получать кровь от других людей, перед которыми он появлялся, это видно на примере Джилмена — главного героя повести. В качестве платы за кровь Бурый Дженкин становится проводником Джилмена через пространства между мирами Сна и Яви.

Вампирические сущности в историях Мифов Ктулху похожи. «Писание Урилиа» из Некрономикона Симона, например, упоминает Акхару^[6] — вид вампирических демонов, которые пьют кровь человека, потому что жаждут «принять облик его», то есть получить физическое обличие человека. Поскольку вампирические духи лишены собственных жизненных сил, они нуждаются в получении их от других живых существ для своего существования. И кровь — это субстанция, наиболее часто относимая к ресурсам жизненной энергии, отсюда связь между вампиризмом и магией крови. Вампирические сущности нуждаются в крови не только для того, чтобы стать видимыми и материальными, но даже для проявления их призрачного и преходящего существования. Это традиционная роль, ассоциируемая с этой жидкостью: место для души, вместилище духа и источник магических сил. Неудивительно, что вампиры вроде Акхару вожделеют этой магической субстанции.

Кровь также имеет качества оживления и омоложения. Этот взгляд представлен в «Кошмаре в Ред-Хуке», где это жизнетворная жидкость используется как источник восстановления молодости и жизненных сил. Сейдам, маг на службе тёмных сил, приносит в жертву детей и с помощью их крови обновляет свой внешний вид и силу. Наконец, после его смерти кровь была использована для воскрешения/оживления его так, что он смог принять участие в церемонии, посвящённой Лилит — богине, часто ассоциируемой с вампиризмом, кровью и со всем, что магически к этому относится. В этой истории мы также видим кровь как пищу для тёмных сущностей: инкубов, суккубов, лемуров и других демонов, которые пьют жизненную субстанцию принесённых жертв, чтобы явиться в физической форме. Лилит купается в крови, чтобы восстановить материальное тело и обновить свою сущность.

Мотив «кормления» оживление мёртвых с помощью крови небезызвестен в религиозных обычаях многих древних культур. Кровь наливалась в ямку в земле, чтобы «насытить» мёртвых или вызвать покойного на некромантическом ритуале. Такие примеры найдены в летописях Древней Греции, Рима и многих неевропейских племён.

Из описаний в повестях видно, что чем могущественнее сущность или божество, тем больше жизненной субстанции необходимо для его появления. Если это второстепенная сущность, то много жертв не потребуется. Есть также колдуны, которые избежали смерти и существуют на тонких планах, но они достаточно умелы, чтобы воссоздать свой физический облик с помощью крови других людей. Эта мысль представлена в книге «Тайна среднего пролёта». Некоторые божества Мифов Ктулху нуждаются в одной или двух принесённых жертвах, чтобы использовать их кровь для создания видимого для колдуна облика. Но есть также сущности, которые требуют намного больше. Крайний случай находим в Книге Дагона, где Ракасаул — король земли Мот^[7] — требует тысячи жертвоприношений, чтобы отдать субстанцию и энергию сущности, называемой «Господь Зыбкого Тумана»: сначала он должен был наполнить большой колодец телами жертв, у которых вырваны сердца, затем зарезать столько людей, чтобы из их тел выложить звезду со 112 лучами, каждый длиною в три дня пути, затем собрать сто пленных воинов и, наконец, заставить их рубиться насмерть возле колодца. Это несколько тысяч жертв. Сущности вроде загадочного «Господа Зыбкого Тумана» — взыскательные божества, чью ненасытность сложно удовлетворить обычными средствами.

Знак Преданности

Наиболее распространённая роль кровавых жертвоприношений — как знака преданности и уважения божествам — часто встречается в Мифах Ктулху. Эта церемониальная роль больше всего подчёркивается в ритуалах гримуаров, из близких к Некрономикону. Из них, безусловно, наиболее показательны с этой точки зрения Тайны Червя, гримуар, открыто называемый книгой жертвоприношений и не оставляющий иллюзий о характере магических практик. В самом деле, как мы можем видеть из текста, свежая человеческая кровь требуется практически в каждом ритуале или церемонии. Как мы знаем, искусство жертвоприношения — это не только просто разорвать чью-то грудь на алтаре; нужно помнить о нескольких правилах:

«Да будет стоять заклинатель с востока от жертвенника. Да будет удар наноситься десницею его, и да будет он смертельным, но смерти мгновенной заклинатель да не допустит. Посему разумно наносить удар в живот, а не в сердце, а ежели требуется изъять внутренности для дальнейших обрядов, то перерезать горло».

Может даже использоваться специальная жертвоприносительная формула. Она называется «С’фан», что означает «жертва» или «дитя человеческое» и, таким образом, ясно указывает на то, что должно быть принесено. Это традиционный знак преданности от колдуна тёмным богам, которые не принимают «пресную пищу». Поэтому во время призвания Ктулху колдун должен совершить жертвоприношение младенца мужского пола; в ритуале Господа змиев Йхега (Й’ига)^[8] — целомудренную, невинную девочку; для призыва двенадцатикрылого Котха^[9] — зрелого мужчину, который был особым образом подготовлен к церемонии: его следует поить только солёной водой, кормить только навозом и бить кожаными ремнями по гениталиям, чтобы заставить почувствовать вкус крайнего унижения и лишить гордости и достоинства.

В «Обряде скрижали» колдун должен убить и выпотрошить младенца и использовать внутренности как жертвенную пищу для умиротворения хранителей Врат. Даже при типично астральной прогулке с помощью карты «Ключей Альяха» вначале говорится, что правильное произношение слов власти доступно лишь тем, кто окропляет их жертвенной кровью.

Пример церемониального жертвоприношения, который нельзя упустить при обсуждении Мифов Ктулху — «Восхваление Ктулху» из Книги Дагона. Это ритуал, в котором все участники исполняют активную роль, даже принесённые жертвы. Поэтому пока жрецы декламируют призвание «Разрушителю Царств», хор жертв радостно перебивает, чтобы провозгласить своё посвящение: «Да будем все мы отданы разрушителю!.. Мы Твои!.. Возьми нас и напейся [нашей] крови. Пусть наши стоны радуют слух Твой!» Интересный ритуал. Единственный вопрос: где найти таких жертв-энтузиастов в наши дни?

Церемониальная роль кровавого жертвоприношения также важна в культе Ньярлатхотепа. В Некрономиконе Тайсона («Странствия Альхазреда») жрецы тёмного божества приносят собственную кровь в знак преданности. Они разрезают свои руки перед статуей своего повелителя в тайном Храме Сфинкса в Египте, потому что считается, что пролитие человеческой крови приветствуется божеством. Поэтому Ньярлатхотеп — божество, ассоциирующееся с гнозисом многими способами, которые будут обсуждаться дальше в этой статье. И даже если кровь в храме будет отмываться ежедневно, она никогда не будет полностью отмыта.

Кровавое жертвоприношение — обычная практика и в ритуалах Шуб-Ниггурат — рогатой «богини» земли и сексуальности. В Мифах Ктулху она поочерёдно отождествляется с Лилит, Иштар и Кали — богинями, которые традиционно связываются с лунной, менструальной кровью, жертвоприношениями и вампризмом. Пример её ритуала находим снова в Книге Дагона, где прямое жертвоприношение — кровь двух белых голубей. Но во время подготовки ритуала колдун должен убить людей, которые помогали ему возводить храм для церемонии и совершали другие подношения (золото и серебро). Божества из других Мифов Ктулху также имеют почитателей, которые приносят им кровавые жертвы: Йог-Сотот, Хастур, Й’иг и т.д. Как мы знаем из Книги Земли Маганской, Тиамат призывают с помощью «алой влаги жизни, стоит лишь пролить её на камень», камень же нужно «ударить мечем, одиннадцать человек пронзившим». Альхазред в своём Свидетельстве говорит о культах Сириуса, Дракона и Козерога, которым приносили в жертву людей, почитая их как свои божества. Если мы рассмотрим Мифы Ктулху подробнее, мы, конечно, найдём массу других примеров.

Освящение ритуальных инструментов

Магия крови также применяется в освящении магических инструментов и приготовлении магических мазей, порошков и других субстанций, используемых в магических целях. В Тайнах Червя мы читаем, что ритуальный кинжал, используемый для жертвоприношений, должен храниться завёрнутым в кусок ткани, пропитанной месячными истечениями. Мы не можем найти объяснения, почему именно эта, а не жертвенная кровь. И хотя менструальной крови приписывается множество мистических качеств, в Мифах Ктулху её ролью, кажется, пренебрегли. Некрономикон, очевидно — гримуар, ориентированный на мужчин, то же касается связанных с ним текстов, ритуалов, церемоний. В магической работе авторы рекомендуют использовать собственную кровь или мужское семя в качестве сакральных жидкостей. Такой случай как пример приведён в ритуале создания шоггота, написанном Райаном Паркером. Женская менструальная кровь применяется гораздо реже. Даже лавкрафтовские ведьмы, такие как Кеция Мейсон и Лавиния Уотли, не используют менструальную кровь, или она просто не упоминается в этих историях. Не находим мы её и в ритуалах Шуб-Ниггурат — самого женского культа Мифов Ктулху. В то же время неожиданно мы находим применение менструальной крови в Тайнах Червя — гримуаре, в котором люди, кровь которых используется в магических целях, никогда не оставляются в живых. И женщина в Тайнах Червя, как правило — всего лишь приносимая жертва. Как говорит этот гримуар, «женщина-заклинатель рождается редко, и происходит сие во времена особенно сильного волнения Запределия, гибелию грозящего всему человечеству».

Другой пример использования магии крови для концентрации в магических предметах находится в том же тексте, при описании приготовления так называемого «оберега Кормчего». Чтобы сделать этот магический талисман, следует оросить его кровью беременной женщины. После этого инструмент готов к использованию: он позволяет магу воспарять над землёю, проходить через трясины, топи и кипящую лаву и помогает «созерцать свечение жизни человечьей и изымать свет сей дланию простёртою, не повредив тела».

Кровь наделяет магические предметы властью и проводит связь между ними и Запределием. Также она делает их пригодными для магических операций. Эту роль крови следует учитывать также при создании так называемых «Чертогов», магических табличек с символами тёмных сил, которые мы находим в Тайнах Червя и Книге Дагона. Чтобы наделить таблички властью, их нужно опрыскать жертвенной кровью. В случае с Чертогом Ашшахвата это кровь годовалого ягнёнка, бешеного шакала, двенадцати младенцев-мальчиков и такого же количества младенцев-девочек. В случае таблички Крепости Альяха — это только кровь белого ягнёнка. Также для призывания Сил следует использовать жертвенную кровь и специальные слова власти.

Магическое Крещение

С незапамятные времён кровь использовалась в церемониях инициации, ритуалах перехода и иногда при крещении. В качестве примера можем упомянуть здесь церемонии фригийской богини Кибелы, покровительницы плодородия, и Митры — бога природы. Инициируемые «купались» в животной крови (быка или барана) или окроплялись значительным её количеством, их одежды забрызгивались кровью, также они её пили. Это символическое омоложение, рождение в новом мире — в новой форме — более сакральной, духовной. В Мифах Ктулху мы также находим интересные примеры таких инициатических ритуалов. Наиболее интересный ритуал — «ритуал пары» из «Странствий Альхазреда». Это часть договора между Шуб-Ниггурат и её почитателями, в которой ребёнок трёх дней отроду посвящается служению богине на всю оставшуюся жизнь. Это праздничная церемония, сопровождающаяся аккомпанементом флейт и барабанов и ритуальным пением. Отец ребёнка и четыре старейшины племени стоят вокруг огня, образуя пентаграмму, и осуществляют своего рода «крещение». Ребёнок передаётся сквозь дым и пламя пять раз таким образом, что его движение вокруг огня чертит лучи пентаграммы. Затем его мать перерезает горло жертвенного козлёнка и омывает ребёнка кровью животного. Наконец, тушу животного кидают в огонь, и ребёнок поднимается как можно выше над огнём, чтобы дух мог войти в его тело. Считается, что этот дух — бестелесный отпрыск Шуб-Ниггурат. Он объединяется с душой ребёнка и наделяет её своими неземными демоническими качествами. Также другой вид крови представлен в этой церемонии: молодая девушка ритуально лишается невинности, и её девственность приносится в жертву Шуб-Ниггурат. Считается, что это усиливает везение ребенка.

Магическое крещение в крови означает новое рождение. Инициируемый становится ребёнком, новорождённым в духовном смысле. Кровь связывает земной план с сакральными сферами, и поэтому купание в крови — это символическое погружение в безбрежный океан Бесконечности, из коего человек появился как тварь, в которой смертное соединяется с вечным. Магическое крещение позволяет посвящать в общение между миром людей и Тёмной Стороной и пробуждает бессмертные основы, спящие в человеческой душе.

Ключ к Тёмной Стороне

Наиболее важная задача магии крови — использование этой драгоценной влаги жизни как ключа к Тёмной Стороне. Как мы видим в Книге Земли Маганской, «человек суть ключ, коим врата Иак-Саккака^[10] отворены быть могут». Люди были сотворены из крови убитого демона Кингу. Поэтому человеческая кровь содержит демонический элемент вместе с тёмным принципом, который связывает их с Тьмою.

Это связь между человеческим сознанием и тёмными силами, которые существуют внутри него и вовне, в объективной реальности. Тёмный элемент, содержащийся в крови, перемещает человека ближе к ресурсу силы, унаследованному от демонических предков. И это ключ для открытия врат в пространства Запределия или, как их называют, Врат Йак-Саккака/Йог-Сотота.

Йог-Сотот в Мифах Ктулху — одно из наиболее значимых божеств. Он воплощает принцип «Врат», которые отделяют мир Света (сферу Творения) от мира Тьмы (Хаоса, Бездны, Пустоты). Лавкрафт описывает его следующим образом: «Йог-Сотот ведает врата, ибо Йог-Сотот есть врата. Йог-Сотот суть врата и ключ, и хранитель врат… Минувшее, настоящее и грядущее — всё едино в Йог-Сототе».

Когда мы рассматриваем соответствия между Мифами Ктулху и Каббалой, мы можем ассоциировать Йог-Сотота с одиннадцатой, скрытой сфирой на каббалистическом Древе: Даат (Знание). Кеннет Грант также идентифицирует его с Хоронзоном — сущностью, представляющей Хаос и Рассеивание, единственным «резидента» и воплощением Бездны, способным принимать все облики и свойства, чтобы существовать в бесчисленных формах и быть вездесущим. Даат — это прямой путь во «Вселенную B», на другую сторону каббалистического Древа, в сферу Клипот. Это в точности соответствует роли Йог-Сотота в гнозисе Некрономикона. Он вызывается как Врата в измерения, где можно встретить сущностей Мифов Ктулху, в скрытые области и забытые слова:

«Врата отверзаются, когда Он приходит, и лик Его из сверкающих многоцветных шаров, перемещающихся и пересекающихся, суть врата и ключ, и хранитель врат, и сквозь врата проходящий. Тот, кто проходит чрез них, сам становится на мгновение Йог-Сототом, познав всё минувшее, настоящее и грядущее» (Некрономикон Тайсона).

Он, Таящийся за Порогом, открывающий путь по ту сторону окружающей реальности, позволяет сознанию подниматься над своими иллюзорными ограничениями. И чтобы открыть эти врата в сферы между измерениями, известными людям, нужна кровь, которая будет ключом. Это подразумевается или прямо говорится во многих текстах, повестях и гримуарах, относящихся к гнозису Некрономикона. В «Свидетельстве Безумного Араба» мы читаем про три культа Древних: культ Пса, культ Змия и культ Козлицы. Все они непрерывно пытаются открыть врата с помощью кровавых жертвоприношений и пригласить тёмные силы в физический мир. Они наслаждаются медленным пролитию крови, посредством которых обретают силу и власть в своих обрядах. Кровавое жертвоприношение не только скота, но и людей — основа их тёмного ритуала. Из «Странствий Альхазреда» мы узнаём о кровавом жертвоприношении в храмах из монолитов, величайшим из которых был круг Альбиона — место, соответствующее Стоунхенджу. Отворив эти врата, можно открыть прямой путь ко всем достижениям космоса, главные врата и бесчисленные меньшие. Округлые формы всех этих храмов храмов были имитацией формы Йог-Сотота, которая выглядит как сочетание сфер или кругов многих цветов. Расположение этого и других храмов близко соответствовало силам, излучаемым этими местами. Есть участки, где «барьеры между мирами тонкие», это так называемые Места Силы. Они расположены на пересечениях невидимых силовых линий, идущих через всю землю, — концепция, почти целиком подобная идее о линиях Дракона или Лей-линиях — источниках энергии земли, известной как врил или пульс Дракона. В «Странствиях Альхазреда» объясняется, что эти линии оживляются энергией, содержащейся в крови. Поэтому многие кровавые жертвоприношения проводились в Храмах Монолитов: жизненная сила жидкости активизировала и гармонизировала энергию линий. Врата открывались, и могло состояться общение между обитателями этого и тех миров.

Похожее понятие о силовых линиях описывается в Тайнах Червя. Здесь мы читаем о так называемых «нитях Дха», пронизывающих все направления и основания различных частей вселенной. Чтобы пробудить, их следует использовать специальный открывающий символ и произнести слова власти. Но мы также напомним, что правильное произношение этих слов возможно только тогда, когда они сочетаются с кровавым жертвоприношением. Это, как мы уже отметили, основное правило в Тайнах Червя, подтверждённое одним из законов, обозначенных в гримуаре: «Немер техб зенрит Майньюш леф’г’б т’фус»: для открытия Границы необходима кровавая жертва. Когда нити пробуждены, маг может передвигаться вдоль них через сокрытые миры и измерения, путешествовать через тёмную сторону вселенной и появляться в самых потаённых местах земли. Существует одиннадцать таких нитей, что весьма любопытно, так как одиннадцать — число клипотических сфир на каббалистическом Древе Ночи и потому символическое число Ситра Ахра Тёмной Стороны. Помня об этом, мы должны предположить, что нити Дха могут быть измерениями между миром Творения (Вселенная A) и Запределием (Вселенная B).

В Тайнах Червя кровь действует не только как ключ к Запределию, но и привлекает тёмных сущностей на место жертвоприношения. Как мы узнаём из текста, они охотно приходят на запах крови и игнорируют другие подношения. Поэтому кровь используется, например, в ритуале «зачатия чародея», полудемонического ребёнка, который будет связан с Тёмной Стороной с момента своего рождения. В отличие от «ритуала пары», где ребёнок имеет человеческих родителей и его душа только сливается с демоном, здесь ребёнок зачат в слиянии между земной женщиной и демоническим отцом. Демон привлекается в храм женскими жидкостями: потом, мочой и менструальной кровью. Ритуал завершается, когда ребёнок, рождённый от этого союза, вырастает и убивает свою мать. Кровь женщины, однако, должна быть собрана для будущих магических целей.

Договоры с Тёмной Стороной

Посредник между людьми и божествами и демонами Некрономикона — это Ньярлатхотеп, тысячеликий чёрный бог, посланник Древних. Сказано, что ни одно действие не предпринимается людскими богами без его ведома и одобрения. Он один из тех, кто посвящает смертных в гнозис Некрономикона, поэтому если кто-то желает посвятить себя этому магическому пути, он должен сделать это через Ньярлатхотепа. Это Противник, Обманщик, Разрушитель и Создатель. Он учит своих адептов идти по путям между измерениями: между Светом и Тьмой, мудростью и безумием, созиданием и разрушением, человечностью и божественностью, смертным и вечным, порядком и хаосом.

Он раскрывает теневую сторону бытия и безжалостно сталкивает нас с ней. И путь к нему лежит через гнозис крови. Он тот, кто кладёт адепта на алтарь и разрывает его тело и душу, чтобы позволить смертной части удалиться и начать рождение божества.

Среди церемоний, ориентированных на Некрономикон, мы находим ритуал договора с тёмным божеством: во время бури маг должен пойти на безлюдную возвышенность и взять кинжал, драгоценность особой стоимости и пергамент с собственным именем. Затем следует начертить круг, нарисовать символы Ньярлатхотепа и обрызгать их своей собственной кровью. После чтения заклинаний следует бросить окровавленный кинжал на землю: кровь откроет проход между измерениями и привлечёт внимание бога. Затем маг снова использует свою кровь — для посвящения жертвенных даров — и помещают малую каплю у себя на лбу. Это открывает третий глаз мага и делает его чувствительным к астральным видениям и осознанию присутствия тёмных сил. Тогда Ньярлатхотеп придёт со звёзд, чтобы приветствовать мага как своего адепта, тем самым подписывая договор, который вступит в силу после семи месяцев испытаний.

В повести «Сны в Ведьмином доме» мы снова видим мотив договора с Ньярлатхотепом. Главный герой, который желает открыть проходы в иные измерения, узнаёт, что он «должен предстать перед Чёрным Человеком» и пойти «к трону Азатота, что находится в самом сердце хаоса». Здесь он должен расписаться в книге Азатота собственной кровью и взять новое тайное имя. То же самое сделала Кеция Мейсон, которая выступает посредником в его инициации и встречается с Ньярлатхотепом. В обмен на подписание договора ей было дано мастерство в искусстве прохождения через врата измерений. Отсюда же мы узнаём о природе этих измерений — бесконечной бездны невероятно окрашенных сумерек и безумие беспорядочного звука, переполненное неописуемой угловатой массой объектов неестественно резкой окраски, походящих на призмы, лабиринты, циклопические постройки и т.д. Всё пронизано визгом, свистом, путаницей звуков.

Экстатическое опьянение

Функция магии крови также вызывать транс, опьянение, позволяющие сдвигать сознание в сферы сакрального: над объективной реальностью. Пролитие крови всегда волнительно для более или менее чувствительных личностей. Её запах стимулирует чувства, опьяняет разум, производит особый вид транса — или когда кровь пролита в сражении, или когда совершено жертвоприношение живого существа.

Многие люди бледнеют при виде крови, или она всколыхивает их возбуждение и агрессию неожиданным путём, как никакой другой стимулятор. Она будит очарование и воодушевление или отвращение и тревогу. Мало тех, кто останется равнодушен при виде свежей пролитой крови. Это ключ к неосознанным, первичным инстинктам. Поэтому использование жертвенной крови также действует как средство, вызывающее чувство опьянения, экстатического транса, который позволяет подняться над обычными состояниями сознания. Вид, запах и осязание крови оказывают мощное воздействие на воображение, независимо от того, чья это кровь — собственная или другого живого существа. Также это очень нестандартная практика, потому что ритуал использования крови всегда остаётся чрезвычайно спорным вопросом, который не решён и в наши дни. Воздействие крови в магических практиках — это символический акт разрушения социального табу, выход за пределы установленного порядка и вхождение в сферы хаоса, тьмы, смерти и диких инстинктов. Контакт с кровью означает ритуальное загрязнение и пересечение барьера между сферами жизни и смерти. В древних магических практиках такая ситуация была необходима, когда некто хотел вступить в контакт с Запределием для предсказания или иных целей. Поэтому, к примеру, жрица оракула Аполлона в Аргосе выпивала кровь ягнёнка с целью достигнуть пророческого транса. Так же было во многих других древних оракулах. Кровь вызывала транс и видения, ценные для предсказательных практик.

В гнозисе Некрономикона использования крови для пророчества описывается на примере ритуала Й’ига в «Странствиях Альхазреда». Под звуки флейты жрица впадала в экстатический транс с помощью умащивания бёдер кровью и пения особых заклинаний. Лёжа обнажённой на песке, извиваясь всеми членами и шипя, жрица становилась сосудом для божества, через которое оно проявлялось жрецам, собравшимся вокруг. Эта сцена напоминает прорицательницу — африканскую чародейку, посвящённую в мистерии Змеи, про которые Кеннет Грант писал в книге «Алистер Кроули и Тайный Бог». Змеиная сила, или кундалини, возрастает, как сексуальный импульс, который вызывает экстаз и транс. В таком случае женщина — «совершенный оракул, говорящий с духами смерти, элементалями, космическими демонами, а если она прошла Высшую Инициацию — то с космическими сущностями, пребывающими вне пространства и времени. Собрания вуду происходят тайно, ночью, “в уединённом месте, сокрытом от глаз непосвящённых”. Жрец и жрица занимают свои места возле алтаря, вмещающего змею в ящике. После различных церемоний и длинных обращений от “короля и королевы вуду” все подходящие к инициации в зависимости от старшинства умоляют Вуду, говоря, что они больше всего желают. “Королева” оказывается на коробке, в которой лежит змея, и — “современная прорицательница — проникнута Богом”; она корчится; всё её тело конвульсирует, и оракул вещает её устами» (Кеннет Грант).

Кровь также используется как существенный ингредиент магических мазей, предназначенных для получения видений. Идея опьянения мазями чрезвычайно популярна в колдовстве. Микстуры психоактивных растений и субстанций наносились на чувствительные части тела и использовались ведьмами для достижения транса и астральных видений. В Мифах Ктулху есть мазь Кефнеса, которая позволяет магу получать во сне видения. Ингредиенты мази такие: лотосовое масло, порошковая мандрагора, красная земля, девять капель натра, четыре капли ладанного бальзама и одна капля собственной крови из правой руки. Мазь наносится на лоб перед отходом ко сну, для получения предсказательных снов и видений. Другая мазь, в которой необходима кровь — это смесь, приготовляемая на ритуале Ньярлатхотепа. Здесь ингредиенты такие: волос чёрной собаки, чёрный волос человека, чёрный жук, чёрная земля, чёрная кровь и сперма и чёрный прах. Мазь опять же должна наноситься на лоб перед сном — это время открытия разума для контакта с Ньярлатхотепом. Когда не используется никаких типичных галлюциногенов, мы должны предположить, что сила производимых видений приписывается крови. Как мы уже сказали, в гнозисе Некрономикона кровь, намазанная на лоб, считается открывающей чакру третьего глаза и позволяющей плавать в астральных образах.

Другое использование крови для транса и опьянения мы находим в описании церемонии Шуб-Ниггурат — дикого экстаза оргии и блуда. Дети, зачатые во время этих ритуалов, приносятся в жертву, и их кровь смешивается с вином, чтобы производить опьянение и видения. Их тела варятся, а плоть съедается. Ритуальный каннибализм является, как правило, символическим обретением силы съедаемого человека. Эта практика была обычной среди многих древних племён, которые пили кровь врагов — сильных воинов — для приобретения их силы или мудрецов — для получения мудрости и знаний. В скандинавской мифологии известный герой Зигфрид пьёт кровь убитого дракона и приобретает его силу и качества. В ритуале Шуб-Ниггурат этот акт поедания крови и плоти детей, кажется, имеет целью приобретение не силы новорождённых, но энергии богини, которой они приносятся. Зачатые в ритуальном блуде и съеденные на другом ритуале, они — воплощённые силы Шуб-Ниггурат, которые включаются таким путём.

Заключение

Как мы видели, кровь имеет в магии множество функций. И хотя упомянутые выше примеры фокусировались на мистических качествах, исключительная сила крови сейчас нередко подтверждается наукой. Роль жизненной жидкости нести по телу различные вещества и регулировать химический баланс организма, мутабельность и гибкость кровяных клеток и так называемая «память крови» — всё это вызывает многочисленные гипотезы и спекуляции на тему её уникальности. Всё больше и больше научных доказательств психического потенциала крови, открытого в эзотерике через магию крови. Её роль может быть также интерпретирована в психологических терминах — как отсылка к бессознательному. Древние из Мифов Ктулху представляют первичный, атавистический и дикарский инстинкт и импульс, погребённый глубоко в психике. Через гнозис крови мы устанавливаем связь между ними и нашим сознанием, восстанавливает первобытные связи со сферами Тьмы, которые существуют внутри нас, «мёртвые, но грезящие», ждущие от нас пробуждения своего потенциала.

Ссылки:

1. Дональд Тайсон. Некрономикон: Странствия Альхазреда.
2. Книга Дагона — проклятые писания ассирийских жрецов.
3. Тайны Червя.
4. Некрономикон Симона.
5. Райан Паркер. Как вызвать шоггота.
6. Польское издание Некрономикона.
7. Аль-Азиф.
8. Г. Ф. Лавкрафт. Зов Ктулху. Ужас в Данвича. Кошмар в Ред-Хуке. Тайна среднего пролёта. Сны в Ведьмином доме. Таящийся у порога. Врата серебряного ключа.
9. Кеннет Грант. Алистер Кроули и Тайный Бог. Вне кругов времени.

Von Sangetal

Мифы Безумия^[11]

Из книги Clavicula Nox, issue three — Azathoth

C приходом науки тысячи и тысячи были изгнаны, казнены, заперты, залечены, подвергнуты нелепым испытаниям и исследованиям. До модернизации религии, а особенно монотеизма (веры в Логос — Слово, Мировой Разум), приговаривались те, кто не был «нормальным», кто не был «здравомыслящим». Ведьм, безумцев, мистиков, еретиков и богохульников по закону сжигали живьём после пыток, дабы защитить веру от осквернения.

<…> приглушённый, сводящий с ума барабанный бой и пронзительное, монотонное завывание кощунственных флейт из непостижимых, лишённых света пространств за пределами Времени; омерзительное биение и свист, под аккомпанемент которых медленно, неуклюже и нелепо танцуют гигантские, сумрачные первоначальные боги — слепые, безгласные, безумные гаргульи, чья душа — Ньярлатхотеп.

Лавкрафт

Произведения Г. Ф. Лавкрафта превозносят хаотическое нечестивое безумие, что лежит превыше нашей «нормальности» и принятого человеческого поведения. Безумие представлено старшей расой богов, Великими Древними, но они фактически нарушают принятые представления о «боге». Привычный Бог внушает человеку не страдание, но уважение, покой и человечность. Несмотря на божественное бессмертие, Он воплощает конечное бытие, которое чётко обозначено. Напротив, лавкрафтианские Мифы Ктулху представляют безымянное, осязаемое, лежащее далеко за пределами Логоса. Некрономикон не может существовать, ибо эти сущности превосходят простую доктрину и ритуал. Чтобы быть свирепо религиозным, нужно брать пример с мистика-философа Жоржа Батая, написавшего в 1936 году манифест «Священный заговор», в котором призывал к ведению священной войны против мира цивилизации и её света. Но для того, чтобы объявить эту священную войну, необходимо «стать другим», стать бесчеловечным или даже внечеловечным. Обычная человеческая жизнь — всегда жизнь побеждённых, потому что она зависима от главы (символ бога, порядка, контроля, закона, ограничений, обусловленности). И даже если сам Лавкрафт был человеческим, слишком человеческим из-за политических и социологических взглядов, которые он представлял, его работы разоблачают атавистическую душу цивилизованного существа.

Мифы Ктулху открывают исчезнувший мир, в котором «жизнь всегда приходит в смятение без очевидной сплочённости, но она лишь находит своё величие и подлинную сущность в экстазе и экстатической любви» (Жорж Батай). Подобно Батаю, Лавкрафт не любил современный индустриальный мир из-за своей тяги к пропастям и тёмным мистериям.

Через свои грёзы Лавкрафт изучал потусторонние, чуждые, непостижимые энергии, которые возбуждали его писать свои Мифы. В древности эти энергии не были чуждыми, у людей по-прежнему существовал дар связи; они имели мужество подвергать себя воздействию этих энергий через ритуалы, празднества, запредельный опыт. Но сейчас эта возможность почти полностью связана, она появляется лишь изредка, и лишь немногие личности способны вновь войти в исчезнувший мир бесформенных ночных видений.

Произведения Лавкрафта представляют общность тёмных сил превыше горизонта нашего ограниченного понимания. Они рисуют тёмную скважину в бездонной черноте человеческого сознания. Лавкрафт как существо политическое тянется к обществу, в котором единообразие и честь были стандартом, но его Мифы содержат что-то совсем иное, а именно нечто совершенно разнородное и человеческий ужас от него.

Мне думается, что высшее милосердие, явленное нашему миру, заключается в неспособности человеческого разума понять свою собственную природу и сущность. Мы живём на мирном островке счастливого неведения посреди чёрных вод бесконечности, и самой судьбой нам заказано покидать его и пускаться в дальние плавания. Науки наши, каждая из которых устремляется по собственному пути, пока что, к счастью, принесли нам не так уж много вреда, но неизбежен час, когда разрозненные крупицы знания, сойдясь воедино, откроют перед нами зловещие перспективы реальности и покажут наше полное ужаса место в ней; и это откровение либо лишит нас рассудка, либо вынудит нас бежать от мертвящего просветления в покой и безмятежность новых тёмных веков.

Лавкрафт

Лишиться рассудка или бежать от этого нечеловеческого «откровения» в новые «тёмные века»?

Эту дилемму поставил перед нами Лавкрафт. Окупится ли наш поиск знаний (научных, религиозных, оккультных)? Сделает ли нас бессмертными тяга к знаниям?

Вместо того чтобы превращать лавкрафтианские Мифы в оккультную практику, дающую некоторые ответы, их надо творчески реализовывать, ими следует насладиться, медитируя над ними. Все оккультные традиции (Правой и Левой Руки) имеют целью продолжение человечности в неких формах иного. Это есть и в христианском посмертии, и в сатанинском «Сверхчеловеке» Эона Огня, нет никакой разницы. Обращение лавкрафтианского творчества к тёмному пантеону ничто без учёта «чёрных сводов ужаса», которые оно утверждает. Чтение Лавкрафта совершенно отличается от последующих ритуальных путеводителей и ожидает явления Древнего на тонком плане. Воистину, лавкрафтианская магия практикуется теми творческими людьми, кто был воодушевлён его историями: экспериментальная электронная музыка, dark-ambient, похоронный doom-metal чрезвычайно подходят для создания должной атмосферы.

Празднование лавкрафтианского безумия — возможность вновь изменить себя, сильнее и сильнее, и даже поиздеваться над собой. Воспринимать себя слишком серьёзно — величайшая ошибка человечества. Ни один гримуар и никакой иной том знаний никогда не мог призвать такие силы, как это сделали произведения запредельной мистики и такие авторы, как Лавкрафт. Просто потому, что большинство авторов этих томов возвеличивали своё собственное тщеславие.

Й’а! Шуб-Ниггурат! Чёрная Козлица лесов с Тысячею Младых!

Лавкрафт

Решающее слово в нашей интерпретации лавкрафтианских мифов принадлежит Ницше, чьё явное влияние на мыслителей и магов Пути Левой Руки нельзя отрицать. Прежде всего, Ницше известен своей онтологической ковкой: он был антимыслителем. Он был суровым противником всякой Истинности в чём бы то ни было. Рюдигер Сафранский в работе «Зло, или Драма Свободы» (1997 г.) обозначил Ницше как «бездну» (219). Согласно Сафранскому, мышление Ницше было сущностно эстетично. «Созидающая сила эстетики подпитывается усилиями эксперимента, влиянием трансформации. Она должна быть бескомпромиссной и властной, если желает обрести форму».

Нельзя сдерживать творческие способности, используя их для продвижения определённых идеалов (религиозных, политических) — идеалов, подразумевающих стагнацию жизни. Центр ницшеанской философии — ничто меньшее, нежели сама жизнь. Ницше приравнивает жизнь к непрерывно движущемуся колесу. Основа этого творчества — земля. «Оставайтесь верны земле» (Ницше). Всё земное символизируют всё существующее. Поэтому земля — начало творчества, созидания и порождения жизни^[12], и управляется она тремя силами: вожделением, властностью и своекорыстием/самолюбием. Многие люди считали эти термины негативными, пока с онтологическим контекстом ницшеанской философии эти термины не стали гарантировать продолжение существования земных процессов в развитии самой жизни.

Своекорыстие означает, что каждый «элемент» активен и динамичен. Этот динамизм выражен двумя другими силами. Вожделение создаёт усилие, которое указывает на постоянное становление элементов и поэтому на жизнь в целом. Вторая сила — властность. Ницше говорит о присутствии слабых и сильных элементов жизни, среди которых последние доминируют над первыми. Новая и сильная жизнь может развиваться только тогда, когда более слабые элементы в руках сильных. Это вечный процесс, определяя который, Ницше использует термин «хаос», указывая на землю. Только когда есть хаос, смешение сильных и слабых элементов, своекорыстие может выжить. Другими словами, Ницше описывает жизнь как вечный, постоянный процесс.

Лавкрафтианские Мифы чествуют этот вечный процесс, ибо Великие Древние могут выглядеть как сатанинские, антагонистические силы, которые вызывают беспорядки, движущие мир к новым тёмным векам. Эти сатанинские силы — явно сильные элементы, которые активизируют творчество таких людей как Лавкрафт и Ницше для связи.

Я ни на секунду не могу позабыть об угрозе, затаившейся вне нашей повседневной жизни, вне привычных нам времени и пространства, — об ужасных богомерзких монстрах, что пришли с древних звёзд и теперь дремлют под толщей океанских вод.

Лавкрафт

Первичный базис ницшеанской философии не противоречит лавкрафтианским космологическим и внеземным произведениям. Ницшеанская вечная борьба предполагает волю, и он развил собственную философию воли. Ницше называл самолюбие «творческим центром усилий» воли и определял его как волю к власти. Подобно самолюбию, властности и вожделению, воля к власти — значимая идея. Как правило, её считают чем-то вроде призыва к безжалостному подчинению и угнетению слабых с одной единственной целью: продемонстрировать свою личную силу. Но ничто не может быть дальше от истины. Сафранский утверждал, что Ницше понимал идею воли иначе, чем вся философская традиция от Шопенгауэра. «Воля — это не страсть, не смутное желание, но “способность повелевать”, сила, заставляющая возвышаться». Сафранский цитирует Ницше: «В общем, воля к чему-нибудь как воля быть сильнее — это воля возвыситься» (Сафранский 1997: 216). Воля — это воля к росту жизненных сил, она решительно противостоит самосохранению, отстаиваемому моралью большинства травоядных животных. Неважно, каково качество человеческой жизни, неважно, каков творческий продукт, неважно, какие доминируют ценности; несмотря на возрастающую дегенерацию, человеческие существа ещё имеют побуждение выжить и продолжить их крайне бесполезное и идиотское существование. Подобно Ницше, Лавкрафт отмечает, что импульс выживания ничтожен в сравнении с космологическими энергиями, окружающими человечество. Лавкрафт порицает человеческое высокомерие, подвергая его представителей безымянному ужасу Древних.

Дабы войти в первозданную неупорядоченность зла,

Должно обратить божественное таинство.

О, этого адепта духа охватила боль

От постоянного контакта…

(Ofermod)

В книге «Так говорит Заратустра» Ницше говорил о воле к власти как о преодолении себя:

«Везде, где находил я живое, находил я и волю к власти; и даже в воле служащего находил я волю быть господином. Чтобы сильнейшему служил более слабый — к этому побуждает его воля его, которая хочет быть господином над ещё более слабым: лишь без этой радости не может он обойтись. И как меньший отдаёт себя большему, чтобы тот радовался и власть имел над меньшим, — так приносит себя в жертву и больший и из-за власти ставит на доску — жизнь свою. В том и жертва великого, чтобы было в нём дерзновение, и опасность, и игра в кости насмерть» (Ницше 1972: 99)^[13].

Из этого отрывка следует, что воля к власти — не какая-то извращённая прихоть мироправителей, потому что даже величайшие владыки сдаются пред лицом самой жизни. Воля к власти — не нечто, чем можно быть одержимым (в отличие от кроулианской Телемы), но она представлена во всех формах жизни. Она просто обозначает жизнь. Заратустра: «И вот какую тайну поведала мне сама жизнь. “Смотри, — говорила она, — я всегда должна преодолевать самоё себя”» (Ницше 1972: 99). Жизнь, утверждает Ницше, может поддерживать себя, только если борется с собой, если усиливается и расширяется^[14]. Жизнь не останавливается на мимолётном достижении изобилия и власти; «великий на миг» никогда не будет великим. Если человек хочет достойной жизни, он должен заново изобретать себя всё время и возвышаться над оковами общества. Снова и снова он должен сходить в ад Хоронзона и приносить в жертву своё сиюминутное «я». Это «я» — не больше, чем иллюзия, и оно должно быть рассоздано ради ощущения и познания воли к власти. Жизнь должна усиливаться и расцветать. В то же время, персонажи Лавкрафта всегда вступают в конфликт с нечеловеческим, неизвестным:

Этот голос <…> был подобен гудению какого-то отвратительного гигантского насекомого, умышленно преобразованному в артикулированную речь какого-то чуждого существа, причём я был совершенно уверен, что органы, продуцирующие этот звук, ничем не похожи на вокальные органы человека. <…> Когда же звучали более развёрнутые пассажи жужжащей речи, ощущение кощунственной бесконечности, поразившее меня при первых звуках, обострилось. <…>

Ницше был провозглашён Батаем «воплощённым человеческим безумием и самыми возвышенными возможностями». Батай даже верил в следование Ницше вместо следования Христу. Батай ставил целью преодоление границ маленькой и игрушечной политики в пользу открытого исследования полных возможностей человечества^[15]. Личность Ницше воплощала эти возможности:

На том изображение (Диониса) он был жаден до собственного безумия; Ницше был рождён из земли, разодранной Небесным Огнем, рождён поражённым светом, и таким образом наполнился этим огнём доминации, ставшим ОГНЁМ ЗЕМНЫМ.

Батай

Согласно Батаю, человечество порабощено обществом, которое лишь заботится о будущем. Нас сдерживает приоритет будущего, тогда как наши предки организовывали празднества (например, Вакханалии), требующие огромных затрат сил. Ницше, заразившийся личным безумием, показывает, как избежать этой декларируемой необходимости для безопасности и рассудка. Батай: «Священная — Ницшеанская — фигура Дионисийской трагедии избавляет жизнь от рабства». Это означает, что Батай вознёс Ницше до статуса мессии. В нём Батай приветствует «воплощение» самых восхитительных возможностей человечества. Дионисийский элемент очень часто представлен в лавкрафтианской мифологии черномагическими праздниками Культа Ктулху, проводящими насильственное распускание левосторонних энергий, которые подвергают опасности существующее положение дел и приводят в диссонанс однородный характер нашего общества. Опьянение, раздирание и хохот… через оргии можно преодолеть границы из плоти и кости, сковывающие наш тёмный атавистический потенциал. Мистики, безумцы, еретики и другие декаденты не боялись преодолевать границы, установленные обществом. Все они пробудились от этого:

В доме Своём в Р’льехе мёртвый Ктулху ожидает, грезя.

Все присоединившиеся к этим грёзам проходят сквозь циклопический город, сложенный из осклизлых, позеленевших от влаги камней. Этот отравленный град безумия…

В циклопическом мире нет никакого спасения, только бесполезные издержки, тоска и бессилие. Из-за страха, что нас используют, что мы бессильны и никому не нужны, мы склонны выходить с этих теневых нечестивых тропинок на свет, который успокаивает нас и обещает нам блестящее будущее во имя выживания видов. Спасаясь бегством от смертоносных элементов, мы имеем единственную и исключительную цель: сохранить бессмысленную жизнь, лишённую боли, энергии и хаоса. Писатели вроде Лавкрафта, отвергнутые моралью большинства, пробудились и пробудили древние страсти для Дионисийских ритуалов опьянения и сексуальных оргий. Тёмный культ, описанный Лавкрафтом — не выдумка, он имеет древние корни. Мы весьма нуждаемся в глубокой встряске, которую могут произвести лавкрафтианские Мифы:

В его сознании вдруг возникли ландшафты неведомых планет с гигантскими каменными башнями и иных планет с исполинскими горами без всяких признаков жизни, и ещё более далёкие просторы Вселенной, где лишь неосязаемые вздохи в бездонной сумрачной тьме говорили о наличии там разума и воли.

Лавкрафт

Мы — всего лишь бренные и смертные создания. Некоторые оккультные пути обещают бессмертие, бесконечность, богоподобное существование и превосходство, но единственный способ подняться над нашей моралью — это принять её, ныряя в хаос празднества. Бессмертие не тождественно вечной жизни, блужданию по земле до бесконечности, но бессмертие может быть достигнуто через творчество и через искусство плотской любви… Через самоуничтожение и эротизм можно испытать божественное отсутствие, Богов Отсутствующих.

Повести Лавкрафта воплощают независимое отрицание Логоса: Зов Ктулху — гулкий, рассеянный, вакуумный… он не содержит никаких ответов. Мифы учат нас выбирать антиидеалистическую позицию. Как и новая теология Батая, это только отсутствие спасения и отречение от всех надежд^[16]. Можно только «молиться» о том, чтобы Великие Древние избавили нас от всякой надежды. Тогда и только тогда мы сможем безголово путешествовать по земле.

Итак, в противовес большинству так называемых «сатанинских» добродетелей — таких как победа, честь, наслаждение, — Ницше считает страдание необходимым элементом существования жизни, древней игры творения и разрушения. Страдание и вожделение должны быть поняты в контексте ницшеанской философии жизни как возвеличивание самопреодоления. Прежде всего, страдание указывает на онтологическую конечность жизни и всего живого. Эта конечность, эта фундаментальная ограниченность призывает разрушить ограниченность, присущую каждому земному элементу. Каждый элемент связан своим земным контекстом: каждый жизненный элемент приходит в бытие и погибает в должный час. Каждый элемент движется к своей смерти или физическому закланию. Можно было бы сказать, что Ницше — философ-негативист, если бы он не отмечал тот факт, что разделение и конечность не являются сердцем жизни, потому что динамизм страдания имеет целью собственное спасение: «Созидать — это великое избавление от страдания и облегчение жизни. Но чтобы быть созидающим, надо подвергнуться страданиям и многим превращениям» (Ницше 1972: 78). Страдание — это неизбежная часть жизни, поэтому Ницше подстрекает человека желать страдания самому, ибо иначе нельзя.

Именно наша способность страдать не позволяет нам стать богами, которыми мы желаем быть. Путь Правой Руки сулит своим последователям союз с Божественным, тогда как Путь Левой Руки ведёт к становлению божеством. Эти Пути кажутся противоположными, но они оба имеют целью освобождение от скорби и конечности; предыдущие создания более покорны и неприхотливы, чем позднейшие. Мифы Лавкрафта не предлагают никакого мистического союза и не ведут к самообожествлению. Они выражают тот факт, что мы — люди, пойманы в ловушку на этой земле. Мы имеем только два варианта выбора: мы принимаем или игнорируем нашу ограниченность.

Выбор большинства — игнорировать наше земное заключение и терять себя в великих идеалах, которые, кажется, даруют жизни смысл. Для них жизнь — не менее чем вечный процесс или Огонь Гераклита, вечное возвращение, совершенное утверждение всех возможных миров. Всякая идеология избирает особенный мир и обращает его реализацию в проект. Этот проект становится смыслом чьей-то жизни. Так удобно посвятить свою жизнь единственному проекту! С другой стороны, еретическое меньшинство отвергает столь узкую точку зрения и предпочитает фундаментальный опыт ограничений Батая и непостижимость.

В экстазе не следует находить главное зрелище жизни, которая связана с узким кругозором, зато с ним можно неожиданно столкнуться в чём-то ужасно далёком и отличном от всего человеческого (Лавкрафт). Через творчество, антимедитацию, насилие, экстатическую плотскую любовь, жизнеутверждение (во всех его крайностях), ритуалы (Messa Nigra) и другие средства можно преодолеть мирское, чтобы ненадолго затеряться в тёмной пустоте. Лавкрафтианские Мифы напоминают нам, что мы должны стать теми Безумными, которых собираемся призвать. Это будет не Сатанинский Век или Век Огня, ставший предметом грёз многих последователей Пути Левой Руки, но Трагический Век, о которой говорил Ницше. Погружение в трагический век подразумевает свободу от морали. Лавкрафтианские Мифы — это не Мифы Логоса/Закона как структурированного элемента морали. Великие Древние возвращают беззаконие, неуверенность, случайность, совершенное насилие, чистое и непорочное Зло. Свобода от морали означает: «<…> новые средства против самого факта боли (боль, понятая как инструмент, как родительница радости и охоты; нет суммирующего осознания неохоты, нерадости); наслаждение всеми видами неизвестности, попытки, соблазна, искусительности, как противовес пресловутому безысходному фатализму; устранение понятия необходимости; устранение “воли”; устранение “познания самого по себе”» («Воля к Власти», 1060).

В «Воле к Власти» Ницше описывает свой мир так:

Дионисийский мир вечного самосотворения, вечного саморазрушения, этот таинственный мир двойного вожделения, это моё «по ту сторону добра и зла», без цели, если цель не лежит в счастье круга.

Мы нуждаемся в Великих Древних, дабы освободиться от моральных систем, которые мы были вынуждены создавать веками, чтобы наш вид не прекратил своё несчастное существование. Рождённые из Хаоса великие Ктулху, Азатот, Ньярлатхотеп способны лишить нас разума и освободить от мнимых оков сочтённого мира причины, уверенности, предельно чётких планов…

Литература

1. Г. Ф. Лавкрафт. Зов Ктулху, Азатот и др.
2. Жорж Батай. Священный заговор.
3. Эндрю Хасси. Внутренний шрам — мистицизм Жоржа Батая.
4. Александр Ирвин. Святые Невозможного.
5. Мэтт МакДональд. Вечное Возвращение.
6. Ницше. Так говорил Заратустра, Воля к Власти.
7. Рюдигер Сафранский: Зло, или Драма Свободы.
8. Ofermod — Mysterion Tes Anomias (альбом 2005 г.).
9. Ван де Виле / Де Блекере. Похвала жизни и иллюзия истины.
10. Мистики: Присутствие и Парадокс (по ред. Майкла Кесслера и Кристиан Шепард).

Книга чувствующей ночи: 23 ногтя^[17]

Из книги Clavicula Nox, issue three — Azathoth

Stephen Sennitt. Получено: 23.02.97 с 23.00 по 00.23

Часть 1

1. Зорастар сказал писцу:
2. Я вечный поток семян, возвращающий свои споры через Безмолвные Туннели, которые скользят в тени Чёрных Звёзд.
3. По сигналу, который я посылаю, Семь Лучей или Восемь Лучей голубых или бледно-лиловых пересылаются в пустоту Чёрного Пламени, взрываясь изумрудными искрами.
4. По ту сторону Ночи Пана и Всех Предполагаемых Путей лежит Путь Возвращения.
5. Это голос в глубоких пещерах, вонзающийся в Чувствующую Ночь, как Ногти во Плоть.
6. Лучистый крик Нефтиды.
7. Те же уста нахлёстываются на вихри, через которые осушаются потоки крови и жизни.
8. Её красный экстатический вопль пронзает Ничто.
9. Двадцать три ногтя в возвращающемся эхе.
10. Каждый Ноготь — тот же Голос. Постоянно меняющий наклон и резонанс, налаживающий разные оттенки, из которых отдельно проявляется Пронзание.
11. Ногти Нефтиды раздирают Чувствующую Ночь на отдельные Царства и Города-Государства Ада — это воистину эон Красной Земли.

Часть 2

1. Астрароз танцевала пред писцом:
2. Она улыбалась из Зеркала.
3. Она стояла Пред Идолом.
4. Её секретный знак — перо, выдранное у стервятника.
5. Знак, выявляющий крик Экстаза.
6. Её Звезда — это Сет на вершине Башни, её Семь и Восемь балансируют в сферах опасных совпадений.
7. Её Шесть — это фокус крика.
8. Её Девять — это выражение в Словах Силы «улулус» Забытых (Древних).

Часть 3

1. Азрасот тёк Вовне Высшего Баланса, вызывая корабли ненасытной похоти.
2. Позвольте этой Звезде-Крови опустошить Красную Землю, корабли, которые однажды наполнили её, треснули, как пронзённая плоть древних мумий, фетишистски разрываемая Ногтями.
3. Титаны — сейчас вампиры, Пища всегда убегает, накормить пустоту — мечта ЗАДАГУА, Его Пустынный Город засыхает в Чувствующей Ночи.
4. НЕМАТИ, Паук, пожирающий птиц, Чёрный Город ловушек.
5. ВУЛОА — Пирамида Птицы-Дракона, Птица, поющая в смерти ночи.
6. ГАНИ-ГЕБА, пещера Отвратительного, Свист Песчаной Бури в Безвременье.
7. КХРУ — тёмный узор Звёздных Скважин, проявляющая вибрация вдоль чешуек решётки, Затонувшее Королевство без Местонахождения.
8. ЗОМОЗ — Башня и Корона, сын Арахны, чей помост — это центр с миллионом колёс, фигур в багряных одеждах на бессмысленной орбите.
9. Д’РУГХУ — ползучая ящерица Бесконечных Вихрей.
10. ЗОТ-ОММОГА — житель Глубин, порождает тех, что мечтают о проблесках Конца.
11. УЛУЛУС — Забытый Безымянный, пожирающий образ Зверя.
12. Эти одиннадцать отражаются Одним, оправданные своими Одиннадцатью преломлениями в Свете через Призму Пути.
13. Чувствующая Ночь настолько является эхом Трёхскладчатых голосов, передающих отмирание плоти.

Предварительный комментарий

Часть 1

1. Зорастар мой Демон, ХГА, зов того, что ты желаешь. Он Зороастр или Прометей — властитель Звёздного Пламени, через динамизм от Хесед (путь Тиферет) к Ход. Поэтому Его мистическое число 484, демонстрирующее Хесед-Ход-Хесед циклическую обратную связь.
2. Это общение идёт через Преисподнюю Сета.
3. Семь/Восемь лучистых Звёзд = 15 лучистых Звёзд Богини. Чёрное Пламя — фантом Маат.
4. Над Бина, Хокма, через Кетер, или вне предположений.
5. Нефтида — египетская Богиня, ассоциирующаяся со ртом или входом в дома или дворцы (см. Грант «Вне кругов времени», стр. 58, 113).
6. Число 23 означает союз всех 22 Путей Древа Жизни (см. Аддендум).
7. Чувствующая Ночь — Ночь Осознания, красная земля Эдома — жилища Титанов и Нефилим.

Часть 2

1. Астрароз — анаграмма, представляющая аспект богини у Демона, предполагающий также Астарта или Астар — Звёздная Богиня. Её мистическое число 575 — связанное с «балансирующим» 484.
2. Перо и стервятник — «позитивный» и «негативный» аспект. Связаны с Маат.
3. Крик экстаза стервятника — мать, язык матери.
4. Башня — это Дорога, соединяющая Ход и Нецах, «летучий» бог Сет, не оправдывает ожидания и рушит надежды.
5. Шесть — Тиферет.
6. Девять — Йесод, слово «улулус» означает «плакальщик над покойными» или «кричать», создавая просветление «Зверя», которое исходит из равновесия между богом и богиней, питаемых в Йесод и Тиферет. Понимание Забытых — путь, разъясняющий осознание Демона. (Это негативная формула КАКОНОВАЗ.)

Часть 3

1. Астрасот — анаграмма первых двух имён, означает растворение в Бездне. Имя связано с Азаг-Тотом — антитрадицонным принципом чувственного, сводящего с ума, бесконечного или конечного хаоса, из которого проявляется Воля иного «Бытия», всецело ночного.
2. Корабли — «дисгармоничные войска» Извне, которые в знаниях и легендах всегда жаждут прекратить своё изгнание из нашей вселенной.
3. ЗАДАГУА, гематрия 23, Путь Над. Связан с Цатоггуа, Летучей Мышью-Вампиром, инфернальным аспектом Сатурна.
4. НЕМАТИ — Нефтида как паучья богиня. Её число 111; Сет; «жирная тьма»; паутина бездны.
5. ВУЛОА = 45. Кровь, Вампир/Стервятник — Лоа, или похититель душ (птица, поющая в смерти ночи).
6. ГАНИ ГЕБА = 70; глаз Упыря; 71 Число Бегства. Связан с Ганин-Губ (см. Грант «Ночь Эдема»).
7. КХРУ = 231, Число Книги Аменты, центральное в понимание Чувствующей Ночи. Связано с Ктулху, местоположение/фокус Осознания Ночи.
8. ЗОМОЗ = 66, Число Клиппот, эта строфа пытается описать «Детей Даат», Чёрных Братьев.
9. ДРУГХУ = 213, частичный обмен с 231.
10. ЗОТ-ОММОГА = 124; Число Вечности Маат. Отродье «спящего» Ктулху.
11. УЛУЛУС = 96 (Йесод + Тиферет) слово больше чем «имя» как таковое, смотрите запись 7, часть 2. Другая ассоциация имени КАКОНОВАЗ (93) в Телеме или Воля как Зверь, пожиратель эго.
12. Одиннадцать отражений — «известные» Сфиры.
13. Описание формулы космического сознания. Выделение фазы распада над Бездной.

Дополнение: общие заметки

Двадцать Три Ногтя символизируют решение в концепции каббалистической традиции относительно 10 Сфир и Даат (=11), их отражений, 10 инвертированных Сфир (городов Эдома) и Даат (=22); и Первый Истинный Путь, где всё решается в 0 (=23).

Ногти, кажется, прокалывают дыры Входов/Выходов в системе, преломляющейся на Путях Света и Тени (см. трактовку Гранта «Книги 231» (23 = 1) в «Ночи Эдема»). Явленное/неявленное «кровоточит» из «ран». Этот медиум Маат (Истина), которая есть Нефтида, её двойной язык (ум-му) — пожиратель миров. Её слово или кричащее эхо через Ночные Туннели — как призыв, гул и отражённое эхо в пузыре. Поэтому, единственный голос теряется в искажениях, пока не остановится эхо.

Тишина, и иллюзия осознания в конце. Часть 1 = 11 стихам, часть 2 = 11 стихам, часть 3 = 13 стихам = 32 стиха / 23 в инверсии.

J Stark

В Центре Сна

Из книги Clavicula Nox, Issue Three — Azathoth

В центре сна пробудился он, и поток хаоса заменил собою жизнь. На вид бесконечное небо сочилось абсолютной тьмою той ночью, когда облака продолжали катиться над и превыше кружащихся структур. Под его веками, за крайней чертой ночной тишины, раскинула сети ужасная тундра зазубренных теней, которые, похоже, сталкивались в войне друг с другом. В центре его сна оставались огнедышащие силы, наполняющие воздух своим господством. Огонь был моим одиноким туннелем и благоприятным климатом. Это были шаги, которым мог естественно следовать во время путешествия глубоко вместе с потоком каждый, кроме неуклюжих Магов… здесь каждое монотонное движение — не что иное, как выдержка в напряжённом принятии. Ты начинаешь видеть, как адептство будет добиваться себя и затем само запретит всех писцов, скрывающихся от взгляда, в стойке очевидца, и так само станет Допускающим Мастером, который ни о чём не жалеет.

Венец Скалы

Резистор вместе с цепью,

венец наверху швыряет всё кружащееся в ничто —

свободно и близко.

Всякое одиночное действие,

которое новичок совершает со всей ответственностью

в форме танца —

должно быть допустимо.

Чтобы созерцать, как ломается щит — нужно передать свой цветок

иному — лишь тому, кто может уйти в несправедливое.

Вес и прерывистость вращения неважны,

каждый может продолжить его как набор беспринципной славы

и никогда не освободиться от своего венца.

Жизнь превыше смерти… но лишь для неё.

Я лучник, дракон

и один из верховных царей.

Триумфатор!

Двадцать богинь судьбы, вершащие свои дела вместе.

Как и откуда брошен каждый из этих цветов,

каждая часть потом окажется вовлечённой…

и посему явление победы —

ужасно!

Поэзия как яд

Идти твоим шагом…

Как чудовище из-под вуали…

Открыть дорогу безумства…

Плоть, раздробленная на весах…

Здравомыслие — миф…

Грязь накормлена молчанием…

Азатот, племя демонов…

Оживлённый мрак копоти…

Фотографии из личной коллекции переводчика

От переводчика

Я делала этот перевод и думала — могут ли приведённые в нём ритуалы быть полезны кому-либо. И пришла к выводу, что здесь серьёзно искажено понимание. Читайте Г.Ф. Лавкрафта, Некрономикон (Аль-Азиф и Симона) и стройте на их основе ритуальную практику. Понимаете, вы общаетесь с сущностями из Запределия, вам бы Врата открыть вначале, как следует, а не думать о голодных сущностях перекрёстков. Древние не имеют отношения к вампирам или суккубам. Древние настолько выше человеческого, что пытаться принести им жертвы и накормить — всё равно бесполезно, ибо если они захотят жертв, они возьмут их сами. А вот получать знания в их каналах — занятие похвальное.

То, что мы видим в этом тексте — очередная спекуляция на комплексах людей, не умеющих прорабатывать (как минимум, для начала) по Фрейду своё бессознательное, которое проще выпустить гулять на свободе, чем привести в порядок.

Когда подделку бережно и тщательно разбирают как сакральный текст — это значит сначала пропиарить низость, а потом обернуть в красивую обёртку высоких слов о тьме.

Про скандинавскую мифологию — вообще передёргивание. Зигфрид пьёт кровь, но не является каннибалом (кровь не человеческая). Опять же — каннибалы чаще всего пили кровь и ели сердца своих врагов, а не своих детей. Наверное, есть огромная разница.

Если автора текста возбуждает вид свежей крови — это её личная психодрама. Это чистый субъективизм, уместный в женском журнале, где читательницы делятся любимыми рецептами, но никак не в магии крови.

Древние никаким образом не имеют отношения к чему-либо человеческому, тем более первобытному и дикарскому. Древние — это сверхсознание, с которым можно наладить контакт через астральное зрение и ощущение тонких материй, здесь важны воззвания, правильное рисование сигил и чтение ключей (для начала считанных самим Лавкрафтом). Он был первым, кто писал о Древних в том виде, в котором мы знаем о них сейчас, и от него стоит исходить. Советую поменьше доверять книгам сомнительного исторического свойства, вроде Тайн Червя.

Вообще считаю неким оскорблением для Древних сравнение с земными червями. Их космический интеллект в разы превосходит человеческий, стоит ли низводить их до уровня безмозглых хтонических вампиров? Древние ценят, прежде всего, общение. Они обычно не требуют жертв как таковых, или жертвы носят символический характер. Принципиальна тщательность подготовки инструментария, текстов и настройка на результат.

То самое приношение жертвы может заметно снизить уровень ритуала, так как слетевшиеся на кровь низкие астральные сущности сразу попытаются закрыть Врата, чтобы ни с кем не делиться. Вообще вся психическая драма вокруг жертвоприношения заключена в глубоко человеческом первобытном страхе крови и смерти и нереализованных садомазохистских комплексов. Древним эти понятия весьма чужды.

И кто ищет в Древних удовлетворения низких инстинктов — тот, очевидно, их обретает, кто же ищет взаимодействия с Разумом Вселенной — тот находит этот Сверхразум. Кто ищет среди Древних земных червей — найдёт червей, кто ищет Сверхсилы, пришедших с далёких звёзд, тот будет общаться со Сверхсилами. Таким образом, Древние могут даже выглядеть как отражение личности практика, но опять же — не стоит искать Их в пределах человеческого, они намного дальше.

Via Infernali

От редактора

Начавшаяся дискуссия вынуждает и меня внести свои пять копеек в вопрос о крови и Древних. Я подчёркивал неоднократно и подчёркиваю сейчас, что никакой текст оккультного характера не должен буквально и бездоказательно приниматься на веру. И если считать «Искусство жертвоприношения» прямыми руководствами по выстраиванию ритуальной практики, то, безусловно, права Via Infernali: сколько ни выкладывай 112-лучевых звёзд из тел и не отлавливай бешеных шакалов, ты ни на йоту не приблизишься к постижению мудрости Древних. Но работа Asenath Mason — это не гримуар и не пособие, это скорее этнографический (или, быть может, псевдоэтнографический, в зависимости от того, как относиться к вопросу аутентичности культа Древних и связанных с ними документов) труд, вроде «Оккультизма и сексуальности» Фреймарка или «Золотой ветви» Фрэзера. Фрэзер не призывает убивать жреца для получения его магической силы (хотя, право же, в случае с некоторыми современными иерархами это было бы неплохой практикой!). Фреймарк не призывает насиловать девственниц идолами из слоновой кости. Они всего лишь тщательно и разносторонне изучают материалы, связанные с рассматриваемыми ими вопросами, и в сжатом виде излагают их суть в тех традициях, к которым относятся те или иные обряды.

Если подходить к «Искусству жертвоприношения» с этой стороны, то множество моментов, обозначенных Via Infernali, просто утрачивает основания. Автор не считает, что жертвоприношение младенцев действительно требуется для установления контакта с Шуб-Ниггурат и получения её силы. Он всего лишь указывает на то, что источники (которые в принятой им в данной работе модели считаются аутентичными — что не означает принятию автором этой модели на веру) описывают подобные ритуалы, имеющие именно такую цель. То же касается и любого другого использования магии крови в гнозисе Некрономикона: многочисленные писания и предания Мифов Ктулху (в том числе художественные произведения) обозначаются автором как описывающие некие грани подлинной традиции, пусть и искажённые субъективным восприятием авторов. Этот подход аналогичен тому, который используется нами в модели Завета Мёртвых:

«Писания Древних — не догма, и в этом кардинальное отличие отношения к Священным писаниям в традиции Древних и в авраамических религиях. <…> Культист Древних понимает: никто — и менее всего Древние — не принесёт ему Абсолютную Истину на тарелочке с голубой каёмочкой, всё, на что может рассчитывать Искатель — это намёки, и от того, как он сможет их прочитать, зависит его продвижение на Пути. Ни один текст о Древних, сколь бы он ни казался неправдоподобным или поддельным, несерьёзным или пафосным, не может быть написан без вдохновения Древних. <…> Проблема лишь в том, чтобы адекватно интерпретировать эти намёки, ничего не принимая на веру, но всё подвергая сомнению и пропуская через себя. Ложь, а порою и откровенная шутка, прошедшие через разум и чувства адепта, способны принести ему куда больше, чем даже самая истинная истина, тупо заученная и слепо повторённая» (Fr. Nyarlathotep Otis. Мифоистория Писаний Альяха // Часть I. Введение в магию Древних // 1. Многообразие систем магии Древних).

(Кстати, то же можно сказать об изучении таких культурогенных текстов как Библия, Коран или Веды: изучающий их этнограф или религиовед вовсе не признаёт истинности, скажем, непорочного зачатия, но рассматривать отношение к этому вопросу в динамике обязан не только на примере канонических евангелий, но и апокрифов, и дохристианских мифов, и сатиры вроде Сефер Толдот Йешу, и даже «святоотеческой», научной и художественной литературы, затрагивающей эту тему.)

Но если так — имеет ли «Искусство жертвоприношения» практическую ценность? Если это всего лишь этнографический труд, есть ли в нём описания эффективных ритуалов и практик? Вспомним, что «Золотая ветвь» была настольной книгой целого поколения оккультистов-практиков — членов Герметического Ордена Золотой Зари (оказавшего едва ли не основополагающее влияние на современный облик западной оккультной традиции) и отпочковавшихся от него организаций. Понимание исторических процессов, ведущих к образованию тех или иных практик, подробные описания божеств разнообразных пантеонов и, наконец, возможность примерить на себя маску культиста самых невообразимых взглядов — это ли не практическая оккультная ценность всякого этнографического и мифологического материала? Магия — не только Наука (согласно определению, данному Алистером Кроули в его «Магии в теории и на практике»), но и Искусство, а в Искусстве творческое переосмысление любых дарующих вдохновение образов было и остаётся приоритетным перед механическим повторением пусть даже самых великолепных формул прошлого.

В заключение хочется привести одну притчу, помня о которой, можно свести на нет многие, если не все разногласия. Она попахивает примирительством в духе кота Леопольда, но, если подумать, она несколько глубже, чем утверждение о том, что у каждого своя правда или что «ребята» должны «жить дружно».

Однажды к Ходже Насреддину пришёл приятель, чтобы посоветоваться о деле. Он изложил ему всё и в конце спросил: «Ну как? Разве я не прав?» Ходжа заметил: «Ты прав, братец, ты прав». На следующий день ничего не знавший об этом противник этого человека также пришёл к Ходже. И он также, желая определить, чем кончится тяжба, рассказал ему дело. «Ну, ходжа, что ты скажешь? Разве я не прав?» — спросил он у Ходжи. И ему Ходжа отвечал: «Конечно, конечно, ты прав».

Случайно жена Ходжи слушала его разговор с тяжущимися и, увидев, что Ходжа считает обоих правыми, вознамерилась пристыдить его и заметила: «Эфенди, вчера был у тебя сосед Коркуд, он объяснил тебе своё дело, ты ему сказал, что он прав. Потом пришёл его противник Санджар, ты и ему сказал, что он прав. Как же это? Ты кази, а я вот уже сколько лет жена кази. Разве могут быть правы одновременно и истец, и ответчик?» Ходжа спокойно сказал: «Да, верно, жёнушка, и ты тоже права».

В конце концов, кто мы такие, чтобы указывать Древним, какими путями они должны приносить нам знания о себе?.. ;)

Fr. Nyarlathotep Otis

1. Перевод на русский — Via Infernali, под ред. Fr. Nyarlathotep Otis.
2. Перевод на русский — Via Infernali, под ред. Fr. Nyarlathotep Otis. ↑
3. Список, конечно, неполон. Например, мы находим имя, похожее на Зозазот, в гностических гимнах. Но и перечисленного выше достаточно, чтобы сделать понятными всё остальное. ↑
4. Можно видеть связь, преимущественно, с этими одиннадцатым космократором в текстах Лавкрафта. Он (или оно) было обитающем в воде, что скрыто означает крещенскую фигуру, которую гностики называли Иоанном Крестителем, а древние народы называли Оаннес или Дагон.(Оаннес — греческое название вавилонского бога Эа — получеловека-полурыбы. — Прим. пер.) ↑
5. Перевод на русский — Via Infernali, под ред. Fr. Nyarlathotep Otis.Мнение переводчика не совпадает с мнением автора текста. Более того, опыт личной ритуальной практики, связанной с Древними, часто свидетельствует о противоположных вещах. Прим. пер. ↑
6. В системе Завета Мёртвых — Нат-Хортат. Прим. ред. ↑
7. В Завете Мёртвых отождествлён с Кирта[-Саулом], царём Митанни (XV в. до н.э.). Прим. ред. ↑
8. В системе Завета Мёртвых — Й’иг-Голонак. Прим. ред. ↑
9. В системе Завета Мёртвых — Хукато-Зигл. Прим. ред. ↑
10. В системе Завета Мёртвых — Йог-Сотот. Прим. ред. ↑
11. Перевод на русский — Via Infernali, под ред. Fr. Nyarlathotep Otis. ↑
12. Ван де Виле / Де Блекере. ↑
13. Мой перевод с немецкого оригинала. — Прим авт.В русской редакции цитаты из Ницше приведены по переводу Ю. М. Антоновского под редакцией К. А. Свасьяна. — Прим. ред. ↑
14. Сафранский 1998: 216. ↑
15. Александр Ирвин 2002: 23. ↑
16. Amy Hollywood: Bataille’s Atheological Summa in Mystics. ↑
17. Перевод на русский — Via Infernali. ↑

Читайте также

• Введение в Традицию Великих Древних
• Магия хаоса
• Гримуар сигил: Liber sigil a iaf
• Тень Отражения Пустоты
• Заклинание вращения